Поросла лопухом колея вдоль обочины...
Эти синие ставни, точно синие очи,
Незнакомой рукой навсегда заколочены,
И белёные стены в череде червоточин.
Непробудный покой за убогой калиткою,
Лишь шуршат сухоцветы, пряча в тень коромысло,
И порою сверчки да лягушки с улитками
Заползают в подполье, в глубину тайных мыслей.
А когда-то жила и казалась добротною.
Позабытая хата, что убитая хата!
Как заслышит сыча, тошно скрипнет воротами:
« То ли жизнь виновата, то ли смерть виновата!?»