Отпустило,выцвело,забылось,
У меня в саду теперь живут цветы,
Не я ли часом у пруда молилась,
Не мы ль прошли всю грешность суеты.
Не довелось вздохнуть,а тучи тают
С желанием мстить как первому врагу,
Они глупы и бестолку мечтают,
Я им,увы,ответить не смогу.
Как долго грудь болела этой болью,
Как стало легче все заковывать в стихах,
Теперь не сверстники поэтов вольных,
Не перья,не чернильница в руках.
Что б мы когда-то враз совпали сочетанием,
Не с теми, кто когда-то был велик,
Увы,живем не статуса,не звания,
А в рамках крест, а не седой старик.
Давно не чай у пожелтевшей книги,
И скомкан лист,впитавший весь портвейн,
Не снятся тех времен поэтов лики,
Кипит душа,как варится глентвейн.
Обложки не пахнут корицей и медом,
Не чтят нас,и даже строки не прочтут ,
Как будто родился с печатью урода,
Проснутся поэтом, раскрасив мечту.
Мы глубоко влились в единый путь,
Увы,не доказать простому люду
О том как стих с душою режет грудь,
Он гармоничен к жизненному блюду.
Какое счастье сесть в троллейбус поздний,
Достать слегка потрёпанный блокнот,
И все,что нам нашептывает осень,
С эмоцией распишем наперед.
Избрав свой путь,я шествую спокойно,
Так жаль,что мир отторжен от меня,
Не я от мира-я ему не должен
И сборник мой не восхвалял огня.
Как стало легче боль заковывать в стихах,
Как стало легче смысл ставить в прозах,
Зачеркивать ошибки впопыхах,
За музой утопать в белых розах.
Пускай меня хоронят коль умру,
Пускай со мной уйдут мои творения,
Ведь каждый миг случалось дежавю,
Не ценит творчество гнилое поколение.
Диагноз мой-поэт с предосложнением,
Заперт шизофреник-литератор,
Я с миром не делил иного мнения,
Я режиссер и так же оператор.
Как стало легче все заковывать в стихах,
Лишь нелюдь книгу не держал однажды,
Мне кажется душа есть лишь в стихах,
Их после смерти не напишешь дважды.