Сегодня заходила Смерть,
в тиши немного посидели,
не попросила пить и есть,
лишь расписалась на постели.
Поставила своё клеймо,
но вместо точки запятую.
видать ещё не суждено
шинельку сбросить боевую.
И постаревший камуфляж,
с годами выцветший до нитки.
Наверное подземный страж
ещё не выдумал мне пытки.
Выходит, не закончен бал,
в земном миру зачем тот нужен?
Я руку страшной дамы взял
и приглашал её на ужин.
Стоит картошка на столе,
горбушка хлеба с огурцами,
ещё томиться на плите
кастрюля супа с овощами.
Пыхтит пузатый самовар,
и ангажирует печенье.
Я со стены гитару снял
для необычного веселья.
Ну что, сударыня, споём?
коль не желаете откушать.
Сегодня мы сидим вдвоём,
пусть боль для музыки послужит.
(Темны бездонные глаза,
они как пропуск в неизвестность,
а где-то там мои друзья,
опять штурмуют бесконечность.)
"Мне очень хочется тебя
ударить ржавою косою."
Но посмотрев на небеса
костлявой вздрогнула рукою.
"Не на верху и не внизу
тебя ещё не ожидают.
Опять пустая ухожу,
но я вернусь, ведь годы тают.
Ты не боишься - это факт,
а я от этого слабею.
Взять надо, видимо, антракт,
в сундук свою убрать идею."
И растворилась госпожа,
как берег острова в тумане,
но только вздрогнула вода,
от звука музыки в стакане.
Гитара выдавала ритм,
и соло бас опережало.
Душа рванув промокший бинт,
к стихам без устали бежала.
Живёт поэт в своей строке,
и не страшны ему болезни.
Он может видеть в темноте,
и сделать мир поинтересней.
Заставить плакать, рассмешить,
и думать долгими часами.
Прижаться к чувствам, полюбить,
и Богу спеть с колоколами.
Хоть смерть, увы, не колдовство,
закон природы - неизбежность,
но лишь поэту повезло,
познать, что прячет бесконечность.