Со словами иногда происходят удивительные превращения, меняются их смыслы, неузнаваемыми становятся формы. Этимология пытается проследить эти трансформации. Иногда поиски выявляют занятные вещи. Так, в качестве шутки этимологи любят уверять непосвященных, будто «верблюд» и «слон» некогда были одним и тем же словом. «Секрет тут в том, – пишет Л.В. Успенский, – что в виду имеется не русское «слон», а распространенное в языках Европы «элефант».
Немецкое и французское Elefant и elefant возникли на основе греческого elefas, которое в родительном падеже принимает форму elefantos.
В готском языке elefantos исказилось в ulbandus. Когда готы принесли это слово на русские земли, оно снова претерпело изменения, подстраиваясь под местную фонетику. Начальное «ул» заменилось на привычное нашим предкам «вел», а второй гласный в сочетании с «н» был услышан как русский носовой звук, обозначаемый буквой «юс большой» (в последствие в большинстве случаев заменился на «у»).
В итоге в древнерусском это слово оформилось в «велбудъ». «Человекомъ не безвестно, колико мьску, колико ослу, колико велбуду возможно бремя понести, и мощное комуждо налагаютъ», – читаем в тексте XV века. В хронографе того же периода: «Рахиль же вземши идолы, подложи подъ седло вельбужие и седе верху ихъ».
«Но предкам нашим, – продолжает Успенский, – захотелось хоть как-нибудь понять, что может значить это чуждое, странное имя; они связали его с глаголом «блудить», «блуждать». Получилось «велблуд» – «великий блудяга», постоянный странник по степям, – так они стали толковать это слово, вставив в него лишний звук – второе «л».
Со временем лексема снова исказилась: на месте первого «л» возникло «р» (в чешском языке сохранились оба «l», они до сих пор пишут velbloud); такое явление в языке называется разуподоблением. «Иван Васильев даде Максиму посаднику въ даръ верблуда» или: «Приезжали изъ Яравинского острогу служилые люди на двенадцати вербюдахъ и на конехъ».
Все вроде бы ясно, за исключением одного: кто и в какой момент слонов перепутал с верблюдами, и причём здесь готский язык. Как могли племена восточных германцев, живших в I веке на южном побережье Балтийского моря и в области нижнего течения Вислы, рассказывать нашим предкам про «улбандусов», а те, увидев однажды верблюдов, отождествили их с этим названием? Что мы вообще знаем про готский язык, который начиная с VI века начал выходить из употребления, вытесняемый в Италии романскими языками и греческим в Крыму?
Последние эпиграфические данные (пишут в Википедии) свидетельствуют о том, что в IX-X веках готский язык в Крыму еще существовал и как письменный, и как разговорный, причём употреблялся не только в литургиях, но и в обиходе. В XVI веке фламандцем Ожье Бусбеком был создан словарь из примерно 70 слов так называемого «крымско-готского языка», на котором, по его сведениям, говорили потомки готов Крыма. Слова были записаны Бусбеком во время беседы с «носителями языка» в Стамбуле. Один из них по виду напоминал фламандца или нидерландца, а другой был греком, выучившим этот язык по случаю частого пребывания в Крыму.
Крымско-готская лексика словаря Бусбека напоминает язык времен Вульфилы (епископ, живший в IV – V веках, которому приписывается создание готского алфавита). С другой стороны, в нём ясно проступают признаки западногерманских языков.
Конечно, чисто теоретически, допустить попадание готского слова в древнерусский с территории Крыма можно, но множественные вопросы при этом остаются. Например, почему название животного не было заимствовано напрямую из греческого или латыни? Таких примеров мы знаем действительно много в связи с переводом христианских текстов с греческого на старославянский, а затем и древнерусский языки. А самое главное – кто назвал верблюда «слоном»?
Но ученые уверены, что такая путаница в истории языка – обычное дело. По их мнению, название «слон» в русском возникло тоже в результате ошибки. Объясняют это так: «Слыша от своих тюркских соседей рассказы о могучем южном животном, по имени «аслан» (лев), наши предки сделали из этого имени свое «слон», но, не зная ни слона, ни льва, ошибочно отнесли его не к тому зверю».
Такими неотесанными невеждами, по мнению лингвистов, были русские люди: не видывали ни львов, ни слонов, ни верблюдов, и всех ухитрились перепутать, дав им чужие имена. Хотя нет, льва-то всё-таки назвали «правильно». Наиболее похожим по звучанию является латинское leo, откуда, считается, слово и было заимствовано через германско-польское посредство. Странно только, что заимствуя греческое имя собственное Лев, мы не взяли оригинальную форму – Леон, а приспособили «католический» вариант. Тоже, видимо, без поляков не обошлось.