В метро – люди снуют,
В сквере – снуют голуби.
И голубиный салют –
Мне ударяет по лбу.
Он резко взмывает в небо
И плюхается в асфальт
Бой за кусочек хлеба -
Вечный птичий гештальт.
А пушкинская скульптура
Глядит на меня в упор –
И думает, видно: «Дура!
Ты с кем ведёшь разговор?
Зачем ты поэта душу
Разглядываешь в пенсне,
Зачем говоришь, что Моцарт
Сальери равен? Ведь не
Поверят простые души,
Что Моцарт – юность творца,
Сальери – его иссушенность,
Строгая маска лица.
Потеря Божеской связи
И зависть к тому, кто рад,
Кто лёгок и прост в показе
Самых прекрасных рулад?
А, может, Сальери – тонок?
И зависть его не в счёт?
Он Моцарта из пелёнок
Не хочет извлечь? Он – чёрт?
Страдающий за другого?
Печальный, как сто чертей?
Он Моцарта из алькова
Не хочет извлечь в музей?
В который он сам повержен?
Что, если тот будет жить,
Но улыбаться реже?
Меньше шутить?
И высоты достигнув
Новый познает страх –
Что больше не быть кумиром?
И в зависть впадёт, как в прах
Впадает зависть Сальери…
Что больше не может петь?
И алгеброй не измерить,
И золото тускло, и медь…
Сальери тоской раздавлен –
И Божеский знак прочтён.
И реквием льётся странный –
Горький, как Иллион
Поверженный и разбитый…
А каждый художник – "вор"
Меж Моцартом и Сальери
В себе ведёт разговор…