А на рассвете я арканю солнце!
Хочу
установить
право
отваживаться
на в с ё!
Поль Гоген*/
А на рассвете я арканю солнце!
Оно встаёт... Так пусть моё лассо,
Рукою твёрдой пущено, взовьётся,
Поймать поможет солнца колесо.
Я мысленно накинул уж давно
Мной лично заплетённую соломцу
С петлёй (как галстук). И летит лассо
На воротник жабо, что носит солнце.
Моё лассо должно помочь поймать
Мою звезду! Открыть мне путь
к вершинам.
Но спрашиваю я себя опять
В который раз:
- Где взять мне
жизни силы?
Так надоело и глаза устали
Охотится, пулять, куда придётся.
Гонятся за рогами цвета стали,
И за крутым загривком иноходца.
Что даст мне эта уйма водорода,
Сгораемого в бесконечной бездне?
Но я ловлю...
В семье не без урода!
Без солнца не могу, ты тут хоть тресни.
Набережная
Профессорского
уголка
г. Алушта, Крым
03.06.2016
___________
*/Эже'н Анри' Поль Гоге'н
(фр. Eug'еne Henri Paul Gauguin
( 7 июня 1848 —
8 мая 1903) —
французский живописец,
скульптор-керамист и график.
Наряду с Сезанном и Ван Гогом
был крупнейшим представителем
пост-импрессионизма.
В юности служил моряком, в 1871-1883 годах – биржевым маклером в Париже. В 1870-е годы Поль Гоген начал заниматься живописью, принимал участие в выставках импрессионистов, пользовался советами Камиля Писсаро. С 1883 всецело посвятил себя искусству, что привело художника к нищете, разрыву с семьей, скитаниям. В 1886 году Гоген жил в Понт-Авене (Бретань), в 1887 – в Панаме и на острове Мартиника, в 1888 вместе с Винсентом ван Гогом работал в Арле, в 1889-1891 годах – в Ле-Пульдю (Бретань).
Художник-самоучка, плохой муж и отец, променявший жену и пятерых детей на призрачную жар-птицу живописи... Пьяница и сифилитик, женившийся на 13-летней таитянской девочке; поклонник запрещенных веществ и неудавшийся самоубийца,
а ещё - великолепный живописец, картины которого знают и любят миллионы людей во всем мире.
Эволюция творчества Поля Гогена сопоставима с его бесконечными поисками Рая на Земле, растянувшимися на целую жизнь. Что же, его земной рай воплотился в творчестве, которым мы по праву восхищаемся.
Остаётся лишь надеяться, что на небесах, которых Гоген, безусловно, достоин, он встретился с Ван Гогом, и теперь оба творца коротают вечность за рюмочкой абсента, обсуждая насущные проблемы творчества и даже не думая ссориться по пустякам, как это бывало в их земной жизни.
Если сказать, что Поль Гоген был великим художником, найдется очень мало людей, готовых, а главное – способных, этому возразить. А вот утверждение о том, что Поль Гоген был великим человеком, напротив, весьма спорно. Художник, безусловно, был незаурядной личностью, на долю которой выпало немало бед и невзгод. Но если рассматривать его именно как человека, абстрагируясь от таланта и творческого наследия, остается только удивляться тому, как ему удавалось уживаться с людьми, точнее, как эти люди его терпели.
Гоген был агрессивным и высокомерным, портил отношения с окружающими и ссорил их друг с другом (иногда просто ради забавы). Он считал себя непризнанным гением и жил мечтой о том моменте, когда весь мир жестоко раскается в том, что не понимал его таланта. Единственным человеком, к которому Гоген был по-настоящему привязан, была его дочь Алина (она же, к слову, была главной почитательницей его творчества даже тогда, когда в него не верил никто). Но и Алине не удалось ни удержать художника рядом с собой, ни уговорить его взять ее с собой в далекие теплые края.
Единственное, что получалось у Гогена действительно хорошо (кроме живописи, само собой), так это убегать. Его бегство было самозабвенным, отчаянным и никогда не приносило ему успокоения. На протяжении всей жизни художник с разной степенью успешности сбегал от обязательств и ответственности, безденежья и непризнанности, семьи и обыденности, цивилизации, в конце концов. Важно то, что это всегда было именно «бегство от…», а вот цель этого бесконечного путешествия от Гогена всегда ускользала.
Уверенность в том, что его жизнь будет незаурядной, и в том, что он заслуживает особенного отношения, появилась у Гогена еще в раннем детстве.
В возрасте полутора лет он совершил свое первое дальнее путешествие – из Франции в Перу – и в нем же трагически лишился отца. В Лиме маленький Поль с матерью Алиной и сестрой Марией жили в полном достатке в доме дальнего родственника-миллионера. Если бы не вмешались прямые наследники дона Пио, семья Гогена могла бы унаследовать немалое состояние, и тогда мир, вероятнее всего, лишился бы одного великого художника. Но таким уж был злой рок, преследовавший семейство Гогена по материнской линии, – все они большую часть жизни вынуждены были прозябать в нищете.
Сложно себе представить, как тяжело было семилетнему Полю адаптироваться к новым условиям жизни, когда семья вернулась во Францию и поселилась в доме его деда в Орлеане. Мальчик привык к другим пейзажам за окном, к другой речи (его первым языком был испанский) и к совершенно другому уровню жизни. Еще совсем недавно с ним обращались, как с маленьким королем, и вот уже ему приходится ходить в обычную французскую школу и начинать задумываться о скучной работе в какой-нибудь заурядной сфере. Этого Поль допустить никак не мог. Не слушая мать, которая советует ему делать карьеру (потому что он с трудом сходится с людьми и «не умеет завоевывать расположение»), и выбирая путь отца, в свое время нарушившего семейную традицию и ставшего журналистом вместо зеленщика, Гоген нанимается помощником лоцмана в торговый флот. Следующие шесть лет он путешествует по всему миру, как губка впитывая впечатления. Даже известие о смерти матери, которое нашло его в Индии лишь спустя несколько месяцев, не смогло его остановить. Но, в конце концов, Гоген все же вернулся во Францию и постепенно превратился в того, кем так отчаянно не хотел быть.
Следующие несколько лет прошли для Гогена словно в каком-то странном сне. Он все же устроился на заурядную работу биржевым брокером (скучнее не придумаешь, однако эта работа приносила стабильный и весьма высокий доход), женился на грубоватой белокурой датчанке Метте Гад, которая фактически заменила ему мать, и обзавелся детьми. Те, кто знал Гогена в тот период, вспоминали, что он был очень тихим и неразговорчивым, будто спал на ходу, но иногда в нем просыпалась какая-то звериная первобытная ярость. Способный после долгих лет на флоте гнуть голыми руками подковы, Поль мог вдруг наброситься на нечаянного обидчика с кулаками и серьезно его покалечить.
Казалось, что о такой жизни – семья, стабильная работа, достаток – можно только мечтать. Но это было совсем не то, чего хотел для себя Гоген. От этой летаргии его спасало только одно – неожиданно открывшийся художественный талант. Надо сказать, Полю очень повезло с покровителем. Старый друг его матери Гюстав Ароза не только помог ему в свое время найти работу, но и позже познакомил с Камилем Писсарро. Вслед за Арозой Гоген становится коллекционером картин, а позже и сам начинает писать. Дружба с Писсарро продлилась много лет, Гоген называл его не иначе как «мэтр» и преклонялся перед его талантом. Но лишь до того момента, пока не уверовал в собственное высшее предназначение. Спустя много лет Писсарро в разговоре с журналистом Шарлем Морисом отзывался о бывшем ученике не лучшим образом: «Настоящий художник должен быть нищ и не признан, его должно заботить искусство, а не мнение остолопов-критиков. А этот человек сам себя назначил гением и повернул дело так, что нам, его друзьям, приходится ему подпевать. Поль вынудил меня помочь ему с выставкой, заставил вас написать о ней статью… И за каким чертом он таскается в Панаму, на Мартинику и Таити? Настоящий художник найдет натуру и в Париже –
дело не в экзотической мишуре, а в том, что у тебя в душе». Как бы там ни было, Писсарро и другие импрессионисты оказали серьезное влияние на творчество Гогена.
В 1882 году во Франции случился биржевой кризис, и Гоген лишился работы. Рынок живописи тоже пострадал, картины таких малоизвестных художников, и без того продававшиеся довольно вяло, вовсе перестали находить покупателей. Но, несмотря на это, он расценил потерю работы на бирже как знак: ему нужно становиться настоящим художником. Метте, беспокоясь о благосостоянии семьи, устраивала мужу скандалы и называла его сумасшедшим.
С ней бы согласились критики, пренебрежительно отзывавшиеся о работах Гогена, и даже его друзья, которые с большим трудом пытались прокормить себя живописью. Но он словно очнулся наконец от долгого сна. Будущее виделось Гогену радужным и счастливым. Ярких цветов в нем, впрочем, в самом деле будет много, а вот счастья…
В шаге от бессмертия
О счастье Гоген забудет еще на несколько лет. Семья осталась в Копенгагене, Метте буквально выгнала мужа, неспособного обеспечивать семью. В Париже ему часто приходилось голодать и браться за самую низкооплачиваемую работу, чтобы хоть как-то себя прокормить. Гоген переедет в Бретань, ненадолго задержится в Арле, побывает в Панаме и на Мартинике… Постоянная нужда и жажда чего-то большего гнала его все дальше и дальше. Постепенно в воображении Гогена начинал складываться образ того места, в которое он хотел попасть. Детство в Перу, плавание в дальние страны в юности, Панама, Мартиника… Ему виделись чувственные смуглые женщины (которые будут молча обожать его и не требовать, чтобы он их обеспечивал), покрытые тростником хижины (за жизнь в которых не нужно платить), в изобилии растущие экзотические фрукты (которые избавили бы его от необходимости искать деньги на пропитание).