КОГДА ОЖИВАЮТ ЛЕГЕНДЫ
эпическая поэма
ПРОЛОГ
…Порою на холсте дракон иль мерзкий гад
Живыми красками приковывает взгляд,
И то, что в жизни нам казалось бы ужасным,
Под кистью мастера становится прекрасным.
Буало-Депрео
(пер. Э. Линецкой).
1
Когда послышался за дверью
Стук каблучков и птичьей трелью
Звонок в прихожей зазвучал,
Был ранний час, и я скучал
На кухне, вялость разгоняя
Бодрящим кофе и не зная
Ещё о том (конечно, нет),
Как бога рассмешил чуть свет,
Дела обдумывая на день…
Её я встретил при параде
Домашнем – тапочки, халат,
Очки. И лёгкий аромат
Одеколона, что успешно
Был поглощен пьяняще-нежным
И стойким запахом духов,
Пахнувшем в двери… Не готов
Я был увидеть на пороге
Своей двухкомнатной берлоги
Столь восхитительный цветок
Слепящей юности. Не мог
Предвидеть то, что незнакомка
Засесть за этот труд надолго
Меня подвигнет, будто с ней
Явилась муза прежних дней
Ко мне развеять дух ленивый…
Она представилась Кариной.
Что ж, имя модное сейчас.
К тому же цветом карих глаз
Она совсем не плохо даже
Его оправдывала.
«Ваши
Координаты в небольшом
Посланье письменном своем
Один давнишний ваш приятель
Мне сообщил, с которым, кстати,
Я не была знакома. Нет, -
Сказала гостья, - Он привет
Вам передать просил и… Впрочем,
Вы сами… сами всё прочтёте.
Письмо, конечно же, со мной».
Чуть отступив, я жест рукой
Понятный сделал, приглашая
Войти красотку…
Небольшая
Хрущёвка. Кухня, где вдвоём
Не развернуться. За окном
Вид на проспект – машины, пробки;
Вдали как идолы высотки
И купол Храма-на-Крови…
За стол мы сели визави.
«Горячий кофе, чашку чая? –
Спросил я, глаз не отрывая
От гостьи, - Может быть, вина?», -
«Нет, нет. Спасибо!», - И она
Ресницы пышные взметнула
Так, словно мысль её кольнула,
Не бес ли мне в ребро, - Полдня
В распоряженье у меня,
И где-то к четверти второго
Я снова быть должна в Кольцово».
«Могу спросить – откуда вы?» -
«Я прилетела из Москвы», -
«Вон даже как! Похоже, с делом
Ко мне серьёзным вы?», -
«Хотела б
Я кое-что у вас узнать», -
«Сначала имя мне назвать
Извольте сударя, который
Вам адрес дал мой. Адрес - новый.
Ещё и года даже нет,
Как свой большой апартамент
Мы разменяли в пользу сына
На две квартиры. Половина
Моя (я это про жену)
Сейчас на даче», -
«Не пойму,
Зачем мне это знать? О друге
Своём спросили вы. Ветлугин
Его фамилия. Андрей.
Андрей Ильич, сказать точней», -
«А!.. Помню, помню я Андрюху.
Лет тридцать уж о нём ни слуху,
Ни духу, правда. А тогда
Мы были – не разлей вода.
В одном мы грызли институте
Гранит науки и до жути
Одних и тех же не могли
Терпеть доцентов. Но в любви
Девчонкам разным признавались.
Давно уж в прошлом всё. Остались
Воспоминанья лишь, и те
Бледнеют медленно во тьме
Уставшей памяти…», -
«Простите,
Я не пойму – вы говорите
Сейчас мне правду или нет?
Какие это тридцать лет?
Вы не ошиблись?», – с неподдельным
Метнула гостья удивленьем
В мои глаза пытливый взгляд.
«Ничуть», -
«Но факты говорят
Совсем другое, как ни странно…», -
«Ужель так стар я? Вроде рано
Грешить на память мне», - смеясь,
Ответил я.
«Не удалась
Вам шутка. Нет… Вы много позже,
И не единожды, похоже,
Встречались с другом. Но зачем
Скрывать-то это? Иль проблем
Каких боитесь?.. Нет! Молчите!..
Не заводитесь… Вот – прочтите…»
И торопливою рукой
Свой ридикюль из дорогой
И нежной кожи крокодила
Она взволнованно открыла
И, покопавшись в нём, листок
С письмом в десяток, может, строк
Мне подала… Фотобумага
(На ощупь чувствую). Однако
С той стороны, где быть должно
Изображение – черно,
Картинки нет. Письмо – с обратной.
Красивый почерк, аккуратный…
Я резко дёрнул головой –
Очки в оправе роговой,
Со лба, где до сих пор скучали,
Послушно на глаза упали.
Записку странную прочёл
Я раз, другой, и перевёл
На незнакомку взгляд.
«Всё верно.
И адрес – мой, и имя, - нервно
Пробормотал я, - Только вот
Что непонятно. Я насчет
Вот этой фразы: “…он расскажет
(Речь обо мне идет, ведь так же?),
Лишь он, Карина, о тебе,
Всю правду. Есть в твоей судьбе
Невероятнейшая тайна”…»
«Я говорила вам… - печально
Вздохнула девушка, - Сама
Я эту строчку из письма
Хочу понять. А вы-то что же?
Ведь здесь написано…», -
«О, боже!
Откуда, милая, о вас
Мне что-то знать? Я первый раз
В глаза вас вижу... И, поверьте,
Вас даже не было в проекте,
Когда уж многих из друзей
Далекой юности своей
Из виду (частое явленье)
Я потерял. Не исключенье
И он…», - упрямо я изрёк
И жёстко пальцем ткнул в листок.
«Там ниже есть… Прочли?.. Ветлугин
Мне наказал вам лично в руки
Ещё вот это передать», -
Сказала гостья и опять
Поспешно руку запустила
В свой ридикюль и положила
На край стола передо мной
Бумажный свёрток небольшой,
Крест-накрест стянутый небрежно
Тугой резинкой.
«И, конечно,
Известно вам наверняка,
Что здесь находится?», - слегка
Прищурив глаз, спросил я едко.
«Да, любопытна я. Нередко,
Куда не следует, свой нос
Сую. Но в том-то и вопрос,
Что тут – сам бог велел. Ведь дело,
Насколько я понять сумела,
Меня касается… Набор
Здесь очень странный. И с тех пор,
Как неожиданно попало
Всё это в руки мне, я стала
Невыносимый дискомфорт
В душе испытывать… И вот
Решила с вами повстречаться,
Чтоб, наконец-то, разобраться
Во всём и вся…», -
«Какой-то бред!» –
Сердито буркнул я в ответ
И, зашуршав бумагой сухо,
Распотрошил посылку друга.
Изящно волосы назад
Откинув с плеч и бросив взгляд
На то, что вытряхнул из свёртка
Я на столешницу, красотка
Мне подтолкнула ноготком
Мизинца сложенный кульком
Чуть отсыревший лист газеты
Не первой свежести.
«Вот это
Меня смутило… Цветом там
Заметка выделена. Сам
Хозяин свёртка, вероятно,
Её означил. Непонятно
Мне лишь одно, как в руки мог
Попасть Ветлугину клочок
Многотиражки (без сомненья –
Тот самый), что, как приложенье,
Хранился в метрике моей.
Хранился, но исчез…», -
«Андрей
(Не это ль вы сказать хотите)
Тишком прибрал его?» -
«Поймите,
Все документы я храню
В надёжном месте, и в мою
Квартиру даже “маскам-шоу”
Не просто вторгнуться. И, к слову,
Порядок всех вещей своих
Прекрасно знаю я, и в них
Чужим порыться не удастся,
Чтоб не смогла я догадаться», -
«Ну, просто - мистика, - смешком
Я лёгким прыснул, и ребром
Ладони на столе разгладил
Газетный лист, - Итак, по дате…
По дате судя, номер в свет
Давненько вышел. Двадцать лет
Тому назад. Ещё в “лихие…”
Да, интересно!.. И какие
Наш друг тут выделил места?..
Так… Вижу, вижу. В пол-листа –
Колонка хроники. Примета,
Однако, времени. Но это
Вам, молодёжи, не понять…
Так… “Помогите опознать”, -
Читаю я подзаголовок
В разделе милицейских сводок
Над серым снимком с не совсем
Удачным ракурсом; затем
Сам текст, довольно лаконичный,
По изложенью – штамп обычный, -
“В четверг, шестого сентября
Среди руин монастыря
Вблизи села Сухие Лужи
(Назвали же!) был обнаружен
Труп юной женщины с живым
Младенцем-девочкой…”
Своим
Клубком извилин сразу как-то
Я суть описанного факта
К столичной гостье привязал,
Однако виду не подал
И, молча дочитав до места
“…причина смерти неизвестна…”
(Потом шёл перечень примет),
Сказал ей: «Это в документ
Верните свой…»
«Выходит, знали
Вы всё… Зачем же отрицали? –
Забеспокоилась она, -
Зачем? Скажите. Пусть вина
Здесь есть Ветлугина иль ваша –
Не это главное. Мне важно
От вас услышать, что тогда
Произошло? Что за беда
С моею матерью случилась?
Как на каких-то очутилась
Она руинах, да ещё
В местах чужбинных, где её
Никто не знал?», -
«Я вас, поверьте,
Могу понять. Но поумерьте
Свои эмоции… Дружок
Мой институтский явно мог
Напутать что-то…», -
«Перестаньте.
Что вы заладили?.. Давайте,
В конце концов, начистоту.
От вас немногого я жду.
Узнать лишь правду я желаю», -
«Но я действительно не знаю,
Не знаю, детка, ничего.
А догадался я легко,
Кто тот младенец, ибо сами
Вы мне про метрику сказали…
Ну, ладно. Как-нибудь во всём
Мы разберёмся и найдём,
В чём здесь подвох... Посмотрим, что же
Ещё у нас тут есть?.. Похоже,
В пакете – яблоко…», -
«Муляж… -
Сказала гостья, – Может ваш
Приятель знак какой-то этим
Решил подать вам?.. А в конверте –
Флеш-карта», -
«Так с неё-то нам
Начать и надо было», -
«Там
Нет ничего. Она пустая», -
Вздохнула гостья, пожимая
Плечами хрупкими в ответ, -
Я проверяла. Но в конверт
Ещё одна, что интересно,
Записка вложена, с подтекстом
Опять же странным…»
Я достал
Клочок тетрадного листа
И прочитал: «Здесь – продолженье».
«И это всё?», -
«Да, к сожаленью», -
Сказала девушка.
«Смешно…
И где ж начало? Иль оно
Известно вам?», -
«Увы...», -
«И всё же
Я карту сам проверить должен», -
«Не стоит. Уж поверьте мне…», -
«Я допустить могу вполне,
Что файлы есть на ней, но скрыты», -
«Давайте только без обиды, -
Москвичка бросила, скривив
Лицо усмешкой, - я в таких
Деталях как-нибудь не хуже
Вас разбираюсь… Говорю же,
Что карта чистая…», -
«Ну, что ж,
Не смею спорить. Молодёжь
Теперь продвинута, - упавшим
Я шамкнул голосом, - И как же
Сей хитрый свёрток и письмо
Попали к вам?» -
«Я это всё
Нашла в ячейке…», -
«Где, простите?» -
«В ячейке банковской», -
«Скажите!
Как интересно! – бросил я
С язвинкой лёгкою, хотя
В столь неожиданном ответе
Лукавой нотки не заметил,
И, сделав паузу, спросил, -
Ну, если друг мой положил
Всё это в банк (письмо включая),
То как, Ветлугина не зная,
Вы получить могли потом
К ячейке доступ?» -
«Дело в том, -
Слегка теряясь и чуть слышно
Сказала девушка, - что бывший
Ваш однокурсник на меня
За пару месяцев до дня
Своей кончины завещанье
Составил… Странное вниманье,
Не правда ль?..» -
«Странно, что от вас
О смерти друга лишь сейчас
Я узнаю», - прервал сердито
Я собеседницу, открыто
Стараясь виду не казать,
Что далеко не эта часть
Её ответа изумила
И потрясла меня. Да, было
Мне жаль Андрюху, только в толк
Я совершенно взять не мог,
Какого чёрта заморочил
Девчонке голову он. Впрочем,
Не только ей… Теперь вздыхай,
Глазами хлопай, да гадай,
Зачем устроил он всё это,
Бог весть что выдумав и где-то
Последний адрес вызнав мой.
«И много ль скрытный наш герой
Добра, согласно завещанью,
Оставил вам?», - прервав молчанье,
Я кареглазую спросил.
«Он отписал мне всё, чем был
Богат… Фазенду с зимним садом
В лесном урочище за МКАДом,
Шикарный Lexus по цене
Столичной “трёшки”, бизнес… Мне
Такое даже и не снилось», -
«И как же это получилось,
Что только вас одну Андрей
Увидел в качестве своей
Наследницы?», -
«Вы задаёте
Мне тот вопрос, с которым, вроде,
Я обратиться к вам должна...
Возможно, я и есть одна…
Одна, кому Ветлугин очень
Обязан чем-то… Между прочим, -
Вздохнула гостья, теребя
Рукою чёлку, - как и я,
Он рос в детдоме…»
«Мне известно.
Однажды в вуз, когда на место
Три человека было, он
(Прошу простить за моветон)
Пролез вне конкурса? В начале
Второго курса, помню, дали
Ему отдельное жильё», -
«Не удивительно. Своё
Я точно так же получила,
По тем же льготам. Это было
Примерно за год до того,
Как друг ваш умер… Ничего
Я не могу сказать - не знаю,
Болел ли он? Но, полагаю,
Что смерти собственной тогда
Он близость чувствовал», -
«Ну, да…
Ну, да… Наверно, - с придыханьем
Поддакнул я, - раз завещанье
Составил спешно», -
«Не секрет
Для вас, я думаю, что нет
У друга вашего законных
(А, значит, предком обделённых)
Прямых наследников. Свою
Не потрудился он семью
Создать», -
«О, боже мой, не будьте
Такой наивной. Все мы люди, -
С усмешкой бросил я, - и он
Не из святых… Вы про закон
Сказали что-то? Но известно,
Что самый правильный и честный
Лишь тот закон, который мы
Зовём неписаным (увы!)
Законом совести», -
«Согласна…
Мне и самой довольно часто
На ум приходит эта мысль…», -
«Но мы, похоже, отвлеклись, -
Промолвил я и осторожно
Взял в руки яблоко, - Возможно,
Вот этот плод-муляж, на вид
Столь аппетитный, прояснит
Хоть что-нибудь нам... Я уверен,
Внутри он полый, ибо склеен
Из двух частей. Здесь даже шов,
Коль приглядеться хорошо,
Заметить можно аккуратный
Под слоем краски. Вероятно,
Расколупав папье-маше,
Мы обнаружим в муляже
Тайник…», -
«Идея неплохая, -
Сказала гостья, продолжая
Игриво чёлку теребить, -
Ломайте… Видимо, хранить
Его и впрямь не шутки ради
С набором этим ваш приятель
В депозитарий положил…»
Я пальцы сжал и раскрошил
Муляж в руке. И яркой вспышкой
Был ослеплён на миг. Чуть слышный
Хлопок раздался. А когда
Раскрыл ладонь я, от плода
Остались разве что кусочки
Его недавней оболочки,
Да… горстка мелкого песка…
Москвичка хмыкнула, слегка
Поморщив нос, и засмеялась:
«И это – всё?.. Какая жалость…»
И вдруг я с ужасом поймал
Себя на мысли, что солгал
Ей про Ветлугина, и явно
Не преднамеренно. Недавно
Он мне действительно звонил…
Недолго думая, схватил
Я со стола рукой свободной
Письмо, которое на плотной
Фотобумаге он, Андрей,
Черкнул наследнице своей...
На стороне теперь обратной
Был виден снимок с чёткой датой…
Смахнув со лба холодный пот,
Я сипло выдавил: «Так вот
В чём весь секрет, - и дал на фото
Взглянуть москвичке, - вы кого-то
Здесь узнаёте?» -
«Не смешно, -
Скривилась гостья, - это что,
Такая шутка?.. » –
«Если честно,
Мне не до смеха», -
«Интересно, -
Протараторила она, -
И что, по-вашему, должна
Я здесь увидеть?», -
«Да… Наверно, -
Сквозь зубы выдавил я нервно, -
И с картой памяти у нас
Проблема та же», -
«Вы сейчас –
О чём? – сверля меня глазами,
Спросила гостья, - Всё ли с вами
В порядке?» -
«Более того...», -
«Но вы бледны», -
«Есть от чего...», -
«Так объясните же…», -
«Не сразу…», -
Осёк её я.
«Час от часу
Не легче», -
«Должен я понять
Всё до конца…», -
«Могу узнать,
Что это вдруг на вас такое
Нашло?», -
«Заметьте, ключевое
Здесь слово “вдруг”. Секрет как раз
В начинке яблока, что вас
Так позабавила, - с минуту
Я помолчал, пытаясь смуту
В душе и мыслях подавить,
И выдал гостье, - позвонить
Я вам немедля обещаю,
Как что-то выясню. Не знаю,
Возможно, даже самому
Придётся съездить мне в Москву…»
Опять уставившись на фото,
Подумал я: «Наверно, что-то
Пошло, дружище, у тебя
Не так. И, видимо, не зря
Вернулся ты… Сию же дату
Не вспомнить - грех, хотя по факту
Ещё и день-то не настал,
Когда я в этот кадр попал…»
2
Всё начиналось романтично.
Нас было четверо, прилично
Одетых (любо посмотреть!)
Друзей, пришедших посидеть
У старомодного камина,
И при свечах. Была причина –
Мы не встречались много лет,
И вспоминали (не секрет)
Ушедшей юности пороки,
И альма-матер, и дороги,
Что разбросали нас тогда,
Свободных птиц, кого куда.
Бордо шипучее играло
Внутри хрустального бокала,
Который, как заведено,
По кругу шёл, и мы, вино
Глотками мелкими смакуя,
Поочерёдно, речь шлифуя,
Собранью нашему несли,
Кем стали мы, к чему пришли…
Когда-то нас объединяло
Литературное начало -
Начало творческое, страсть,
Как неуёмная напасть,
Марать бумагу. Мы строчили
Лихие вирши, выносили
На общий суд и всякий раз
“Перемывая” их (подчас
Предвзято), спорили, цеплялись
К словечкам, кои нам казались
Кимвальным звоном, либо к тем,
Что уж заумные совсем.
Хорей и ямб мы различали,
''Любовь'' и ''кровь'' не рифмовали,
О прозе речи не вели;
Издать заманчивым нашли
Свой альманах, однако главный
Редактор тот, сморчок бездарный,
На дверь нам, лыбясь, указал
И графоманами назвал...
Промчалось время. Годы взяли
Своё безудержно. Мы стали
В житейских тонкостях мудрей;
В дела ушли всяк по своей
Стезе, заботами мощёной…
А, между тем, в непринуждённой
Беседе этой при свечах
По большей части о стихах
Мы заводили разговоры,
Как прежде в пламенные споры
Переходящие порой…
Знакомься же, читатель мой:
Вот этот важный и степенный,
Точащий взгляд высокомерный,
Шатен с пергаментным лицом –
Наш эрудит, что за словцом,
Предельно метким и изящным,
В карман не лез, и настоящим
По части хлёстких эпиграмм
Талантом представлялся нам.
Но он, считая их забавой,
С иным стихом бежал за славой –
С тем, что в газету приносил,
Публиковал и счастлив был.
Мы назовём его Поэтом.
Писал он гладко, но при этом
Стихи к заводу привязал,
Где много лет варил металл;
На мадригалы разменялся,
Начальству льстя, и поражался
Неблагодарности такой,
Что в трёх шагах от проходной
Его, певца горячей стали,
Знать не хотели, и не знали…
Другой товарищ наш в своих
Исканьях творческих иных
Держался правил, неизменно
Авангардистом постмодерна
Себя считая. Но сейчас
Он был единственным из нас,
Кто личным сборником похвастать
Мог горделиво. Лет двенадцать
Назад случайно приобрёл
Я эту книжку. Раз прочёл –
Понять не понял; попытался
Прочесть повторно, но остался
С вопросом прежним для себя:
Кто сумасшедший – он иль я?
Пройдясь по ней неторопливо,
Поэт заметил: ''Ну и чтиво!..'',
И этой репликой одной
Дал подтвержденье, что со мной
Он солидарен. Автор больно
Ужален был, но он спокойно
На нас поглядывал, курил
И с гордым видом говорил,
Что мы отстали, что модели
Стихов напевных устарели,
Что быть критерием должна
В искусстве только новизна…
Я б слог его назвал бульварным.
Словцом разбавленный вульгарным,
Он полон был небрежных фраз
И утомительный подчас...
Конечно, следует о главной
Сказать фигуре в этот славный
Неповторимый вечерок.
Ведь это Он всем нам помог
Собраться вместе…
Дом кирпичный –
Уютный, тихий, симпатичный;
Веранда – красочный витраж;
Зелёный сад, бассейн, гараж,
Глухой забор с резной калиткой
И дворик, выложенный плиткой,
Его мирок явили нам.
В апартаментах тут и там
Висели в рамках золотистых
Полотна местных живописцев
И репродукции картин
Буше и Рембрандта. Камин,
Небезыскусно изразцами
Был облицован. Под ногами
Зерцалом глянцевым сверкал
Паркет чудесный. Проникал
Сквозь ''зебру'' жалюзи оконных
В вечерний час с опор бетонных
Свет фонарей, наискосок
Линуя пол…
Хозяин мог,
Как мы заметили, по жизни
При всей её дороговизне
С царём крутиться в голове.
Обосновался он в Москве
Ещё до “питерских”, и, смело
Наладив собственное дело,
В нём, несомненно, преуспел.
Слыл местным Гейтсом он; имел
Второе высшее, что, впрочем,
Не удивительно, ведь прочил
Ему коммерческий успех
Пусть самый скромный политех
В каком-нибудь Зеленограде
(Не говоря уж о физмате
В престижном вузе), но никак
Не захолустный наш литфак.
У Гейтса (речь ведём, конечно,
Мы не о Билле, что успешно
Закончил Гарвард не учась)
Был вид профессора. Трудясь
За монитором (и нередко
Сверх всякой меры), зренье крепко
Он постепенно подсадил;
Теперь солидные носил
Очки в оправе из слоновой
Кости, не чувствуя особой
Нужды привычке изменять,
Чтоб предпочтение отдать
Контактным линзам…
В кабинете
В изящных креслицах при свете
Огня камина и свечей
Сидели кучкой мы своей;
Вели беседы, пили, ели,
Газет подшивкой шелестели,
Где самобытный наш Поэт
Блистал, и снимки прошлых лет
В альбоме старом изучали…
Уже поздней, когда сыграли
(Таков традиции каприз)
Мы в буриме, Авангардист
С Поэтом вдруг переступили
Грань этикета и скрестили
В сторонке шпаги. Это хмель
Их на словесную дуэль
Предрасположил. И, наверно,
Здесь было всё закономерно.
Два этих полюса, сойдясь,
С искусством всяческую связь
Стихов друг друга отрицали,
И диалог свой подслащали
Для экспрессивности порой
Ненормативной шелухой.
Они про нас уже забыли,
И мы с хозяином решили
Их перепалке не мешать…
Тут Гейтс меня стал уверять,
Что муки творчества - напрасный
И жалкий труд, что крест ужасный –
В наш век цепляться за перо,
Что это, в сущности, старо,
Неблагодарно и не модно,
Что мозг искусственный добротно
Сегодня может сотворить
Шедевр, способный покорить
Сердца читателей и души,
И он ничуть не будет хуже
Шедевров прошлого… Язвит
Вослед за этим прозелит –
Сторонник ярый техницизма,
Что духа нам авантюризма
Недостаёт…
При этом я
Не мог уж смех сдержать, друзья…
Но запорхали в хитром поле
Лихие пиксели на воле, -
Мои сомнения на нет
Решил свести мой оппонент.
Его желаний исполнитель,
''Смекнув'', что хочет повелитель,
Мгновенно выстроил из слов
Цепочку гладеньких стихов
И, модным ныне у поэтов
Оформив их венком сонетов,
Блестяще рифмы подобрал,
Потом уменье показал
Слагать “онегинским” размером,
Потом тоническим манером
Ступеньки выстроил, потом
Над силлабическим стихом
Чуть покорпел и с лёгкой трелью
На лист всё выдал нонпарелью…
Великолепно рифмовать,
В такие формы облекать
Не просто вирши. Нет! Но это
Всего лишь техника без цвета
И содержанья. Ну, кому,
Когда ни сердцу, ни уму
Нет пищи, право же, придётся
По вкусу это стихоплётство?
У формалистов, где сам чёрт
Сломает ногу, стиль не тот…
Нет, к таковым не относился
Мой визави, в чём убедился
Я по тому уже, что он
Был неподдельно восхищён
Моим прямым и даже дерзким
На сей экспромт ответом резким
(Не тем, мол, думаешь умом),
Но это был не перелом
В его сознании по части
Предмета спора, и представьте
Насколько он меня смутил,
Когда все карты вдруг открыл
И, не читая, вирши джинна
Спокойно сжёг в огне камина,
И объяснил: «Здесь нет души.
Но ты умеешь. Ты пиши…».
И почему-то рассмеялся…
Я грешным делом баловался
В расцвете юношеских лет
Такой безделицей, но нет –
Меня уже не привлекает
Марать бумагу…
«Пусть дерзает
На этом поприще другой,
С зоилом споря, молодой
Романтик – искренний и смелый», -
Ответил я.
«И всё же сделай,
Что в силах сделать, чёрт возьми.
Себя у лени отними.
Вернись к перу… Иль ты не знаешь,
Что хладнокровно зарываешь
Талант свой в землю?..» -
«Боже! Как
Красиво сказано! Чудак,
Стихами баловаться – это
Забава юных, а поэта
Рождает время, ибо всю
Он посвящает жизнь свою
Служенью слову, и не ради
Корысти, славы. Это, кстати,
Давно усвоить бы пора
Лихим разбойникам пера.
Так нет! Они творят ''по моде''...
А труд поэта? Он в народе
Уж и не ценится всерьёз.
Возобладал сегодня спрос
На развлекательную прозу.
Мы явно зрим метаморфозу
В литературе. Разве нет?
Другой уже менталитет
У сочинителей. Читатель -
Расхожий в массе обыватель -
К стряпне их как-то приобык...
За глянцем же не видно книг.
Все эти дарьи, эти ксюши
Плюют в доверчивые души,
Но, насаждая чепуху,
У всех, однако, на слуху...
Не “жжёт глагол” в России новой…
Есть у меня один знакомый,
Из графоманов; шпарит в год
По три романа (благо, Word
Его огрехи исправляет).
Так горе-автор полагает,
Что долго мучить черновик –
Удел бездарных; что достиг
Он совершенства, да такого,
Когда уже до мирового
Признанья маленький шажок
Осталось сделать…То, что смог
В печать протиснуться он лихо,
Пока во всём неразбериха,
Пока бедлам и там и тут,
Закономерно. Издают
Его охотно: пусть не ладит
Он с языком, но щедро платит…
Иной издатель примет дань
И тиражом любую дрянь
Наружу выплеснет. А сдуру,
Чтоб не плодить макулатуру
(Причуд у нынешних чинуш
Хоть отбавляй) за добрый куш
Готов по прихоти писаки
Его труды не на бумаге –
На золотой фольге подать…
Случилось как-то почитать,
Простого любопытства ради,
Мне рукописные тетради
Стихотворений у одной
Студентки. Вот уж где живой
Я слог увидел! Вот где пела
Сама душа!.. А было дело,
Что некий выскочка-поэт
Дал настоятельный совет
Ей не марать бумагу. Сам же,
К верлибру манией страдавший,
Строчил стихи, что и назвать
Нельзя стихами. Но в печать
Пролезть, однако, исхитрился.
И что? Прославился? Добился
Каких-то грантов? Да ничуть…
Довольно, всё-таки, взглянуть,
Как наш приятель сочиняет.
Что за “введенщина”? Бывает
В стихотворениях иных
Ни точек нет, ни запятых…
Но суть – в другом: студентка просто
В среду попала “Алконоста”.
Ты, верно, слышал, есть такой
Союз поэтов. В кухне той –
Стряпня всё та же, и, похоже,
Вкусить её – одно и то же,
Что на Малевича “…квадрат”
Направить восхищённый взгляд…»
«Но есть ещё и “Вавилоны”,
Где свой уклад, свои каноны, -
Ответил Гейтс. – Ты пересиль
К сравненью тягу. Новый стиль -
Не значит лучший, пусть и модный.
Но разве ямб четырёхстопный,
С которым ты всегда дружил,
Себя в поэзии изжил?
Все “…измы” – это отраженья
Нюансов мироощущенья
В искусстве всяком, и нельзя
Служить искусству, понося
Того, кто мыслит ''нестандартно''
И окружающий абстрактно
Рисует мир. Ведь, что принять,
Вольны мы сами выбирать.
Искусство – помыслов свобода…
Другое дело – сумасброда
Из касты умников лихих
И демагогов (а таких -
Хоть пруд пруди) поползновенья
К попыткам наглым привнесенья
Абсурдных новшеств там, где вред
От них бесспорен… Только, нет!
Иной горазд затеять споры,
И ныне слышим разговоры,
К примеру, мы о том, каким
Быть языку… Что сделать с ним
Глупцы хотят, порою страшно
Подумать даже… Им не важно,
А, может, вовсе невдомёк,
Что он засохнет, как цветок,
Корней лишённый. Канут нормы
Под жёстким натиском реформы,
И первобытный в языке
Наступит хаос… Но в руке
Перо у нового поэта
Не дрогнет. Нет! Он скажет: «Это
Закономерно», но солжёт
И ядовитою сверкнёт
Улыбкой Авгуры… Льстецами
Кишит наш мир. И, что веками
Мы создавали, враз порой
Сгубить готовы. За чертой
Мы здравомыслия витаем,
И хладнокровно полагаем,
Что совершенствуем себя.
Кого-то, ныне понося,
Ещё вчера мы возносили,
Или, напротив, учинили
Над кем-то суд, чтобы теперь
Жалеть об этом. Смысл потерь
Несёт нам время, а уроки
Даёт история. Но в токе
Безумной жизни мы опять
Идём ва-банк и потерять
Свою рискуем самобытность,
Свою культуру… Беспринципность
Присуща слабым. Новых дров
Мы наломаем, будь здоров.
И вновь поселит эйфорию
Нам дьявол в души… Да! Россию
(Как метко сказано!) нельзя
Понять умом. Но, принося
Порывы искренние чувства
На золотой алтарь искусства
Поэт (не жалкий щелкопёр)
Всегда решительный отпор
Глупцу давал и негодяю...
Ты так же думаешь, я знаю…»
«Вот только “мы”, - ответил я, -
Коробит слух. Своё творя
С циничным рвеньем, в самом деле
На наше мнение хотели
Плевать с высокого шестка
Временщики. Никто пока
Закон курятника в России
Не отменял. Нас не спросили,
Когда духовность погребли
Под пеплом алчности. В пыли,
Что нам пускают демагоги
В глаза бессовестно, дороги
Не видно торной. Нас хотят
Слепыми сделать, как котят…
Так что не мы творим погоду
В своём отечестве, и сроду
Такого не было... Наш брат
Им нужен, как электорат.
Уже само словечко это,
В верхах придуманное где-то,
Весьма о многом говорит.
Оно презрением сквозит
К тем, кто места пониже занял, -
Я рассмеялся и добавил. -
Однако, гордо на своём
Шестке сижу я под зонтом..»
Гейтс улыбнулся.
«Ты всё тот же, -
Заметил он. – Но мы, похоже,
Ушли от темы основной.
Хотел бы кое-чем с тобой
Я поделиться. Может статься,
Всерьёз решишь ты прогуляться,
Услышав странный мой рассказ,
На зачарованный Парнас…
Кропал и я ведь понемногу
Стихи. Но бросил, слава богу,
Поняв, что он – Творец – не дал
Мне этой жилки. Я попал
В другое русло и, признаться,
Нашёл себя. Я стал копаться
В мозгах машины, стал – на “ты”
Всецело с нею, и мосты
Навёл неспешно в виртуальный
Волшебный мир, чтоб из реальной
Капризной жизни убегать
Хоть иногда… Но всё ж мечтать
О личном томике заветном
Я продолжал, и в беспросветном
Бессилье действовать пером
Задумал сделать ход конём…
Ты помнишь старые легенды,
Что мы, филологи-студенты,
В глубинке близ Уральских гор,
Куда нас влёк живой фольклор,
От местных жителей слыхали?
А помнишь случай, как попали
Мы в деревушку к кержакам –
Старообрядцам? Помнишь, там
Старик жил древний? Говорили,
Что он колдун. Нас упредили
К нему и носа не совать.
А я отправился, как спать
Легли все наши… Тот с порога
Меня измерил взглядом строго,
Потом загадочно сказал:
«Мы снова встретились. Я знал,
Что ты придёшь на зов мой тайный…»
И я подумал: «Ненормальный
Старик какой-то…», но слегка
(Чего уж там таить греха)
Трухнул, когда рукой сухою
Он у меня над головою
Движенье сделал, а потом
Изрёк: «О встрече с колдуном,
Лишь зорька вспыхнет, ты забудешь
На много лет. По жизни будешь
Идти, как велено судьбой.
Но знаю я, она с тобой
Неосторожную сыграет
Однажды шутку, и оттает
Тогда на памяти твоей
Воспоминание о сей
Минуте, дабы мог, как ныне,
Ты в неожиданной лавине
Событий странных услыхать
Слова мои. Хочу я дать
Один-единственный насущный
Тебе совет на день грядущий:
Не искушай судьбу в ответ –
Накличешь много новых бед.
Живи мечтой непогрешимо,
И в древнем лоне Аркаима
Сокрой навеки, что найти
Тебе назначено… Иди!
Отныне нам с тобой встречаться
Не суждено…»
Седого старца
Сбылось пророчество… Хотя
О Белом Острове спустя
Лишь пару лет заговорили
(Когда в глубинке той открыли
Следы селищ и городов
Эпохи бронзы), старый волхв,
Бесспорно, знал о нём задолго
До нашей встречи… Из осколка
Воспоминаний, в свой черёд,
Извлёк я этот эпизод.
Но много позже. А сначала
И впрямь серьёзно испытала
Меня судьбина… Был момент –
Я вспомнил несколько легенд
Степного края, чтоб готовый
Найти сюжет для яркой новой
Фундаментальной игровой
Программы с графикой живой
(Незыблем спрос на это дело!)…
Нашёл. Работа закипела…
Простор фантазии!... Представь:
Седая древность, явь и навь,
Начало “Лисьего чертога”,
Когда всё войско Чернобога
Идёт по Свету зло творить.
И дабы Тьму угомонить,
Ты, на игру себя настроя,
Сам легендарного героя,
В чём есть забавы этой соль,
Азартно исполняешь роль…
Но я (вот не было проблемы!)
Подумал вдруг, что для поэмы
Столь замечательный сюжет
Подходит больше. “Интеллект”
Машины, чтоб себя прославить,
Я и решил тогда заставить
Заняться творческим трудом -
Трудом пиита, ход конём
Тот самый сделав… Убедился
Ты сам сейчас, каков явился
Мне рифмоплёт. Не смог схитрить
Я в этом деле и добыть
Доспехи Актора. Живого
В стихах не чувствовалось слова,
И я сорвался: «Чёрт возьми!
Вдохни же душу в них. Вдохни.
Исполни чудо! Заклинаю!..»
То, что случилось, вспоминаю
Как сон кошмарный я теперь.
Но это был ответ, поверь…
Каким-то медиумом в трансе
На спиритическом сеансе
Я вдруг почувствовал себя…
На петлях смазанных скрипя,
Качнулась дверь, и в щель проёма
Ударил свет. Раскаты грома
Услышал я над головой
(А дело раннею весной
Происходило – в марте где-то).
Сорвав стальные шпингалеты,
Холодный ветер распахнул
Все окна настежь и задул
Огонь в камине. Снег искристый
Ковром лёг на пол... И нечистый
Передо мною сей же миг
Из недр экрана дух возник.
«Ты захотел – я выполняю
Твоё желанье, и вдыхаю
В них душу», - с ядом он сказал.
И я сознанье потерял…
Случилось за полночь всё это,
Но только утром, в час рассвета,
Пришёл я в чувства. Голова
Трещала так, что я едва
Собраться мог. Перед глазами
Круги стояли. Кровь толчками
В висках стучала… Я сидел,
Как прежде, в кресле. Шелестел
Огонь в камине. Были плотно
Закрыты форточки и окна,
И подозрительно сухой
Блистал привычной чистотой
Паркетный пол… В каком-то вялом,
Разбитом, недужном, усталом
Я состоянье пребывал,
Как будто с вечера попал
Под настроенье и набрался
И впрямь до чёртиков. Пытался
Я происшедшее понять.
Ведь мог и сон меня объять
Тихонько в час ночной работы,
Явив кошмара эпизоды.
Но как такое объяснить,
Что свечи за ночь растопить
На малость даже не успели
Плакучий воск; что не сгорели
Дрова в камине; что дымок
От сигареты в потолок
Ещё из пепельницы вился;
Что даже кофе сохранился
Горячим в чашке?.. Долго я,
Отвратно чувствуя себя,
Был в исступленье от загадок.
И вдруг, когда уже порядок
Стал наводить среди бумаг,
Где был полнейший кавардак,
Один листок нашёл случайно
(Его, как будто, специально
Подбросил кто-то мне на стол),
На нём я с ужасом прочёл
Слова, начертанные кровью:
«Они живут…». К немногословью
Длиннющий хвост добавлен был
Из многоточий… Посетил
Меня сам дьявол вездесущий,
Клянусь тебе. Знать, к предыдущей
Моей программе интерес
Он проявил тогда и влез
В неё украдкой. Глупо думать,
Что “благодетеля” запутать
Я сам помог. Он знал, за че;м
Ко мне явился. Между тем,
Предосудительный остался
За мной грешок. Я просчитался,
В задумке хитрой сплоховал,
Но славно бесу подыграл,
И подыграл невольно, знаю, -
Последним словом «Заклинаю!»
Вот это, судя по всему,
И было на руку ему.
Теперь игра пошла без правил.
Он не стихи “мои” поправил,
Поскольку вряд ли в них силён,
А в глубину седых времён
Всё племя нежити, которым
Манипулировать с задором
Предполагалось лишь в игре,
Унёс… В то утро, на заре,
Ещё не мог я знать об этом,
Но, слава богу, нынче летом
Я вспомнил старца-колдуна
И речь его. Теперь она
Понятна мне… Рассказ бессвязно
Я здесь повёл, и чтобы ясно
Тебе всё стало, коли им
(Я вижу по глазам твоим)
Заинтригован ты немало,
Послушай с самого начала
Сейчас историю о том,
Что странным образом в живом
Мне воплощении явилось;
Послушай, как распорядилась
Судьба загадочная мной;
И пусть звучащею струной
Волшебной лиры вдохновенье
Тебе в стремительном движенье
Безумной жизни, наконец,
Подарит муза… Ты не льстец,
Как наш Поэт неугомонный.
Смешон мне стих его казённый,
Хоть и звучит, как ручеёк.
Второй – борец, но он на слог
Столь неуклюж и легковесен,
Что мне совсем не интересен.
К тому ж, ты видишь, гонор их
Границ не знает никаких.
Влечёт их самолюбованье;
Им упоительно вниманье,
И не хватает им порой
Уменья главного – собой
Быть недовольными… Не знаю,
Возможно, время я теряю
Впустую… Впрочем, мой рассказ –
Не голословен. Я припас
Ему такие подтвержденья,
Что он ни толики сомненья
Не сможет вызвать у тебя
В своей правдивости… Придя
К тому, о чём тебе известно
Уж скоро станет, если честно,
Я поначалу не хотел
По части вынужденных дел
Распространяться, но недавно
Подумал вдруг, что это явно
Не даст в разбеге новых дней
Покоя совести моей.
Да и Лукавому неймётся –
Опять, похоже, он крадётся
Змеёй коварной по сетям
И раздувает там и сям
Огонь зловещий искушенья…
Не осуждай моё решенье,
Когда дослушаешь рассказ,
Ведь дал мне правильный наказ
Тот вещий старец из глубинки...»
«Гляжу, для этой вечеринки, -
Поморщив лоб, заметил я, -
Нетривиальный у тебя
Нашёлся повод. Что ж! Приятно!..
Но выбор твой? Тут непонятно
Мне ровным счётом ничего…»
«Ходить не надо далеко
За объяснением, - ответил
С улыбкой Гейтс. – Я как-то встретил,
Шлифуя новую игру,
На сайте Colo.ru
Один довольно любопытный
Стишок живой и колоритный,
Причём, заметь, стоял под ним
…наш коллективный псевдоним
(Так возомнили себя новым
Когда-то мы Козьмой Прутковым).
Я был не просто удивлён,
Я был подавлен и смущён.
Ну, а какое впечатленье
Произвело стихотворенье
Первоначально на меня, -
Подумай сам. Чего бы зря
Мечты о собственной поэме
Я стал вынашивать? За теми
Мечтами, чёрт бы их побрал, -
Зубами Гейтс заскрежетал, -
Стояла зависть. Может, даже
Она была чернее сажи.
И вдруг – тот случай, колдуном
Давно предсказанный. Потом…
А что потом? За ум я взялся
(Прозрел, наверно), и задался
Вопросом хитрым, кто из вас
Троих столь скрытно на Парнас
Решил забраться… Нет, ответа
Я не нашёл, и только это
Меня подвигло вдруг собрать
Всех вместе вас. Другой назвать
Предлог труда не составляло.
Уж так по времени совпало,
Что мы сегодня юбилей
Справляем студии своей…
Но – ближе к делу…» –
«Ладно, ладно.
Мне суть его уже понятна, -
Сметливо Гейтса я прервал, -
Ты время даром не терял
И, видит бог, не обманулся…»
Гейтс хитровато улыбнулся,
В свои бумаги заглянул,
Порылся в них и протянул
Мне распечатку со стихами...
Когда-то на одном дыханье,
За дактиль взявшись в первый раз,
Я сочинил их, но сейчас,
Не будь подсказки на листочке,
Уж и не вспомнил бы ни строчки
Из этих строф. Я целиком
Их приведу здесь, и на том
(Хвала, друзья, вам за терпенье!)
Закончу долгое вступленье.
Крайним пределом, Мидгарда1 стеной и Имира
Виями2 в древности звался Рипейский3 хребет.
Про Хванирату4 – средину Великого мира
Веды5 слагал на санскрите безвестный поэт.
Гимны хвалебные древних славян посвящались
Высшим богам, что, бывало, с небес золотых
Звёздною ночью бесшумно на Землю спускались
В быстрых, как ветр, колесницах летучих своих…
В пышной степи у предгорий, пестрящей цветами,
Холм возвышался, поросший густою травой.
Степь близ него озарилась однажды огнями
Ярких костров, разведённых семьёй кочевой.
Купол Вселенной за хрупкой ущербной Луною,
Там, где Плеяд воссияла несметная тьма,
Око шамана Полярной ужалил звездою.
Встал старый волхв и взошёл на вершину холма.
Долго стоял он, приблизившись к Сварге Пречистой6,
Слушал эфир и обитель богов созерцал.
Утром же ясным с явленьем Мерцаны7 лучистой
Старцам общины сакральные речи сказал:
«Здесь это место. Здесь – Силы источник священный.
Мира здесь Прави оставил Великий Триглав8
След благодатный под яркой звездою Вселенной,
В саньтиях9 Тарха10 нам к Истине путь указав.
В Круге небесном ищите его. Это Мудрой
Книги страницы, доступные взору всегда.
Счастье – тому, кто сей путь изберёт многотрудный –
Путь Созиданья. Другие пути – в никуда.
Нам наказали Верховные Пращуры наши
Каждую заповедь их приснопамятно чтить,
Дабы однажды и мы из Божественной Чаши
Сурицу Дживы11 могли благодатно испить.
Только гордыня ведёт к неминуемой драме.
Род-породитель нам шанс к возрождению дал…»
…Время пришло, и народ, умудрённый богами,
Образ небес на Священной земле начертал...
______________________________
1 Мидгард – древнее название планеты Земля у Славянских и Арийских народов. Согласно Скандинавской мифологии -
часть мира на земле, где живут люди (в отличие от Утгарда – пустынной страны великанов).
2 Вии Имира – ресницы великана Имира – первого человекоподобного существа, из которых была построена стена,
отделяющая Мидгард от Утгарда.
3 Рипейский (хребет) – Уральские горы.
4 Хванирата (санскр.) – плодородная божественная земля, именуемая также Северной Страной и Белым Островом.
Упоминается в памятниках древнеиндийского эпоса.
5 Веды – древнейшие памятники индийской словесности, в которых отражаются славяно-арийские ведические Знания.
6 Сварга Пречистая – небесная обитель Богов.
7 Мерцана – небесная богиня-управительница зари (Заря-Зареница) у древнеславянских народов.
8 Великий Триглав мира Прави – священный тройственный союз высших Небесных Богов: Единого Творца-Созидателя
Ра-М-Ха, Рода-Породителя и Бога Вышеня, которые дают людям соответственно силы Созидания, силы
Размножения и Место проживания.
9 Саньтии – древнейшие Священные рунические тексты, в которых прописаны божественные заповеди.
10 Тарх (Даждьбог) – Бог-хранитель Древней Великой Мудрости.
11 Сурица Дживы – Напиток Вечной жизни, который дает испить человеку после его праведного земного пути Богиня
Джива – добросердечная супруга Даждьбога, олицетворение плодоносной силы Жизни, Вечной молодости,
влюбленности и наивысшей красоты всей природы и человека.