Пока мы играли в ролёвки да гуманизм,
Пока мы воздушные замки пытались строить,
Всегда были те, кто смотрел не наверх, а вниз,
Всегда были те, кто стремился дороже стоить,
И место получше, где денег побольше, где
Пошире кормушка, ведь гусь не товарищ свиньям –
Нам было до фени, их судьбы – круги на воде,
Что быстро исчезнут в мирах параллельных линий.
Всегда были те, для кого важнее семья,
Они в двадцать пять детей отдавали в школу,
А я в этот год у кого-то на хате, пьян,
Играл короля, да король был, к несчастью, голый.
И нам Интернет открывал мировой бардак,
В какую бы точку на карте его ни сунься,
Коль верить комментам, там каждый второй – мудак,
В политике – каждый. Уж лучше не интересуйся.
Хотя на словах все вроде бы заодно,
За честность, за гласность, всеобщее процветанье,
От звона пустого за милю несло говном,
Хотя, по идее, должно было бы – цветами.
На разных площадках ругались до хрипоты,
Но истина – всем вопреки – не рождалась в спорах,
Как вдруг осеняло: другие – совсем не ты,
И каждый себе по душе находил опору.
Одни всё орали, мол, Сталина нет на вас,
При нём бы с врагами народа решали просто,
Вторые несли пургу про масонский глаз,
А третьи грустили по рейву и девяностым.
Так что мы имели в итоге? Простых людей,
Единой идеей поставленных перед фактом,
И кто есть захватчик, предатель, чума, злодей -
Решилось внезапно быстро, в четыре такта,
И как-то все разом как будто глотнули яд,
И память отшибло всем напрочь и без сомненья.
Я встал перед выбором: кто есть семья моя,
Где правое дело мешается с преступленьем?
И вдруг оказалось, что мы, инфантильный сброд,
Стоим на ногах прочнее, чем люди в чёрном,
Нас просто тошнит, когда злобу пихают в рот,
Её не глотаем покорно и обречённо.
Мы выросли за ночь, вложили мечи в ножны,
И весь реквизит убрали в пакет - пылиться.
Не все чётко знали пока, для чего нужны,
Не все, оказалось, домой смогли возвратиться,
Но каждый из наших шагал на своих двоих,
Хотя бы пытаясь не всё принимать на веру,
И сам для себя отделить от чужих - своих,
Не став исполнителем чьей-то большой аферы.
А джунгли вокруг всё смыкались теснее, темней,
Болела башка, кровоточили старые раны.
Мы знали одно: что нам нужно держаться корней
И не позволять, чтобы нас задушили лианы.
И я не жалею нисколько, что нету детей
Отец не в правительстве, денег отнюдь не горы:
Я небом любуюсь, уверенный в том, что лишь те
Способны на это, кто поднялся сам, без опоры.