Когда, однажды, после тяжкой хвори,
Ты выйдешь на трясущихся ногах
И, как впервой, увидишь тихий дворик,
И отблески рассвета в облаках,
Цветущих флоксов розовые шапки,
Забором вьющийся душистый хмель,
Как на цветы, перебирая лапки,
Уселся толстый и мохнатый шмель,
И, невзначай, осмыслишь жизни ценность,
Бездарно брошенную в печь забот,
Ни Гиппократ тебе, ни Авиценна
Уж не излечат лет немалых гнет,
Но, что существованию пустому,
Поймешь, альтернативы-то и нет,
И, даже, корифею Льву Толстому,
Проникшемуся в восемьдесят лет.
Титаны мысли не нашли ответов,
А мне их озабоченность на кой?
Подите вы на...на... Ну, на балеты,
Оставьте мне спасительный покой.
Куда уводит мысль и стих уводит,
Нелепыми надеждами дразня,
И ручка, безответственная сводня,
Строчит, а может все это - брехня,
А правда в том, что у меня за шкапом
В коробке умирает старый кот
И, изредка, вытягивая лапы,
Меня утробным голосом зовет,
А я помочь не в силах, не владею
Законами земного бытия,
И, может, отдала бы чародею,
Чтобы помочь, частицу от себя.
Не ест, не пьёт, лишь временами воет.
В нём жизнь и смерть лютуют в этот час,
А он для них - пространство, поле боя.
Так вот откуда это зверство в нас.
По образу-подобию... Сатира!
Опять - крамола! Что я заслужу?
Как угодить, чтоб отпустили с миром?
Ответа нет - понятно и ежу.