Взывал напрасно менестрель к толпе
Разрушенным не увлекаться миром:
Народ спешил - кричал, ругался, пел -
Взять почту, телеграф и палантиры.
Всех, кто не с нами/с ними (не народ)
Смели - и эльфов, и людей, и орков.
Развоплотился к чёрту Саурон,
А хоббиты, дрожа, забились в норки.
Приговорили энтов: на гробы
Для чуждых элементов расписали
И приказали всем наутро быть
С вещами и гвоздями на вокзале.
Наращивал отвисшие бока
Старик-вампир, питающийся болью,
Похаживал по трактам таракан
И золото для брюха брал разбоем.
И лишь в пещере Фродо Арахнид
(Из австралийских Бэггинсов) не плакал.
Он, изгнанный, влачил печально дни
И проклинал свою девятилапость.
Проникся он до кончика хвоста,
Забыл от возмущения все хвори,
Простил нам всем обиды и восстал,
Поклявшись миру мир вернуть с лихвою.
Бродяга-собутыльник нагадал,
Напели чайки, начитали скальды -
Искать собор старинный - Нотырдам,
И в нём спросить гаргулью Эсмеральду,
Дождаться - и химеры вниз сползут,
Взовьётся Квазимодо над амвоном -
Они науськают свою шайтан-козу
На супостатов, то есть гегемонов.
Расказчик притомился и поник,
Глаголом до печёнок всё расплавив:
Ведь тут, пардон, ещё шестьсот страниц
О доблестях, о подвигах, о славе....
Забудем до поры , а Бог простит.
Все счастливы - и чудища, и люди.
И плачет лишь поэт - как ни крути,
Гавроша не вернуть... И Феб не любит...