сначала тебя называют бродским. ты думаешь, что герой.
пишешь о том, что из списка оставленных впрок тобой
можно составить город; пишешь, что тьма внутри
ничем не хуже наружной; потом - мол, кружок сотри.
чуть позже ты понимаешь, что бродский - он-то хорош,
но есть еще, скажем, орловский, его непрочтенный "нож" -
а из земляков коль припомнить еще кого-то решишь,
то это старик херсонский - древний, как кладка крыш.
а есть еще леха никонов, рыжий борис, качмар -
ты думаешь: это неплохо все, но только и сам я не тварь
дрожащая, чтобы считать себя с этими наравне -
я-то велик, я избранный - хоть и живу в говне.
потом, наконец, раскроешься для лучшего из того,
что существует сегодня - закажешь на рождество
три томика полозковой, читая взахлеб, хотя
не вспомнишь, о чем вообще она уже неделю спустя.
сначала тебя называют бродским. ты думаешь, что герой,
а после уже понимаешь - един у вас лишь геморрой
от этой нелепой жизни, куда ты вброшен, как черт
на утренник - право, вот выпивка, закуски, еда и торт.
но все не твое. не трогай. руки, сказал, убери -
коль хочешь ты всех ништяков - для начала, дружок, умри.
где ж это видано, парень, чтобы в твоей стране
поэты жили стихами и с мэрами наравне.
а потому неважно, кто тебя как назовет,
кто тебя будет, как рыбу, трахать башкой об лед.
а если же я действительно от жизни хочу чего -
чтоб книгу о мне назвали - "все против одного".