Ма-аленькая трагедия-шутка

 
Предисловие:

Окончив чтение, они пошли в театр.
Играли классику - «МоцАрта и Сальери».
Столь душен и речист был театральный арт,
Что тему «Гений и злодейство» в полной мере
В тот вечер не решив, они вернулись в дом.
И, наспех побросав в прихожей шубы,
Склонилися над книгою вдвоём
Читая и целуясь в губы…
*



 Моцарт обращается к Сальери:

— Сальери, музыки твоей давно не слышал я.
Что нового ты написал? Порадуй!
А вот и инструмент.

Раздвигает гардину, за которой стоит разобранный настройщиком белый кабинетный рояль.

— Ах да, он не настроен. Жаль!
Тебя послушать я хотел сегодня.

Сальери:

— Так встретимся мы завтра!
Я принесу два-три последних сочиненья.
Хочу давно их показать тебе,
но ты всё занят.

Внимательно смотрит на Моцарта.

— Я слышал, ты пишешь Реквием?
 
В сторону:

— Ах, только бы успеть…

Моцарт:

— Вот-вот, и я лишь думаю о том,
чтобы в каденцию его финальной части
включить два-три аккорда Лакримозы.
Проверь, устал, проскальзывает тема…

Сальери:

— Ах, Моцарт, Моцарт, выпьем что-нибудь!
Вино пьянит, но силы возвращает.

Моцарт:

— Да-да, Сальери, выпьем. Ведь ты помнишь,
 у Пушкина в трагическом финале
 тебе играю я на фортепьяно,
 а ты в слезах оплакиваешь друга?
 Нет-нет, не друга — самого себя!
 Ведь гений и злодейство —
 две вещи несовместные.
Ты помнишь?

Сальери:

— Да-да, прекрасно помню: ты уходишь.
А может быть, как птица улетаешь,
склевав с ладони дружбы гений друга.
Меня оставив с подлостью вдвоём...

Моцарт:

— Ах, не печалься так, Сальери, полно!
Послушай лучше, друг,
мой Реквием.

Пытается играть на расстроенном фортепиано:

— Какой кошмар!

Уходит.
 
Сальери:

— Когда б я мог вот так перед толпою
 пленять умы музЫкою безгрешной,
 я б не завидовал и не искал бы в смерти
 союзницу для подлости!
Теперь же
             всё кончено.

Уходит.

Входит настройщик. Настройщик:

— Опять они раздвинули гардину!

Занавес.