Был чистый лист, затем вписали капли слёз и крики,
Добавили невнятный звук из рта.
Смеялись все над тем, что он безликий,
Над тем, что нету граней у листа.
Затем как по граниту выводили:
Основы слов по белой пустоте.
Затем бессмысленно любили,
Ругали, не со зла, по простоте.
Затем чернилами вписали слово школа
И десять лет вносили по мазку,
Вкрапляя мат, вино, немного колы
И чёрную как тушь тоску.
Писали красками о светлом мире,
О доброте, о дружбе, о любви.
Со временем те краски растворились,
Их заменили новые штрихи.
Они вносили зависть, месть и злобу,
Умение щетиниться и бить.
И только красные чернила научили,
Что можно искренне любить.
Чернила красные стирались,
Вскользь обводились и стирались вновь.
Но вмятины ведь на листе остались
И лист на веки не сотрёт любовь.
Потом туманом записали смысл жизни,
Всю правду в лист с туманом занесли.
Тот дым оставил лист как будто в призме.
С тем дымом многие стирались в прах листы.
Потом писали белым слово вера,
Но белое на белом не найти.
Писали чёрным слово смерть, потеря,
Писали чёрным слово не прости.
А красные чернила вновь вкраплялись,
И вновь стирались и вкраплялись вновь.
И только лишь шрифты менялись,
Но не менялась первая любовь.
Затем вписали типографской краской: деньги.
Писали: брать, отнять, не отдавать.
Но деньги отдавались, брались деньги,
Вписали даже слово занимать.
Писали много, много разных строчек,
Абзацев много, много запятых.
И между слов довольно много точек,
И много символов и сложных, и простых.
Но красные чернила не затёрлись,
Остались и пылали как огонь.
Затем листок случайно смяла
Вписавшая их нежная ладонь.