Поздней осенью 1812 г. при отступлении в Могилеве конвой Наполеона был атакован казаками. Наполеон остался один. Пришпорив коня, несся он по улицам города. Цокот казачей погони становился все громче и громче, и тогда со свойственной ему стремительностью император принял решение. Соскочив с коня, он хлестнул его плеткой и, когда обезумевшее животное исчезло за поворотом, бросился в стоящий рядом дом.
В небольшой комнате, раскачиваясь, молился человек, на голове белая с черными полосами ткань.
– Месье, – прошептал император.
Повернувшись, человек приложил палец ко рту.
– Месье…
Человек снова приложил палец ко рту. Открыл шкаф, достал такую же накидку, покрыл ею голову Наполеона и жестом указал ему на место рядом с собой, и тут же с грохотом распахнулась дверь.
–Жиды.., – разочарованно протянул казачий есаул, глядя на две закутанные в талес фигуры.
Наутро уважаемый могилевский купец Лурье вывел Бонапарта на дорогу. Слуга купца подвел ему лошадь.
– Спасибо, дорогой друг, – с чувством сказал император купцу и стряхнул перчаткой набежавшую на ресницу слезу, – мне нечем отблагодарить тебя за твое мужество и благородство. Ты спас меня твоим плащом. Позволь мне взамен отдать свой…
– Будь здоров, – с чувством промолвил еврей,
– будь сильным.
Император обнял его, вскочил в седло и помчался навстречу Лейпцигу, Фонтенбло, Ватерлоо и острову Святой Елены…
Внук Лурье, переехав на Святую землю, привез с собой наполеоновский плащ, из которого сделал занавес к шкафу, где в синагоге хранятся свитки Торы.
Сначала императорский плащ украшал синагогу в Иерусалиме, а затем попал в Хайфу в местный музей, где можно увидеть эту реликвию.
Важным элементом мужского костюма является талит катан — четырехугольная накидка/плащ, с кистями (см. цицит) по краям. Носится поверх одежды, а во время молитвы и чтения Торы такой накидкой покрывают голову, что символизирует Божественное покровительство, под которым находится
молящийся еврей. Иногда талит украшают вышивкой и бахромой.
Случилась, говорят, под Могилёвом
История в двенадцатом году.
Ноябрь своим дыханием суровым
Гнал прочь от нас французскую орду
Казалось, всё закончится удачей,
И был наградой предстоящий бой,
Когда в глухом лесу разъезд казачий
Увидел императорский конвой
Отчаянно сражались кирасиры,
Сумев атаку грозную сдержать.
И, приняв бой, пощады не просили,
Позволив императору бежать.
И среди свиты в грозной треуголке
Был на коне великий Бонапарт.
Он, соскочив с коня в глухом посёлке,
В окне увидел бледный свет лампад.
Там был раввин, сидевший у миноры,
Молясь, как приходилось, одному,
Когда внезапно зазвенели шпоры,
Он поразился, кто пришёл к нему!
Увидели гусары, что ворвались,
Двух лиц, на них платки - Талит Катан,
Иначе говоря, священный Талес,
Молитвы шаль, по русскому кафтан.
Они усердно кланялись над Торой,
Священное писание бубня.
Евреи тут, сказал гусар, который
Держал нетерпеливого коня.
Опять в степи продолжилась погоня,
Минуя незнакомые места.
И было слышно, бешеные кони
Храпели от гусарского хлыста
Поднялся Бонапарт и, расставаясь,
Сказал, за всё тебя благодарю!
Возьми мой плащ, носи его как Талес,
Который я тебе, как друг, дарю!
В музее Хайфы плащ висит сегодня,
Подарок от раввина мудреца.
Храня для нас былые эпизоды
Истории с начала до конца.