Здесь эгейского с понтийским нет в помине,
но река бежит за окнами, как видишь.
Город мой похож на Рим, одетый в иней,
и бормочет по-немецки и на идиш.
Здесь распятых нет, расстрелянные были,
много угнанных, немало и сожженных.
Сколько истин, пальцем писанных на пыли,
сколько шлюх великосветских, взятых в жены
сановитыми мужами кровь от крови,
Будут отпрыски верны своим папашам.
цезарь зол и недовольно хмурит брови,
обращаясь не к живым, а больше к павшим.
Интригует, потому всегда в наваре,
с ним наместники не спорят, им не надо.
Он бы взял в ковчег по паре каждой твари,
но ковчег не отправляется из ада.
Да и он совсем не Ной, и кость другая,
и спортивный, и непьющий, всё на месте.
Если даже убивает - не ругая,
просто так, промежду прочим, не из мести.
Все согласны, как шмели при виде мёда,
размножаются отряды жесткокрылых,
тюкать жалом несогласных - нынче мода,
и навесить по десяточке на рыло.
Хоть и сами все в пыльце, но смоют в речке
или в банях - в Риме этого навалом.
Это главная валюта - пачка гречки,
чтоб энергии хватало даже вялым.
Нынче жарко и спасаемся водицей,
благо - рядом есть приватные бассейны.
Много пришлых, с ними некогда возиться,
и закон, хотя давно уже музейный.
Я про иней не напрасно и не к слову,
зимы здешние куда теплее прежних.
Был знакомец тут по части промысловой,
и глядел с тоской на мёртвые скворешни.
Он привёз немного снега с нашей Терры,
снег сегодня стал дороже всяких специй.
C ним бесплатно переспали все гетеры,
хоть вонючий, но сумели притерпеться.
Мы южане, город вымерший и квёлый,
нам дожить бы до зимы, а там покатит.
Пробавляемся по милости Эола -
продувает - слева катет, справа катет.
А меж них гипотенуза - и довольно,
развлекаемся штанами Пифагора.
Майн, зевая, катит призрачные волны,
и глухая тишина уводит в горы.
Если будешь тут, я встречу в лучшем виде,
прогуляешься, наслушаешься бреда.
я скучаю по тебе, мой друг Овидий,
верю, свидимся, привет тебе от Фрейда.