А когда я умру,
из меня прорастут небоскрёбы,
разрастутся гигантским кустом
и закроют собой горизонт.
Мегаполиса спрут
поскребёт моё мёртвое нёбо
дымом труб заводских, а потом
мой геном не спеша рассосёт.
Самолёты гудят,
пробивая невидимый купол,
рассекая расплавленный воздух,
сообщения в небе строчат.
Мой слабеющий взгляд
по высоткам скользит вяло, тупо.
В их огнях мне мерещатся звёзды,
льётся музыкой шум автострад.
Мой искрящий тотем,
моё капище, жизневодитель,
я с тобою стою за одно
и в твоих грязных стенах умру.
Ты икона и мем,
обезьянник (читай — вытрезвитель).
Я играю с тобой в домино,
заливая алкашкой хандру.