Ночь. В плену неонового гула
Вечность я несу часовщику.
Питерское небо полоснуло
Лезвием дождя мою щеку.
В закромах, что время сохранило,
Меж трюмо старинных и зеркал,
Ходики, спасенные из тыла,
В доме я у деда отыскал.
Сердце механическое встало.
С надписью: "За высший пилотаж"
От воды я прячу в одеяло
Памяти чернеющий крестраж.
У двери, с табличкой "Мастерская",
Я стоял и долго не входил.
Плач небес доверчиво растаял,
Я шагнул с волнением в груди:
- Посмотри их, милый, милый мастер,
Ощути мой пламенный посыл.
Это нескончаемое счастье -
Верить, что затикают часы.
Он молчал и маленькой отверткой
Начал что-то тихо ковырять.
Ночь была убийственно короткой,
Будто повернула время вспять.
Я, в объятьях флисового пледа,
Тихо в ожидании уснул.
Снился мне далекий подвиг деда,
С воздуха обстрелянный аул,
Тот воздушный бой, что был последним.
Дед упал с осколками в груди.
Часовщик, услышав мои бредни,
Стал меня по-дружески будить:
- Слышите? Они идут! Живые!
Отмеряют ход: "Тик-ток, тик-ток."
Ржавчиной две шестеренки выел
Времени бушующий поток.
Я сидел, расчувствовавшись очень,
Будто слезы хлынули с небес.
- Не часы спасли Вы этой ночью,
В них сегодня дедушка воскрес.
08.07.2019
Антон Батанов