К смерти активистки Елены Григорьевой
убитой сегодня в Санкт-Петербурге...
Эти себялюбивые великодержавные твари, после каждой вылазки из своих змеиных нор, еще и оправдываются! Мол, „не поняли вы нас, мы добрые и справедливые, и ненавидим не всех подряд, а только тех, кто этого заслуживают”.
Что ж, возможно мы вас не допоняли... это не вы являетесь наследниками сталинских палачей, вертухаев и „белокостной” продажной интеллигенции, призванные поддерживать экспансионистскую кремлёвскую политику во всех окраинах российской империи, что во времена СССР, что в нынешние, путинские. Ради собственного благополучия не вы пойдете на любую подлость, на любое преступление, где бы ни жили, какие бы миролюбивые речи не толкали своим наивным слушателям. Это не о таких, как вы, писал Чингиз Айтматов, обозначая нелюдей, потерявших связь со своими историческими, национальными корнями и забывшие о своём родстве или наоборот, помнящие о нём, но ненавидящие свой собственный народ:
„Манкурт не знал, кто он, откуда родом-племенем, не ведал своего имени, не помнил детства, отца и матери - одним словом, манкурт не осознавал себя человеческим существом. Лишённый понимания собственного «Я», манкурт с хозяйственной точки зрения обладал целым рядом преимуществ. Он был равнозначен бессловесной твари и потому абсолютно покорен и безопасен. Он никогда не помышлял о бегстве. Для любого рабовладельца самое страшное - восстание раба. Каждый раб потенциально мятежник. Манкурт был единственным в своём роде исключением - ему в корне чужды были побуждения к бунту, неповиновению. Он не ведал таких страстей. И поэтому не было необходимости стеречь его, держать охрану и тем более подозревать в тайных замыслах. Манкурт, как собака, признавал только своих хозяев. С другими он не вступал в общение. Все его помыслы сводились к утолению чрева. Других забот он не знал. Зато порученное дело исполнял слепо, усердно, неуклонно...”*
* Чингиз Айтматов. «Буранный полустанок» (И дольше века длится день).