Глава седьмая
XXXII
Кончалась ночь. Восток туманный
Зарёй окрасился багряной,
И веер солнечных лучей
Во всей, что есть, красе своей
Из-за далёких гор раскрылся…
Зефир прохладою струился
Над голой степью. С квёлых трав
Роса сходила, скупо дав
Пичуге утренней напиться.
Застыв на камне, медяница
Ждала рассветного тепла,
И крылья сильного орла
Вздымали пыль, когда, отвесно
Метнувшись с выси поднебесной,
Он когти острые вонзал
В свою добычу. Пролетал
Мохнатый шмель, гудел сердито,
Узрев в досаде, что акрида
Здесь побывала до него,
Не пощадив ни одного
Цветка, куда бы опуститься
Он мог сейчас и насладиться
Нектаром свежим. Стрекоза,
Большие выпучив глаза,
Над ним, как будто бы, смеялась,
Когда играючи гонялась
Над жухлым выцветшим быльём
За обречённым мотыльком…
Клубился дуб среди долины.
Мамврийской рощи исполины –
Под стать ему… Высок, суров,
Касаясь кроной облаков,
Стоял он грозным великаном,
Объятый утренним туманом,
Как вечный страж сухих степей,
И, жутким трепетом ветвей
Окрестность мрачно оглашая
Да птицу редкую пугая,
Порыв Эола укрощал,
И тень величественно стлал
До горизонта, где, казалось,
На землю небо опускалось…
Он здесь не вырос, а возник
Давным-давно в какой-то миг,
И ствол его на три разбился
Ствола вверху и принакрылся
Зелёной кроной-епанчой,
Не повреждённой саранчой…
В столь ранний час, ещё прохладный,
Герой наш степью неоглядной
Шагал с огромным топором
По тени, выстланной ковром,
К гиганту-дубу, представляя,
Как здесь, долину сотрясая,
В далёкой древности седой
Вскипел и стихнул страшный бой.
В неравной схватке побеждённый
И в дуб высокий превращённый,
Отмстить обидчику с тех пор
Момента ждал владыка гор.
Печальный сон его доныне
Никто ещё в глухой долине
Не потревожил, но сейчас
Услышал он суровый глас:
«Ты здесь напрасно дожидался,
Чтоб я берёзкою занялся.
Тебе же, недобитый цмок,
Последний я задам урок…»
И впился жадно в толстокорый,
Могучий, чёрный ствол дубовый,
Сверкнув на солнце, роковой
Топор Данила. Дуб степной
Вдруг заскрипел и встрепенулся.
На этот звук с небес метнулся
Фантор и стал кружить шипя
Над головой богатыря.
«Тобой безумье овладело.
Кому и что, закончив дело,
Сейчас ты хочешь доказать? –
Давай он мерзко щебетать, -
Ты жаждешь кары справедливой,
А сам, надменный и трусливый,
Страшишься, видно, равный бой
Принять, когда хозяин мой
Однажды силу одолеет
Коварных чар. Знать, леденеет
Твоя мятежная душа
При этих мыслях, и, верша
Свой суд над тем, кто бит был прежде,
Ликуешь ты теперь в надежде
Себя героем возомнить.
Иль беззащитного добить
За честь ты ставишь?.. Не тебя ли
Богатырём в миру прозвали?»
«Опять ты под руку пищишь,
Перед глазами мельтешишь,
Урод, придуманный чертями, -
Сказал Данил, - Шутить я с вами
Не собираюсь. Змей умрёт.
Уже пришёл тому черёд.
И этой кары довершенье
Внесёт мне в душу утешенье».
И вновь Данил занёс топор,
А перепуганный Фантор,
Надменный тон смягчая, льстиво
Уже шипит нетерпеливо:
«Будь благодушен, не спеши,
Свой гнев на милость положи…
Владыка гор и ты одною
Горите страстною мечтою
Лесного монстра погубить,
А посему дракон служить
Готов тебе, как пожелаешь…
Преград немало повстречаешь
Ты на пути своём. Одна
Из них отсюда уж видна –
Те горы в снежном покрывале.
Самостоятельно едва ли
Ты сможешь их преодолеть,
Ведь даже ястребу взлететь
До их вершин не удаётся
(Над ними бродят только солнце
Да желтогрудая Луна).
Их склоны – серая стена
Отвесных скал; за облаками,
Где ветер мечется, снегами
Верха их скованы и льдом;
Гигантским каменным кольцом
Они волшебное пространство,
Врата скрываемое в царство
Лесного монстра, облегли.
Подумай. Пыл свой умали,
И я охотно потайною
Одной-единственной тропою,
Что существует, проведу
Тебя за горную гряду,
Как мне сейчас повелевает
Хозяин мой…»
И опускает
Данил топор. Он молча зрит
На ствол дубовый, что сочит
Из раны кровь чернее вара
И точит яд, как у анчара
(Ведь не случайно саранчой
Не тронут дуб), и не простой
Томится думой. Выбрать надо:
Повергнуть в прах исчадье ада
И усложнить дальнейший путь
Себе тем самым, иль рискнуть,
Приняв условие Фантора.
Но помнит он из разговора
С лесовиком один наказ:
«Востро держи и слух и глаз
…и действуй, разуму покорный…»
«Совет твой вроде бы резонный,
Но, коль не так что, я вернусь
И с этим дубом разберусь, -
Сказал Данил, - Когда ж удастся
Без приключений мне пробраться
(С твоей ли помощью иль нет)
Сквозь горы, знай, потерян след
Не будет мой. Достигнув цели,
Я б не хотел, чтоб возымели
Дела дракона прежний ход.
Пусть знает он, что час придёт
И в лемех вновь перекуётся
Топор булатный, и придётся
Деянья злые искупать
Дракону тем, что он тягать
Омешик будет постоянно
В полях, где прежде неустанно
Трудился тот. Но если твой
Хозяин, став самим собой,
На этой счёт рискнёт поспорить,
Я не замедлю удостоить
Его вниманием опять
И по заслугам наказать…»
Так рассудив, Данил оставил
В покое дуб, назад отправил,
За пояс, острый свой топор
И зашагал к подножью гор,
Что в синеве восточной дали
Громадой серой представали
И белой шапкой из снегов
Пронзали кудри облаков.
XXXIII
Уже к закату день клонился,
Когда герой наш очутился
Перед стеной высоких скал…
В полёте медленном блуждал
Вдоль них орёл. Порой с вершины
Срывались снежные лавины,
Под знойным солнечным лучом
На землю падая дождём.
Друг к другу плотно прижимались
Громады скал. Они казались
Зубами челюсти земной,
Хватавшей тучи. Мох сырой
На склонах рос и безуханно
Местами прел. Струился плавно
Нагретый воздух от камней,
И где-то ворковал ручей…
Но вот знакомый писк раздался
И крыльев шум – Фантор примчался.
«Ступай за мною», - он сказал,
И вдоль стены зловещих скал,
Отполированной ветрами,
Всплеснув упругими крылами,
Неторопливо полетел.
С двояким чувством поглядел
Данил назад, где дуб ветвистый
Ещё виднелся в серебристой
Туманной дымке, и пошёл
За провожатым… Слева дол
До горизонта простирался,
И солнца диск уж приближался
К границе неба и земли,
Откуда низко пролегли
Лучи над степью, в цвет кровавый
Хребет окрасив величавый
Скалистых гор…
Как по волнам
Летел Фантор. То к облакам
Взмывал и в точку превращался,
То падал вниз и трав касался
Крылом стремительным; порой
Блаженно в бездне голубой,
Следя за молодцем, кружился,
Иль на уступы скал садился
И чистил пёрышки…
Пошёл
День угасать. Фантор нашёл
Остов обугленного древа
И, яркий огнь метнув из зева
И ухнув птицею ночной,
Уселся важно на сухой
И длинный, словно перст костлявый
Руки Кощея, сук корявый.
«Мы добрались, - сказал Фантор, -
Вот здесь в подземный коридор
Ты вход найдёшь…»
И он когтистой
Не птичьей лапою на мшистый
Отвесный склон одной из скал
Ему, Данилу, указал…
«Ты явно что-то перепутал.
Иль снова бес тебя попутал?
Здесь тот же серый монолит,
Где даже мышь не пробежит».
«Я говорил, что не простою
Сквозь горы ты, а потайною
Тропой пойдёшь, - сказал в ответ
Фантор Данилу, - Разве нет?..
Бывает так, что доверяться
Глазам не стоит. Может статься,
Они солгут. Мне не резон
Шутить с тобой? Гляди…»
И он,
Расправив крылья, встрепенулся,
Сорвался с места и метнулся
Быстрее пущенной стрелы
И ветра в сторону скалы…
Ещё чуть-чуть, ещё немножко,
И он – кровавая лепёшка
На этой каменной стене;
Не соскоблить… Но надо ль мне
Напоминать тебе, читатель,
Что сей крылатый злопыхатель
Способен вещи вытворять,
О коих мы не можем знать?
Вот и теперь… Взгляните!.. С лёту
''Ушёл'' в скалу он, словно в воду,
И, в чреве гор, как в небесах,
Промчавшись лихо на крылах,
Хвастливо выпорхнул наружу…
«Ну как?» - спросил он, сев на ту же
Сухую ветку.
«Ничего», -
Взглянув с прищуром на него,
Сказал Данил.
«Теперь ты знаешь
Секрет скалы, и угадаешь
На ощупь хитрый коридор.
Ступай туда, - изрёк Фантор, -
И на исходе этой ночи
Зарёю утреннею очи
Ты насладишь на том краю…
Оставь, где вынырнешь, свою
На камне метку, чтоб обратно
Вернуться мог», -
«Тут всё понятно,
Но не спеши. Ты больно скор, -
Сказал Данил, сердитый взор
Метнув на индрика, - Мне что-то
Твоя не нравится забота.
А, между тем, назад пойти
Ещё могу я, чтоб смести
С лица земли, как думал ране,
Сорняк поганый, без вниманья
Твою оставив болтовню.
Гляжу, ты метишь в западню
Меня скорёхонько спровадить,
И дельце это так обладить,
Чтоб в толще мрачных серых скал
Меня дракон замуровал…
Ему ты дорог, бес летучий,
А потому, на всякий случай,
Я прихвачу тебя с собой,
Рискнув указанной тропой
Идти сквозь горы. И ответа
Не жди иного, ибо это
Моё условие… Давай
Ко мне в котомку полезай,
Да поживей…», -
«Будь благодушен!
И без того в пещере душен
И тяжек воздух», - возопил
Змеёныш, видя, что Данил
И впрямь суму разверзнул (было
Два отделенья в ней, служило
Одно из коих, как ягдташ,
И, разумеется, сейчас,
Страша Фантора, пустовало;
В другом, поменьше, снедь лежала,
Да нож походный).
«Ничего!
Ты, полагаю, существо
Как бес живуче. Не сопреешь...
Давай – в суму… Или посмеешь
Со мною спорить? Ну… Я жду…», -
«Зачем всё это? Проведу
И так тебя я под горою,
Клянусь; лететь перед тобою
Послушно буду, огнь метать
И путь подземный освещать», -
«Прикрой свой клюв и не пытайся
Меня разжалобить. Спускайся
Сюда, как велено (пора
Продолжить путь), иль до утра
Не доживёт дракон», -
«Помилуй!
С твоим умом, с твоею силой
Поспорить трудно, но Фантор
Желает знать, до коих пор
Ему в заложниках томиться,
И не рискует ли лишиться
Он головы своей в пути?..», -
«Тут всё зависит, как вести
Себя ты будешь, - бросил сухо
Данил в ответ, - А глаз и ухо
Держу востро я… Шевелись…»
Фантор стремглав поднялся ввысь,
Завис на миг под облаками,
Окинув зоркими глазами
Широкий дол, и, знать, послал
Какой-то хитрый свой сигнал
Дракону-дубу. Вероятно,
Он получил ответ…
И жадно
Вдруг клювом воздух стал хватать,
Взбешённо крыльями плескать,
Шипеть, пищать, огнём плеваться,
И круг за кругом опускаться
Всё ниже, ниже… Наконец,
На землю сел (видать, гонец
И перед ужасом полона
Не смел ослушаться дракона).
Данил же, быстро улучив
Момент удобный и схватив
За шею длинную бесёнка,
В свою походную котомку
Его небрежно затолкал.
«Нельзя ль полегче…», - пропищал
Оттуда глухо и истошно
Фантор, принявшись суматошно
Возиться в сумке и пыхтеть.
«Уж как могу. Изволь терпеть, -
Сказал Данил, тряхнув сумою, -
Спокоен я, коль ты со мною…»
Шагнув к скале, Данил рукой
Проход нащупал потайной,
Что взору так и не открылся,
Ступил туда, и очутился
В какой-то сумрачной среде,
Где плотью всею, как в воде,
Вдруг ощутил сопротивленье
(Едва ли это ощущенье
Словами можно передать).
Данил заметил, что дышать
Во чреве скал труднее стало;
Здесь пищи лёгким не хватало,
Как высоко в горах, и был
Прогорклым воздух. Слух давил
Какой-то гул. Дыханье ада,
Иль дальний отзвук камнепада,
Иль эхо грома он являл –
Не разобрать… Данил блуждал
Рукой во мраке осторожно:
Проход в полсажени, возможно,
Был в ширину, а потолок
От головы – один вершок…
И было молодцу понятно
Уже и то, что он обратно
Пойти не смог бы – за спиной
Твердел тягучий и сырой
Пещерный мрак (так, может статься,
Дракон решил подстраховаться).
Данил шёл долго. Грудь с трудом
Вбирала воздух, и свинцом
Тяжёлым ноги наливались;
Глаза от устали слипались
И было слышно, как в висках
Стучала кровь… И вдруг впотьмах
На твердь скалы он натолкнулся –
Тупик… Герой наш отшатнулся
Назад невольно, но стена –
И там глухая. Вот те на!
Да и пространство, что осталось,
Неумолимо уменьшалось,
Поскольку быстро нарастал
На стены камень. В чреве скал
Сейчас как раз происходило
То, что, по мнению Данила,
И уготавливал ему
Коварный змей. Но почему
Тот неотступен, если знает,
Что в этой клетке пребывает
И ожидает свой конец
Его спасительный птенец?
Вот незадача!.. Неужели
Герой наш в жутком подземелье
Погибель верную найдёт,
И камень в прах его сотрёт?..
Лишь осознал он на мгновенье
Всю безысходность положенья -
Ошибки собственной итог,
Как твердь земная из-под ног
Его ушла. Он провалился
Куда-то вниз и очутился
В пещере гулкой… Стало вдруг
Легко дышать. Все стены вкруг
И свод высокий излучали
Холодный свет. В стенах зияли
Большие зевы тёмных нор,
Что меж корней гигантских гор
В земной десне прорыты были…
«Ну, и куда мы угодили?
Не объяснишь ли мне, дружок? –
Спросил Данил, когда извлёк
Из тесной сумки аманата, -
Загвоздка вышла. Нам бы надо
Придти к решению: какой
Теперь отправиться тропой…»
Сверкая сизой чешуёю,
Фантор змеиной головою
На длинной шее покрутил
И, резанув что было сил
Крылами воздух, попытался
(Какой-то, видимо, закрался
В его душонку ужас вдруг)
На волю вырваться из рук
Данила… Что ж! Пещера, благо,
Была просторною… Однако,
Змеёныш тщетно жилы рвал,
Метался, крыльями хлестал,
Шипел натужно, извергая
Огонь из клюва, - дорогая
Ему свобода не далась.
В конце концов, угомонясь,
Он пискнул жалобно и крылья
Сложил с досадой от бессилья.
«Гляжу, ты вздумал улизнуть,
Не указав мне верный путь, -
Сказал Данил, перед собою
За лапы сильною рукою
Держа Фантора, - Иль забыл,
Что я тебя предупредил
Послушным быть?.. Сейчас ты скажешь,
Где мы застряли, и укажешь
Куда мне следует идти.
Схитрить надумаешь – гляди…
Хвоста-то ты уже лишился.
А как бы ты преобразился
Без крыл поганых? Шибко мне
Они не нравятся, зане
Всегда, когда их расправляешь,
Ты зло посеять замышляешь…
И дел-то мне (смешно сказать) –
Разок-другой топор поднять…
Походишь ножками… Родится
Летать под богом только птица…»
«А хоть и так, но буду ль я
Полезен Змею, коль меня
Ты обескрылишь? – гаркнул с ядом
Фантор в ответ и волчьим взглядом
Повёл вокруг, - Ты знаешь: нет,
И безнаказанно мне вред
Не причинишь (по крайней мере,
Пока мы здесь торчим, в пещере).
Взгляни наверх. Ты видишь свод,
Который, рухнув, погребёт
Обоих нас. И это будет
Дракона воля. И забудет
Он о шальном богатыре
И о булатном топоре…»
«С тобой соскучишься едва ли, -
Сказал Данил, - В аду создали
Твои мозги. Мои же бог
На этот случай приберёг…»
«Ты головой обязан богу,
Вот и найди свою дорогу
С его подсказки, если он
И впрямь, как врут, во всём силён…
Здесь я хозяин положенья,
И мне коварное плененье
Уничижительно. Но там,
Вне подземелья, где лучам
Подвластна солнечным природа,
К тебе опять придёт охота
Со мной разделаться. Ведь так?
И горный дух уже никак
Мне не поможет. Я желаю
Лететь свободно…» –
«Знаю, знаю, -
Ответил молодец, - Но вся
Проблема в том, что мне нельзя
Пока с тобою расставаться;
Ведь как на деле может статься –
Ты улизнёшь в одну из нор,
А мне – подписан приговор…
Уймись, и хватит клювом клацать,
Свободу клянча… Здесь тринадцать
Дорог подземных вижу я,
И пусть загадка для меня,
Что там над каждою норою
За знаки хитрые, с судьбою
Я поиграть чуток решил.
Сперва я у тебя из крыл
Тринадцать перьев нащипаю,
Одно из них с конца сломаю,
Возьму в пучок и за спиной
По одному другой рукой
Тянуть их буду за бородки,
У нор бросая. Где с коротким
Очином выпадет перо,
Туда отправиться добро
И даст мне бог…» –
«Забудь о вере.
Ведь мы в магической пещере,
И я ручаюсь головой –
Тебя обманет жребий твой», -
Вскричал Фантор.
«Обманет? Что же?
Вернусь назад, хоть и негоже
Впустую время убивать.
Поочерёдно проверять
Пещерки стану. Ну, а ясность,
Где и какую ждать опасность,
В конце концов, ты сам внесёшь.
А нет, - ведь тоже пропадёшь», -
«Ты, вроде, здраво рассуждаешь,
Но… заблуждаешься. Тут, знаешь,
Не так всё просто. Я одним
С тобой, пожалуй, небольшим
Могу секретом поделиться:
Ты не сумеешь возвратиться
В пещеру эту, коль во мрак
Какой-нибудь норы хоть шаг
Отсюда сделаешь. Отчасти
Они собою щучьи пасти
Напоминают. Угодить
Туда легко, да отступить
Уже нельзя. Ты в этом явно
Сам убедиться мог недавно…
Шагнув в подземный коридор,
Идти до тех ты будешь пор,
Покуда цель перед собою
Не разглядишь, но дорогою
Ценой заплатишь, если знать
Не будешь цели (представлять
Ее ты должен очень ясно),
Иль по ошибке, что опасно
Стократ, конечно же, пойдёшь
Другой пещерой. Ты умрёшь
От хлада, голода и жажды,
Поскольку вырваться однажды
Не сможешь из полона гор,
Ведь станет этот коридор,
Подобно кругу, бесконечным…
Так что решеньем скоротечным
Свою судьбу не искушай;
Дай мне свободу и шагай
Пещерой смело, по которой
Я полечу. В тайге суровой
Ты вмиг очутишься, а там
Легко найдёшь дорогу сам
К царю лесному… Я спокоен,
Что ты пойти назад не волен,
Что жив дракон, что, может быть,
Сумеешь монстра ты убить.
Ужель тебе ещё не ясно,
Что змей не станет понапрасну
Тебя губить, ведь, как-никак,
У вас с драконом общий враг».
Ещё не зная назначенья
Пещер таинственных, решенье
Какой отправиться тропой
(Заметь, читатель), наш герой
Давно уж принял. Указало
Дорогу с самого начала
Ему перо, что обронил
Фантор, когда крылами бил,
Из рук Данила безуспешно
Пытаясь вырваться. Конечно,
Помочь Данилу в этот раз
Сулил пророческий наказ
Лесовика, намедни данный,
Но оказавшись в этой странной
Пещере светлой под горой,
Не торопился наш герой
Продолжить путь, решив Фантора
Сперва чуток для разговора
Расшевелить, чтоб как-нибудь
За полог тайны заглянуть
Её и вызнать, коль удастся,
Что может всё-таки скрываться
За каждым знаком, на стенах
Близ нор начертанных. Но птах,
В чём мы успели убедиться,
Не удоволил любопытство
Его как надобно. И он,
Данил, пусть этим удручён
Не сильно был, хоть и сердился,
Сказал Фантору: «Я грозился
Тебя, упрямец, пощипать,
Но передумал. Угадать
Мне удалось, пожалуй, верный
Отсюда путь во тьме подземной,
И в этом мне, конечно, бог
И ты немножечко помог».
Фантор нахохлился. Смутила
Его уверенность Данила,
И он глазами вопрошал,
Куда пойти тот возжелал…
Данил подумал на мгновенье:
«Однако, странно, что сомненье
Ничуть не тронуло меня,
Когда перо Фантора я,
Узрев его в пыли лежащим,
Означил сразу настоящим
Подспорьем в выборе пути.
На хитрых росстанях, поди,
Не раз ещё остановиться
Придётся мне, и, может, птица,
Додором посланная, там
Своё перо к моим ногам
Уронит?.. Впрочем, удивляться
Не стоит, кажется. У старца
В наказе, помнится, чудном
И слова не было о том,
С чьего крыла мне выбрать всё же
Дорогу верную поможет
Перо… Выходит, этот знак
Заметил я не просто так».
И он пошёл от центра зала
К одной из нор, куда казало
Перо Фантора.
«Эта дверь –
Не лучший выбор твой, поверь, -
Вскричал Фантор, - не думай даже
Туда соваться».
«Ну, и как же
Тебя изволишь понимать?
Я выбрал, коль уж выбирать
Пришлось, и если ты встревожен
Моим решением, то должен
Растолковать мне – почему?
А нет, так нет, - ступить во тьму
Я сей пещерки не премину, -
Сказал герой наш, - Чай, не сгину
В огне геенны».
«Ты с огнём
Другим играешь. Фокус в том
Дороги этой, - отвечает
Ему Фантор, - что позволяет
Она любому нарушать
Законы времени и стать
Живым свидетелем забытых
И в глубине веков сокрытых
Минувших лет… Но ты едва ль
Пойдёшь в неведомую даль
Седых годов… Чего там делать?
Иль предков думаешь проведать?» -
«Молчи, змеёныш, и не трожь
Усопших души. Что несёшь?
Какая даль?.. Возможно ль это,
Чтоб я из нынешнего света
В годину древнюю попал?..» -
«И там безвылазно застрял?
Добавил пленник, - Да. Возможно…»
«Один уже неосторожно
Я сделал шаг, когда, тебе
Поверив сдуру, на тропе
Небезопасной оказался.
А тут ты вдруг заволновался…
Иль не доволен, что нашёл
Я верный путь?..», -
«Да ты сошёл
С ума, - пронзительно - пискливо
Вскричал змеёныш, - Что за диво
Блуждать впотьмах небытия?
Ты потеряешь сам себя
Здесь – в настоящем. Вот об этом
Подумай лучше, и к советам
Моим прислушайся, пока
Ещё не поздно. И врага
Застигнешь скоро. Уверяю!» –
«Довольно. Больше не желаю
Тебя я слушать. Как-нибудь
Сам разберусь. А заглянуть
Удастся в прошлое – так это,
Поди, и к лучшему, ведь где-то
Всему должно начало быть,
И, верно, можно раздавить
В зачатке зло, когда дорогу
Сквозь тьму веков к его истоку
Найти, не правда ли? - сказал
Данил и грубо затолкал
В суму Фантора, - Будь что будет!
А ошибусь, пусть вышний судит».
Едва герой наш в полумрак
Пещерки хитрой сделал шаг,
Как вдруг (о, сила провиденья!)
Вдали от гор, вне подземелья
Он оказался…
Над главой
Зловещей чёрною грядой
Висели тучи грозовые;
Как стрелы молнии шальные
По ним метались; клокотал
Протяжно гром; зефир дремал;
Земля, растрескавшись, чернела,
Водой насытиться хотела,
Но не давали, видно, ей
Давно спасительных дождей
Густые тучи, - лишь травили,
Да жутко молниями били…
Пустыня мрачная кругом
Стелилась. Дальний окоём,
Где возвышались два кургана,
Волнистой дымкою тумана
Подёрнут был.
«Пущусь туда», -
Решил герой наш, и когда
Достиг холмов и между ними
Прошёл по узкой седловине,
Увидел город пред собой,
Объятый странной тишиной…
XXXIV
Данил по улицам шагает,
С недоумением взирает
Вокруг себя и не поймёт,
Кто в этом городе живёт.
Унылый вид перед глазами:
Дома гигантскими гробами
Печально выстроились в ряд,
На всех дверях замки висят,
А окна ставнями закрыты
И паутиною увиты;
Золы и пепла толстый слой
Дрожит как дрягва под ногой…
А слух не дремлет – не такая
Здесь тишина уж гробовая:
То вдруг какой-то жуткий стон
Внутри домов уловит он,
То хриплый вздох, то вой протяжный,
То хохот дикий и ужасный,
То плач дитя, то дробный стук,
То половиц скрипучий звук…
Но ни души нет, ни движенья
Снаружи. Всюду опустенье,
Унынье, тягостный покой;
И даже птица над землёй
Не пролетит… Конца и края
Не видно граду, и, скучая,
Данил задумчиво бредёт
Куда глаза глядят. Но вот
Он, не спеша, на небольшую
Выходит площадь, и сухую
И с виду немощную зрит
Старуху там. Она сидит
Спиной к нему на камне сером.
С косой в руке. Сама вся в белом...
«Знать, это та, чьё ремесло
Суть божьей кары обрело,
Как результат грехопаденья, -
Подумал молодец. – Владенья
Её повсюду, но она
Тогда действительно страшна,
Когда трепещешь перед нею.
Я вот как дело разумею:
Чтоб сквозь года пуститься вспять,
Пространство Тьмы не миновать».
Старуха с места соскочила
И мёртвый взор оборотила
К Данилу из глазниц пустых.
«Меня в суждениях твоих
Самоуверенность задела, -
Она сердито прохрипела,
Читая мысль его, - Взгляни,
Гордец надменный, вот они,
Кто мог бы жить, но, к сожаленью,
Не соизволил к упрежденью,
Когда могла порваться нить,
Своё внимание склонить…»
И сразу город пробудился,
В кошмар какой-то превратился.
Замки попадали с дверей,
И толпы синих упырей
Из келий мрачных повалили;
На окнах ставни растворили
Поспешно изнутри домов
Сухие руки мертвецов…
Куда ни глянь, скелеты бродят,
Костями бряцая; приводят
Себя в порядок кое-как:
Один могильный серый прах
С себя старательно стрясает,
Другой усердно отдирает,
Давя назойливых червей,
Остатки плоти от костей;
Иные, важность понимая
Момента, ищут, разгребая
Золу руками, на земле
Недостающие себе
Фаланги, рёбра и ключицы
Иль начинают вдруг рядиться,
Деля находку меж собой…
Холодной тленною рукой
К Данилу кто-то потянулся,
И тут герой наш отшатнулся,
Не веря собственным глазам, -
Он в мёртвом барина узнал.
Тот весь могильными червями
Усыпан был, стучал зубами;
Покрылся слизью и распух,
И источал несносный дух.
От тучи мух он отбивался,
Заслон незримый порывался
Холодной смерти сокрушить,
Котомку силился схватить,
Где ненавистная им птица
Дрожала в ужасе, вцепиться
Данилу в горло норовил
Кривыми пальцами и выл,
Как зверь голодный…
«Сгиньте, тени!
Не в ваши я иду владенья.
Здесь скучно, - молодец сказал, -
Загробный мир – не мой причал».
Пыхтит старуха, косу точит
О серый камень и бормочет:
«Сейчас мне дух твой не сломить,
Но всюду буду я ходить
Вслед за тобою, чтоб дождаться
Удобный случай и заняться
Твоей мятежною душой.
Ступай, ступай! В тайге глухой
Поможет мне лесной владыка
Тебя настигнуть, горемыка».
«Там видно будет, а пока –
На! Замори-ка червяка,
Коль аппетит вдруг разыгрался, -
Не удержавшись, рассмеялся
В ответ на это наш герой
И богатырскою рукой
Фантора, вырвав из походной
Своей сумы его, ''голодной''
Швырнул старухе, - Забирай.
Он твой, злодейка. Дальше, чай,
Уж как-нибудь без аманата
Я обойдусь…»
И это ж надо!
Брезгливо фыркнув и бренча
Костями всеми, от плеча
Старуха дланью отмахнула
Фантора вон.
«Чтоб хватанула
Тебя проказа! Чтоб в огне
Сгорел ты в прах на радость мне!
Чтоб потроха твои скормили
Голодным псам! Чтоб утопили
Тебя в болотной хляби! Чтоб
Тебе албастый вырвал зоб!» –
Данилу выдала старуха
В то время, как крылами глухо
Фантор уж воздух рассекал
И на свободе ликовал
Средь грозных туч.
«Вершитель судеб –
Всевышний наш, и вряд ли будет
Держать совет с тобою он,
Кого, когда на вечный сон
Спровадить лучше. Ты не боле,
Как исполнительница воли
Его по части этих дел», -
Сказал Данил и поглядел
На свод небес.
Засуетилась
Тут нежить вся и разом скрылась
Внутри бесчисленных домов -
Огромных каменных гробов.
И вот опять закрылись плотно
Врата, калитки, двери, окна;
И город мёртвых опустел…
«Мне душно…», - злобно прохрипел
Старухи голос леденящий.
И пылью серою клубящий
К ней бледный конь вдруг подлетел,
Остановился, чуть присел;
В седло безносая вскочила,
Косой Данилу погрозила
И белой тенью по гробам
Умчалась прочь к ночным холмам…
Конец первой части