Я мог забыть и ужин, и фиалку,
сиренево манящую в окне,
и даже дождь, и ветер тот не жалко,
но не прогулки наши при луне
и разговоры ни о чём как будто,
про свет в тоннеле где-то там в конце,
и, помню, что улыбка поминутно
как лунный блик блуждала на лице.
Мы были рады каждой новой встрече,
они сулили счастье впереди,
а дождь слепой доверчив и беспечен,
как все слепые летние дожди.
А был ли дождь,
дурманила сирень ли,
я в точности ответить не смогу,
но то, что Пан языческий свирелью
наигрывал нам на ухо в стогу,
тут даже и сомнений быть не может...
Какой влюблённый не слыхал тот звук?
Нам всё равно -- дорога ль, бездорожье...
Идём,
идём,
не разнимая рук.