Прошу вас не звонить мне в голом виде!
Владимир Вишневский
Второй звонок, и третьего не жду,
Коньяк допит, но занавес не поднят.
На трудности кивая и нужду,
за сценой девки бегают в исподнем.
Зал просят телефоны отключить,
не кашлять, не снимать, не спать, не ёрзать.
Всё та же пьеса, хоть на слух учи.
Всё те же нарисованные слёзы.
Актрисой быть – не то, что булки печь:
то голову отрубят, то задушат.
Палач Петров фанерный точит меч,
и с бодуна казнит намного хуже.
А Дездемону душат не шутя –
чтоб хрипы было слышно в бельэтаже.
Отелло взмок, и зрители гудят.
И хочется ожить и стукнуть даже.
Пусть вычеркнут из табеля блудниц
в гримёрке зеркала-воображалы.
На постный день не выдадут яиц,
но принесут икру... из баклажанов.
Заверещит «не верю!» режиссёр.
Прощу (солдат ребёнка не обидит).
Скажу ему: «Мне завтра на костёр.
А вы звоните Жанне в голом виде!»