Подлых и мелких людей стало больше в стране,
взять хоть политиков, – Боже, яви свою милость! –
после рыбалки люблю посидеть у костра, не
думая снова и снова, как это случилось.
Что же так рвутся во власть они смертно? В ней мёд?
Всё предают, продают, страсти этой в угоду.
Где тот мессия, который всю свору уймёт,
и при котором жить станет полегче народу?
Глобу спросить? Тоже, блин, Нострадамус гнилой!
Ночью и днём искры сыплются электросварки.
Как оккупанты, с нахрапистой бензопилой,
в Ялту вломились стройбанды, уродуя парки.
Выдал карт-бланш всем стяжателям век непростой,
блат у них в Киеве, власть предержащие лица,
мэр с депутатами вместо того, чтобы «Стой!»
выкрикнуть гневно, и сами не прочь поживиться.
А в переходе подземном старушка стоит,
лодочкой держит ладонь, явно с веком не в теме,
и респектабельных зданий заносчивый вид
как-то меня раздражает в последнее время.
Подлых и мелких людей расплодилось в стране,
как тараканов, (спасибо великой реформе!):
всё это странно до чёртиков, только странней,
что привыкаем мы к этому, словно бы к норме.
Все разбежались по партиям, шайкам, кружкам,
неонацисты воспрянули, множась и множась;
я в этом тексте поплачусь писакам-дружкам,
может, из них и прочтёт его кто-нибудь всё же.
А не прочтёт, что ж, убытка большого не станет,
разве стихи что решают, скажите на милость…
После рыбалки люблю посидеть у костра, не
думая снова и снова, как это случилось…
Всё же подспудно я чувствую – ропщет народ,
в ропоте этом (чур, чур, меня!) плещется злоба,
и уж не Глоба предскажет, какой оборот
примет история наша, конечно, не Глоба…
13-11-2012