Однажды, в тот бар, что обитель,
Поцелуев экземистых губ,
Вошел Странник, попутно наткнувшись,
Лечить в сердце назойливый зуд.
Он был чист до разлуки с любимой,
Но от горя он подался в блуд,
Рук, тех женщин, с порезанной веной,
Вера их — это денежный культ.
В кабаке рвала музыка уши,
Заставляя забыть обо всем,
Как слезы, с примесью туши,
Лавиной катились со щек.
Кружка с пеной одна за другой
Заполняли пространство внутри.
Вспоминал, как все было весной,
Что искал, то не смог и найти.
И сказав себе: «Стоп!», - Падший Путник,
Стукнув пойлом о дерево стойки,
Обратил взгляды гневных зевак:
«Ишь кутить тут мешает святоша-дурак!
Ты останься! И лучше всмотрись:
На столе полуголые бабы,
И бармен твоим денюжкам рад,
Он процент получает с оплаты.
Если б не было мест на земле,
Где на ночь можно забыться,
То бы сдох работяга в огне,
Гнета жадной и властной столицы».
Но был Странник решителен в мыслях,
И вставая со стула, спеша,
Кинул в кассу он мелочь с карманов,
Оплатив за порчу счета.
А на улицу, выйдя он быстро,
По карманам себя постучал,
И достал пачку синего дыма,
Дрожащей рукой поджигал.
Он пошел по дороги за город,
Что оставил на теле изъяны,
А на утро дошел до деревни,
Где был в детстве, где все ему рады.
Он обнял свою мать и сестренку,
Пожал руку отцу,
И сказал: «Я устал там родные!
Я больше там не смогу…»