Обнажённой души, саднящей
от терзающих дум и ран,
слёз сухих, бедою звенящих
боль подслушал слепой туман.
Потянулся, обвил. Стекая,
эту боль отдавая земле,
тяжелея, таял и таял,
разливался в сыром октябре.
Добежал до корней, разливая
капли слёз на земном пути,
на росинки боль рассыпая,
чтобы легче ей было уйти.
Луч скупой осенние слёзы
долго-долго старался сушить.
Хоть в душе уже стыли морозы,
но она попыталась жить.