Она говорит:
– Я разлюбила.
И это так просто, не больно,
как плюнуть на собственную могилу
и поплясать контрольно.
Меж нами коньяк ушедшего мужа,
висящий топор и пепельница.
Давно уж пора запечатать уши,
и с ней воедино спетлиться.
Она подаёт мне две надежды –
одна давнишняя, школьная,
другая на разум, который удержит
бывшего от беззакония...
окония... кония...
рамы троятся,
выключены мобильные,
и дрыхнут за мутью оконного глянца
миры, на дома распиленные.
Обуглены уши.
Ну же... ну же...
А руки неймут, как вывернули.
Сидишь, улыбаешься – поп снаружи,
и чёрт пятирогий в ливере.
Когда-то всё это было, было,
вот так же, в тумане рассвета, но
с одной оговоркой:
она разлюбила
теперь не меня, а этого.