ГОД ПТИЦ – A year of birds (1978)
Январь
Наши чайки – где их грай:
«Ай-ай, ай-ай»?
Кротко, снега не слышней,
Реют, как бумажный змей;
Мимо, выбравшись из стай,
Пролетают невзначай.
От бумажно-белых стай
Никогда не слышен грай,
Крик надменный: «Ай, ай!»
Januare
Inland seagulls never cry
Ai ai, ai ai,
Humbly in the winter trail
Behind the plough their kite tail,
Or ride transparent in the sky.
Winter white they pass me by
As pale as paper in the sky,
Silent birds who never cry
Arrogantly ai ai
Февраль
Крупен внизу, сверху гол, – всё видней
Буковый свод из ствола и ветвей
После того, как приходит пора
Гаснущих звёзд:
Строем сидят два десятка грачей
В кроне, заляпанной пятнами гнёзд:
Гаркают меж собой,
После взлетят гурьбой,
Трудятся в день любой.
«Гра-гра, гра-гра».
February
Burly at down as the bare high
Arch of the beech tree is defined
When the grey sky is pale and raw
With no last star,
Some twenty rooks sit with their tails aligned
Shaggy their old nests in the blotched tree are.
Chat-chat they cry and stay,
Then to work fly away,
Black in the reddened day,
Caw-caw, caw-caw.
Март
Когда окрашен лес фиалкой голубой,
И чащу освещает первоцвет,
И птичья трель счастливая слышна –
Лишь пары голубей между собой
Всё плачутся.
О, милые любовники! Весна
Неужто говорит вам: счастья нет,
Любовь есть боль?
March
In dreadful light March evenings when the violets stain
And primrose lights the wood and trees are bare
And other happy birds do sing,
Our husky pairs of collared doves complain,
Never at ease.
Oh pretty lovers, does the spring
Now in your thoughtless blood so soon declare
That love is pain?
Апрель
Мчишься, застенчивая куропатка, по луговой тропе,
Между нарциссов идёшь, под ласточкиным приглядом.
В воздухе охлаждённом запахов никаких,
И на жемчужной траве тень, бегущая рядом.
Вот из росы ты, выглянув робко, взмыла крылья раскрыв.
Розово-жёлтое в иве апрельской. Ах!.. – в сердце взрыв.
April
Moorhen shy and alert walking on a grass path
Long-legged among daffodils before the swallows.
Nothing to smell upon this chill air.
Over the pearly grass your early shadow follows.
How timidly in the dew there you peer about and start.
Rosy and yellow the April willow. Pain in the heart.
Май
Кричит кукушка в парке – там игра в крикет.
Как конфетти, роняют вишни белый цвет.
Ещё в бутонах майских роз ни лепестка.
И словно флейта вас зовёт издалека.
May
Now in the park white cricketers and cuckoo calls.
How like confetti the wild cherry falls.
Cool buds of May still keep the rose concealed.
Hollow as a flute that cry across the field.
Июнь
Сорока, вся с китайского рисунка,
Летит, как вертолёт, неспешно.
Сезон тепла пришёл;
Дни чуть туманятся ночами,
Дугою гнутся стебли роз, – они с цветками,
И с лазаньем по ним пытливых пчёл.
June
Black and white magpie from a Chinese picture
Flies slowly like a helicopter
On our midsummer frieze.
Night scarcely dims the daylight hours,
Long red transparent stems of roses arch with flowers
And with the curious clambering of bees.
Июль
Роющийся в куче травяной,
Взгляд вокруг кидающий порой,
Роющийся в скошенной траве, –
Как же механичен ты,
Чёрный дрозд, искрящийся в движеньи!
Клюв твой, жёлтый, смирный, ищет крохотных существ,
Обречённых на уничтоженье.
July
Blackbird digging in the warm mown grass
Glancing about with an eye of glass,
Blackbird digging in the mown grass heap
How mechanical you look,
Flirting and glistening in agitation.
Quiet now yellow beak motionlessly listening
For tiny little things their doomed crepitation.
Август
Сойдя с обочины шоссе, в какой-то миг
Вдруг видит путник, августовский отпускник,
Какое чудо в воздухе висит
Медитативно у гудронной автострады:
То пустельги недвижное порханье.
August
By the bleached shoulder of the motorway
The August traveller released to holiday
Sees suddenly a portent perched in air,
In meditation aloof near the lethal tarmac
The moveless flutter of the fragile kestrel.
Сентябрь
В небе всё меньше лазури, стал ночи перст холодней.
В мягкости дней есть утомлённость от лета.
В долгих теперь вечерах никакого тепла.
Милый крапивник, невидимый, звонко поющий,
Шмыгающий, словно мышка, в ограде живой,
Напоминает, что осень уже наступила.
September
Skies are a milder azure, night has a colder finger,
Bland the days linger but they are weary of summer,
And the warmth is quietly withdrawn from the long evenings.
The up-tailed wren precious invisibly piping,
Then moving like a mouse in the dusty hedgerow,
Somehow reminds us that autumn has come already.
Октябрь
Вода в октябре – словно зеркало, еле течёт.
У дерева лебедь поводит крылом;
Ещё и шиповник в реке отражён,
Где птичье движенье ни шороха не создаёт.
October
The October water is like glass and scarcely flows,
Beside the red tree the swan spreads a long wing.
Rose hips too are reflected in the stream
Where the bird's sudden movement has made no sound.
Ноябрь
Трепещут лапки землероек,
Когда сова, чтоб жертв увидеть,
Кричит, распугивая всех.
Бьют крылья, хвост свисает грустно,
Под перьями скрыт мех.
November
Little paws of shrewmice shudder
When flies the stooping owl over
Who shrieks to make his victim stir.
Soft wings beat up, sad tail hangs down,
In feathers sleeps the fur.
Декабрь
Когда боярышник, как кровь, закапал вниз,
И ломоносов* стебли к кронам поднялись,
И золотой орляк** снегами повреждён,
И вновь Христос родился, страждущим в отраду, –
Тогда за мной зарянка следует по саду,
Чья грудка – словно розовый бутон.
December
When the dark hawberries hang dawn and drip like blood
And the old man's beard has climbed up high in the wood
And the golden bracken has been broken by the snows
And Jesus Christ has come again to heal and pardon,
Then the little robin follows me through the garden,
In the dark days his breast is like a rose.
*Ломонос – многолетнее травянистое или деревянистое (вьющееся вокруг древесного ствола) растение
**Вид папоротника