***
«Нет лет…» – вот что кузнечики стрекочут нам в ответ
на наши страхи постаренья и пьют росу до исступленья,
вися на стеблях на весу с алмазинками на носу,
и каждый крохотный зелёненький поэт.
«Нет лет…» – вот что звенит, как будто пригоршня монет,
в кармане космоса дырявом горсть планет, вот что гремят,
не унывая, все недобитые трамваи, вот что ребячий прутик
пишет на песке, вот что, как синяя пружиночка, чуть-чуть
настукивает жилочка у засыпающей любимой на виске.
Нет лет. Мы все, впадая сдуру в стадность, себе придумываем
старость, но что за жизнь, когда она – самозапрет?
Копни любого старика и в нём найдёшь озорника,
а женщины немолодые – все это девочки седые.
Их седина чиста, как яблоневый цвет.
Нет лет. Есть только чудные и страшные мгновенья.
Не надо нас делить на поколенья. Всепоколенийность –
вот гениев секрет. Уронен Пушкиным дуэльный пистолет,
а дым из дула смерть не выдула и Пушкина не выдала,
не разрешив ни умереть, ни постареть.
Нет лет. А как нам быть негениальным, но всё-таки
многострадальным, чтобы из шкафа неодет, с угрюмым
грохотом обвальным, грозя оскалом тривиальным,
не выпал собственный скелет? Любить. Быть вечным
во мгновении. Все те, кто любят, – это гении.
Нет лет для всех Ромео и Джульетт. В любви полмига –
полстолетия. Полюбите – не постареете – вот всех зелёненьких
кузнечиков совет. Есть весть, и не плохая, а благая, что
существует жизнь другая, но я смеюсь, предполагая, что
сотня жизней не в другой, а в этой есть и можно сотни
раз отцвесть и вновь расцвесть.
Нет лет. Не сплю, хотя давно погас в квартире свет
и лишь поскрипывает дряхлый табурет:
«Нет лет…нет лет…»