В пол четвертого, почти утром,
На улице в февральской вьюге сумрак,
Ценнее нет тепла уюта,
На кухне стоял дым, табачный кумар.
И нету сна,
Лишь, потому что я в сознанье,
Того, что происходит на яву,
И кожей бледной черни осязаю,
Гнев спящих туш в потеющем бреду.
Убили святость мы в себе!
И смуту ввысь карикатурно возвели!
И не осталось выхода — закрыты двери лабиринта!
А минотавр лучший друг теперь,
И вмести с ним глодаем кости тех,
Кто попытался выступить в лице миссионера!
А что осталось делать?
Неравен бой, а за спиной ведь даже не Москва,
Ты оглянись воззреть, что сзади темень!
Ты окружен, снабженья нет совсем,
И связь потеряна со Столицей,
Но так быть умри, но не один,
И рано класть на ветки ивы амуницию!
И если небо затянули тучи,
То испарившись, пусть твоя душа,
Не станет серой каплей, пополняя,
Те клубни пыльной влаги, что величались облака,
А станет аке луч для тех, кто не забыл:
Как было и что стало.
Вставай солдат невидимого фронта!
Не бойся дьявола фатального удара!