Недавно ты опять переболел
(болел ты тяжело и очень часто).
Твоё выздоровленье отмечалось.
Сидел ты, как всегда, под абажуром.
"К свечам не лезьте, Машенька, Олег!
Наталья, не зевайте - обожгутся!"
Когда же все напьются, на заре ли?
Давно ты не рассматривал коллег.
Как все они заметно постарели.
Хоть в каждом и глаголало: я чист;
не время складкам времени и боли.
Ты был в непозволительной неволе;
просиживал не лучшее, но всё же!
"Молчи! - ты думал - Попросту молчи!"
Твоя жена растрогалась и - в слёзы.
Ты задавался - как бы не грубить им!?
В уютном зазеркалье ряд морщин
двойник наш, основатель и губитель
нарочно пририсовывал - подлец!
Как страшно постарели. Неправдиво.
"Ну как таких зачали, наплодили?
Меня тошнит от этого собранья.
Лжецы и гады. Силятся подлезь".
Они твердили "Павлик, мы - собратья",
"здоровье не платформа для гарантий!"
"давайте, братья, выедем под лес.
Вот там-то мы попьём и погорланим".
Потом лакали нехотя за мам,
за плавность изменения в погоде.
В тебе, казалось, ненависть подходит,
как тесто невнимательной хозяйки.
Ты слышал подстрекательства и мат.
Успев переодеться и озябнуть,
ты громко прокричал: "Какие воры!
Ох, как же я вас прежде понимал
заочно, правда, нехотя, притворно.
Но наши встречи издавна редки.
Я чётко понял стадии каленья.
Какие же, ответьте мне, коллеги
ужалят чувство чувств пером гусиным!?
Вы можете не брать моей руки,
тем самым в одночасье разгрузив нас.
Вы хуже, чем бритьё опасной бритвой.
Коллеги, все вы - суки! Батраки.
Я чуть не сдох, а вам всё - жрать да пить бы".