Я отвратителен, как волосы в сиропе,
Как муравьиные ходы в оконной раме.
Единственный к душе имею доступ,
Но выдержать ее смогу едва ли.
Я жалок, беспощадно опустел и слеп,
С трудом способен (?) видеть красоту.
Мне волю дай – и я построю склеп,
Где мертвенный покой (не) обрету.
Не обрету. Все потому что даже там
Останусь в боли и расстройстве быть.
Лесной народ мне отдал бы вигвам,
Умей я полноценно жить.
А если не умею, сколько смыслов
Могу я выловить, не утонув в реке?
Я с крысами бегу тихонько рысью
И плачу в черный мусорный пакет.
Все через силу. Лес съедает хворь,
А лис в лесу подвешен и распорот.
И что ни день – плачевная юдоль,
И радости – за пиковым забором.
Зачем мне жить? Внутри разруха,
Все тает медленно, как этот стих.
И только вопли раненой белухи
Стирают память, как стирали их
Моими же руками бесы. Бесы
Из дыр в душе влезают в сны,
И сны лишают ночь в довесок
Ее лечебной ясной темноты.
Конечно, жду давно конца
Нескорого, как старый поезд.
Но вырастить я должен сад
Сперва, а там (лови на слове)
Священные цветы, цвета
Подобны будут Аду, Раю,
И на перепутье ворота
Покажут мне,
Чего не знаю.
Keihne.
19.07.19