Пригласили меня как-то раз
В городскую школу одну,
В десятый, кажется, класс,
Рассказать про Кавказ, про войну.
Мол, давай, расскажи молодёжи
Для достойного их воспитания.
Расскажи торжественно, до дрожи.
Расскажи! Пробуди в них сознание.
Я пришёл в установленный час,
При параде, в медалях, в берете.
А они, хоть и старший класс,
Но, по сути, совсем ещё дети.
Я для них как герой кинофильма.
Я - далёкий другой параллельный мир,
Что-то, прошедшее где-то и мимо…
Мимо их безопасных и тёплых квартир.
Смотрят пары весёлых, восторженных глаз.
Я теряюсь, не знаю, что им говорить.
Ждёт воспоминаний старший класс,
Тех, что так усердно пытаюсь позабыть.
Ну, давай же, солдатик, мы ждём!
Расскажи красиво, как в кино и книжках.
А в моих глазах - с машиной, сгорающий живьём,
Чуть старше их, девятнадцатилетний мальчишка.
Учитель шепчет: «Расскажи им про патриотизм!».
А у меня в ушах отборный трёхэтажный мат
Про власть, страну и про штабной идиотизм,
Которым крыл в эфир из окружения раненый комбат.
В глазах — сосед по госпитальной койке, стонущий во сне,
Поехавший на родину, к матери и к бате,
«Недоубитым» в недодуманной неправильной войне,
Ненужным обществу слепым, без ног, обрубком в пол-кровати.
Я что-то мямлю им и комкаю рассказ,
Кляня себя за то, что согласился.
Несу им чушь, что ВДВ, разведка и Спецназ
Ждут только тех, кто хорошо учился.
Но на мякине их уже не проведёшь:
Они немало про войну смотрели в Интернете.
И я тревожную испытываю дрожь,
Услышав: «Есть вопросы? Задавайте, дети!»
Я стою, как на расстреле. Твою мать…
Вопрос без подоплёки с точки зрения детей.
«Вам много приходилось убивать?»
«А много ваших полегло друзей?»
Сбиваясь, запинаясь и глотая мат,
Несу им что-то про отвагу, долг, удачу,
Про то, что убивает не солдат, а автомат,
Про выполнение поставленной задачи.
А у меня в глазах товарищ, чудом выживший в бою,
Он, с перекошенной от злости и от боли рожей,
С ладоней кровь стирает и чужую, и свою
С остервенением вместе с кожей.
Вот, слава Богу, прозвучал спасительный звонок,
И я, прослушав благодарности слова,
С трудом передвигая пару ватных ног,
Ушёл, промямлив что-то про срочные дела.
Я в тот же вечер до беспамятства напился
Один на кухне в полной темноте,
Кляня себя, зачем я согласился
Рассказывать детишкам о войне.
Нельзя им без купюр и без прикрас
Рассказывать про то, как это было.
Они живут, они живые, а всех нас
На той войне немножечко убило.