Такая нежная порезана душа.
Твой взгляд навис, такой тяжёлый.
Не плачет, а сквозь слёзы смотрит, чуть дыша
Она на серых глаз твоих оковы.
Смеёшься ей истерикой в лицо, ну вот.
Она лежит, стоишь над нею.
И ты, своей подошвою в живот,
Лежачей тычешь, болью грея.
Ты вышел из себя.
А почему? Она с тобой не спорит.
И бьёшь её, наверное, любя.
Но это ведь её угробит.
Закуришь снова. Сразу две. Твоя маршрутка.
Уйдёшь, она лежит ещё сознаньи.
И напоследок смолвил - "ты для сердца проститутка".
Хотя сам знаешь как погряз в непониманьи.
Сейчас уже забыл цвет глаз её и голос.
Но сам себе даёшь отчёт, что душу-тело грела.
"Как звали? Помню запах лишь волос.
И помню как в объятиях её внутри дрожало всё, немело".
Вот так бывает. Что тебе хотелось?
Обнять, от мира защитить?
Ты так ей и сказал.
И от чего у вас всё так не спелось?
Теперь, спасибо, хоть не стал душить.
На месте был пустом скандал...
"Я вас любил, я вас послал. Какие разговоры?"
В стекле очков его в ночи сверкнули света тени.
И зашумели реквием деревьев кроны.
Погибла ночь, и началось любви похмелье.
Ответа нет. Удар пришёлся прям в живот.
А дальше было что, - в начале вы читали.
Ну а потом... Шепнёт она себе под нос - "...урод".
Когда колёс, на коих едет он, туман застит жужжанье.
И снова утро, запах слёз.
Она всё так же смотрит вслед.
В ушах шумит. На улице мороз.
И там куда она глядит - его уж нет.
Он где-то там целует никотин.
Но она уж о нём не услышит.
Внутри сплелись милльярды паутин
Чувств, которые ещё зачем-то дышат.
Ей лишь бы знать, что жив и цел.
Дура, не уж то ещё и волнуется?
Однако его это тоже удел.
Но к себе все пути перекрыл.
И вновь с папироской целуется.
"Надеюсь в порядке. Плевать на обиды."
В сердцах их, они, и любовь их останется.
Изучали друг друга тела как картины.
А теперь друг от друга так просто решили избавиться.
Как будто забыли, как будто в порядке.
Будто не было любви и боли.
По пьяни иль по вечерам, в души разрядке,
Тогда лишь только вспоминают эти роли.
(П.К.Е.)