Звучало где-то эхом,
От крика, страшного вопля,
Слова о том, что все покрылось россыпью
Из пепла разора душевного.
Но где-то в углу стояло
Добро, в тонких ручках держащее
горшочек с герберами.
Подходи ближе, давай потолкуем.
Али лучше споем?
Пронзи мои уши фальшивыми нотами.
Ложью медовою заклей мне
глаза и губы,
«все хорошо», и всеми положеными квотами.
Самое теплое, самое светлое - в урну.
Сердце рвалось внутри, как шелк.
Я хотела, чтобы ты умер.
И чтобы на твои похороны
Никто не пришел.
Слово за слово, пустое толковище с небом.
Ничего живого за небосводом бог не миловал,
Но что-то же делает
Войну в твоей голове.
- Ходи - говорит - по железным дорогам.
Только там душам места нет. Просыпайся, пришла пора менять что-то.
Самое теплое, самое светлое - в урну.
Душа рвалась внутри как шелк.
И в итоге, лишь на мои похороны никто не пришел.
Хочу гореть как монах в шестьдесят третьем,
Как горели берега японского моря.
Прими мои слова как междометие.
Хочу понять где начинается человек, а где то
Что он создал.
Лицо горькое как полынь
Инакомыслящий - не иуда
Лишь под ногами идущего возникает дорога, даже среди руин.
Какое чудо
Какое чудо.