Я превращаюсь в желе под южным солнцем,
тем, что легло на плечо почти эполетом.
Роль у светила одна — быть марафонцем,
вместе с арбузом символизируя лето.
Август вовсю голосит многоликим пляжем,
коркой арбузной прикинувшись на закате.
Лунную дыню достав из вечерней поклажи,
ноткой особой растает в винном мускате.
Мне ж, распластавшись медузой, прищурив зенки,
очень непросто стаскивать щупальцем шляпу;
приготовляя к письму листок на коленке,
зев избавлять от весьма застарелого кляпа,
чтобы, фиксируя нёбом вкус чачи в бутыли,
ставшей незримой границей меж тенью и светом,
вновь ощущать, что ни рот, ни язык не забыли,
как исторгает стихи захмелевшее лето.