Статьи По теме Об инвалидах. Сильные духом - 2

Опиши мне. Новогодние открытки, рождественские открытки, пасхальные открытки
Алфавит: история Луи Брайля
Три визита в Индию : [о путешествии незрячих в Индию] / А. и Т. Усачёвы // Наша жизнь. -
2017. - ## 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7. -
2018. - ## 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
(Визит второй: «Легенды Гималаев»)
---------------------

Опиши мне | Сайт с описаниями изображений для незрячих людей
Новогодние открытки

Открытка 1:
Открытка с чарующим зимним пейзажем

На изображении - зима в самом разгаре. Всё утопает в снегу: огромные сугробы окружают сказочную поляну, на ветках деревьев толстым слоем лежит снег.

На переднем плане мы видим уютный двухэтажный домик на опушке леса, весь покрытый снегом. Чуть подальше стоит ещё один домик. В густых сумерках на небе сияют звёзды.

Чувствуется, что в обоих домиках готовятся к празднику и ждут гостей. Ярко освещены все окна, на крылечке тоже горит лампа, а перед домом зажгли фонарь и заботливо расчистили дорожку, которая вьётся змейкой дальше, до следующего домика. Через окна мы видим сверкающую ёлку с зажжёнными огоньками и новогодний венок, висящий на оконной раме.

На улице около фонаря стоит снеговик. На нём старая соломенная шляпа, на шее - старенький вязаный шарф, вместо носа - морковка, а руки сделаны из веток. Возле его правой руки-ветки в снег воткнут на длинном шесте скворечник. Снеговик широко улыбается. Может быть, оттого, что на его шляпе сидит птичка.

Вверху открытки написано: <С наступающим Новым годом!>

Открытка пронизана ожиданием чуда.

Открытка 2:
Прекрасный солнечный морозный день

Прекрасный солнечный морозный день. Прямо перед нами - широкая дорога, на которую мы будто смотрим из кабины автомобиля. Грунт покрыт слоем снега, который ещё не успели расчистить, но уже немного раскатали машины. Тут и там видны следы колёс, сквозь которые проглядывает земля.

Слева и справа дорогу обрамляют небольшие ёлочки. Их ярко-зелёная хвоя местами покрыта белым снегом. Но некоторые деревья целиком укутаны в белые тулупы.

Примерно через 100 метров впереди дорога поворачивает налево. Но самое интересное ждёт впереди: великолепные горы! Их склоны покрыты густым лесом, совсем белым от снега и инея. Издалека деревья выглядят, как пушистая шубка. Вершины гор - совсем голые, белые ледяные пики. Они чётко выделяются на фоне безоблачного голубого неба. В ярких лучах солнечного света горы напоминают огромные куски зефира.

Открытка 3:
Новогодняя ночь в небольшом городке

Очень уютная и красивая открытка в приглушённых цветах. На ней изображена сказочная новогодняя ночь.
Небольшой городок с деревянными двухэтажными домиками. Во всех домах горит свет, через окна видны в комнатах празднично украшенные ёлки.

Возле одного из домов стоит небольшой автомобиль с открытым багажником, на машине только что вернулись домой. Во дворе - снеговик, которому повязали тёплый зелёный шарф и надели на голову шляпу.

На улице гуляет несколько человек. На переднем плане картинки стоят спиной мальчик с санками и девочка. Дети держатся за руки и любуются огромной красивой ёлкой у них во дворе. Мохнатые лапы ели покрыты толстым слоем снега, а поверх него горят яркие лампочки разными цветами: красным, оранжевым, зелёным. Весь двор засыпан снегом, все крыши домов - тоже.

Возле мальчика и девочки видны собачьи следы, и рядом стоит собака, так же заворожённо любуясь праздничным волшебством.

Открытка 4:
Анимированная новогодняя открытка

Очень красивая анимированная открытка. На переднем плане на деревянной скамейке к нам спиной сидит девочка в красном. Рядом с ней - плетёная корзинка с сочными спелыми яблоками. Девочка смотрит в небо, где на санях, запряжённых двумя оленями, летит с подарками главный герой Нового года - Дед Мороз.

Вдали - дом с золотыми огнями окон. Возле дома запорошенный двор с посеребрёнными деревьями, среди которых выделяется ель. Рядом - снеговик в шляпе.

В верхнем левом углу - мигающая жёлто-белыми цветами праздничная надпись <С новым годом!>.

Вся картинка по периметру украшена мигающей россыпью звёзд и снежинок. Они блестят в ритме мигающих окон дома, создавая атмосферу волшебства и настоящего праздника!

Открытка 5:
Открытка со снеговиком

На открытке мультяшный зимний пейзаж: на переднем плане - сугробы снега, в левом углу - улыбающийся снеговик машет шляпой.

Вдали справа - две больших заснеженных ёлки, и рядом с ними много маленьких - уходящий вдаль лес. На заднем плане - ночное звёздное небо и огромная луна, занимающая большую часть заднего фона.

Сугробы, ёлки и снеговик синевато-голубоватых оттенков с плавными переходами цвета, порой почти до белого. Небо - более тёмного синего цвета, звёзды бело-жёлтые. Луна, как и звёзды, бело-жёлтая.

Мимо луны в данный момент пролетает Санта Клаус на упряжке из четырёх оленей. Вот кому снеговик махал шляпой! С новым годом!

Открытка 6:
Зимний парк

Одинокий, но весьма уютный парк. По обе стороны в ожидании праздника дремлют ряды запорошенных снегом деревянных скамеек. Позади них - кусты и деревья, одетые в пушистый иней.

Вдали виднеется здание, окна светятся голубоватыми огоньками. Возможно, это церковь или старинный замок. Его крышу скрывает паутина ветвей, поэтому невозможно дать ему точное определение.

Слева виднеется фонарь. Сквозь ветки деревьев пробивается его золотой тёплый свет. Свет рассеивается по всей открытке, делая картинку единым целым.

На переднем плане - золотисто-металлическая надпись <С Новым годом!>.

Открытка 7:
Рождество

Изображена ель на фоне зимнего заснеженного пейзажа. Небольшой плетень укрыт снегом, деревья на втором плане - заснеженный лес. Перед зрителем чуть левее от ели изображена берёза, её тонкие веточки с большим количеством налипшего снега окаймляют фото, собирая его в единую композицию.

Фото пронизано сказочностью. Ель, укрытая снегом, подсвечена фотографом снизу. Снег мерцает, делая главную героиню фото нарядной без ёлочных украшений. Фотограф показывает нам натуральную красоту природы, выгодно подчеркнув её светом.

Открытка 8:
С наступающим Новым годом!

На глубоком синем фоне изображены всего несколько предметов: пара бокалов с вином, две горящие свечи, а в отдалении - сверкающая огнями новогодняя ёлка.

Вверху открытки - надпись красными буквами: <С наступающим Новым годом!>

Несмотря на лаконичный дизайн, изображение передаёт атмосферу праздника Нового года.

Скорее всего, это открытка для любимого человека, второй половинки.

Открытка 9:
Новогодний венок из еловых веток

Перед нами - красивый новогодний венок из еловых веток. По кругу его обрамляют крупные ёлочные шары трех цветов - красные, розовые и золотые. В середине расположились шарики поменьше - они тёмно-золотого цвета и будто составлены из сотни маленьких квадратиков.

Свет от двух белых свечей, находящихся почти в центре венка, красиво отражается от их рубленых граней. В композиции присутствует ещё одна свечка - такие называют чайными. Она плоская, красного цвета и обрамлена алюминиевым ободком.

Помимо шариков, возле свечей разместились крупные сосновые шишки - куда же без этого атрибута рождества. Коричневые чешуйки заботливо украшены белыми и золотыми блёстками. Это делает шишки по-настоящему праздничными. Небольшие белые комочки, имитирующие снежки, спрятались среди шишек. Небольшие красные ягодки тут и там проглядывают сквозь зелёные ветви.

Вся картинка навевает успокоение и настраивает на праздничный лад.

Открытка 10:
Тёплая новогодняя открытка

Открытка квадратной формы. На жёлтом, похожем на новогодние блёстки фоне представлена маленькая озорная обезьянка коричневого цвета. Она раскачивается на своём хвосте, зацепившись за лиану, нарисованную вверху открытки, и, широко раскинув ручонки, поздравляет всех с Новым годом.

Видны маленькие ладошки и смешные голые пятки мартышки, которыми она <болтает в воздухе>, причёска у неё тоже смешная - одна кудряшка на лбу.

Внизу открытки изображена еловая ветвь, овитая золотыми новогодними бусами. На веточке - золотой новогодний шарик с бантиком и чуть правее - шишка. Обезьянка словно делится этими маленькими сувенирами с нами.

Надпись на открытке от имени обезьянки: <С Новым 2016 годом!>

Впечатление от открытки очень приятное и тёплое, она выполнена преимущественно в жёлто-золотой гамме.

Открытка 11:
Поющий котёнок

На золотом фоне - мультяшный котёнок. На его голове, прикрывая правое ухо, надет красно-белый колпак с помпончиком. Поверх колпака лежат два зелёных листочка.

Пушистый котёнок стоит на задних лапках, держа в передних то ли книгу, то ли красную открытку. Глаза его прикрыты от наслаждения, а рот растянулся от пения или чтения поздравительного стиха.

Справа от котёнка надпись:

<Новый год к нам мчится -
Скоро... всё случится!>

Буквы надписи большие, раскрашенные красным, фиолетовым и зелёным. По периметру картинка украшена лёгким узором белых резных снежинок.

Открытка 12:
38 попугаев

Картинка выполнена в стиле советских открыток. Герои всеми любимого мультфильма <38 попугаев> встречают Новый год у небольшой ёлочки, украшенной мелкими шариками.

В центре - сонный удав, он уютно свернулся на маленьком коричневом коврике, подложив под голову мягкую подушку и хвост. Справа от него - забавная мартышка, на ней зелёный свитер, синие ботинки с заплаткой, меховая шапка и светло-зелёные перчатки. Она играет на дудочке.

Позади них весёлый и, как всегда, интеллигентный слон в очках. Хоботом слон держит синий старинный железный будильник, показывающий полночь. Слева на синем барабане сидит весёлый попугай. Он размахивает барабанными палочками, видимо, помогая мартышке создавать праздничную мелодию.

Вокруг белый снег, сыплются резные снежинки. На переднем плане, завершая композицию, находится совсем крохотная ёлочка и ярко-голубая надпись <С Новым годом!>.

Открытка 13:
Новогодняя ретро-открытка

Слева на картинке изображены большие часы с римскими цифрами, стрелки показывают, что до Нового Года всего 5 минут - без пяти минут 12. Под часами сидит маленькая рыжая белочка.

По центру картинки видим ёлку, она красиво украшена, на ней разноцветные шары, звёздочки и гирлянда.

На переднем плане нарисована веселящаяся компания: Дед Мороз, Снегурочка, Кот в сапогах, весельчак-Петрушка и даже маленький зайчик.

Дед Мороз в красной шубе и розовых рукавицах машет руками, Снегурочка одета в голубую длинную шубку с нарисованными белыми звёздами. Кот в сапогах выразительно стоит, у него красная накидка на плечах и шляпа с широкими полями, украшенная длинным пером.

Петрушка радуется сильнее всех, у него в руках ярко-красная дудочка, он играет на ней, пританцовывая. А зайчик сидит рядом, слушая.

Открытка 14:
Пусть Новый год счастливым будет!

На голубом фоне изображены объёмные полупрозрачные, будто ледяные снежинки. Они белого и светло-голубого цвета.

На переднем плане мы видим нарядно украшенную ёлочку и весёлую танцующую обезьянку. На ёлочке много украшений: разноцветные шарики, маленькие золотистые звёздочки, красные бантики, пряничные человечки. На верхушке сияет звезда, а на ветки накинуты золотые бусы.

Рисованная обезьянка - справа от ёлки, видимо, она танцует. Рот до ушей, горящие глаза и поднятый вверх большой палец правой лапы показывают ее радость от приближения Нового года.

Вверху открытки красными буквами написано: <С наступающим 2016 годом!> А чуть ниже - пожелание:

Пусть Новый год счастливым будет,
И чтоб он весело прошёл!
Пусть будут рядом те, кто любит,
И те, с кем очень хорошо!

Открытка «Девочка с чашкой»

Открытка для современных барышень, совсем не похожая на классические сюжеты. Простые линии, цвета и формы, как будто нарисованные тонкой кистью.
На голубом фоне неба сидит в профиль девочка в красном костюме эльфа: красные острые башмачки, полосатый красно-черный костюм с белым мехом, поверх полосатой шапочки-колпачка забавные наушники в форме огромных пуговиц. Девочка-эльф пьет какао из красной же чашки, с неба на ниточках спускаются еще такие же чашки с горячими напитками.
Очень милая деталь: девочка сидит на сугробе, на его конце - завиток, на котором висит красный фонарик.

Открытка «Елка в старинном замке»

Эта новогодняя картинка как будто  рассказывает нам старую рождественскую историю.
Однажды в старинном замке готовились встречать Рождество. В каминный зал со стрельчатыми арками, расписанный итальянскими мастерами, поставили большую пушистую елку и украсили ее золотыми и красными шарами, а на верхушке сияла золотая звезда. Рядом с елкой - красивые сани с подарками-сюрпризами и целая армия оловянных солдатиков, деревянный поезд и уточка-качалка.
Вся картинка мерцает огнями и ждет детей, которые вот-вот прибегут за подарками.

Открытка «Два мишутки с подарками»

Открытка анимированная. Мы видим постоянно летящий снег.
Внизу снег. Остальное пространство — синее звездное небо. Звезды изображены точечками.
В левом верхнем углу расположен ярко-оранжевый месяц (выглядит как буква С). На фоне месяца виден Санта-Клаус верхом на олене. На Санте фиолетовый шарф. Он колышется на ветру, словно летит вслед за «импортным Дедушкой Морозом». Борода одной белой массой, безо всяких завитков. Олень с золотыми рогами. На олене коврик, на котором сидит Санта-Клаус.
В правом углу открытки сияет надпись в две строки: «С Новым Годом!»
По центру открытки находится елка. Елка самая обычная: четыре яруса, красная звезда с мигающей серединкой на макушке и множество белых лампочек в виде шариков с лучиками.
Слева от елки стоит Снегурочка. Она одета в голубую меховую шубу со светло-голубыми краями. На голове кокошник. На нижней части шубы (начиная от рук) расположен узор - белые маленькие снежинки. Снегурочка сложила руки так, как будто ловит снежинки.
В правой нижней части открытки на снегу сидят два озорных медвежонка. Оба они в красных шапках Санта-Клауса с белыми помпонами и белыми краями. Они улыбаются. У медвежонка, который ближе к Снегурочке, в лапах светло-желтая открытая коробка с подарками. В коробке видны 4 шарика: два серых, один оранжевый и один розовый. У другого медвежонка красный мешок Санта-Клауса и бело-красная маленькая трость (леденец). Санта вручил подарки мишкам и продолжает свой путь!
--------

Опиши мне | Сайт с описаниями изображений для незрячих людей
Рождественские открытки

Яркая Рождественская открытка

Эта открытка яркая, радостная и современная.

Преобладают сиреневый, розовый и белый цвета. По периметру открытки - рамка с красивым витиеватым орнаментом.

На переднем плане слева - заснеженная еловая ветка с длинными шишками, украшенная крупной рябиной. На краю ветки сидит красавец-снегирь, надутенький и красно-сизый. Так интересно прорисован, даже отдельные перышки различимы.

На заднем плане - одноэтажные домики с крышами в снегу и высокая православная церковь с синими куполами. Справа - две молодые елочки. За домиками - высокие деревья и сиреневый контур зимнего леса.

В общем, хорошая открытка для тех, кто любит щедрую на снег морозную зиму. Внизу печатными буквами подпись <С Рождеством>.

Два ангела. Рождественская открытка

На темном серо-синем небе: тонкий месяц, желтые и золотые звезды, некоторые из них сияют. В низу картинки - воздушные серо-голубые облака, цвет неоднородный, нарисовано очень реалистично.

В центре открытки - две фигуры до пояса, выглядывающие из облаков. Это ангелы. Слева - ангел в облике златовласой девочки, справа - темноволосой женщины. У них белые крылья и человеческие одежды. Малышка - в желтом платьице со звездами. Ангел-мама - в закрытом платье с длинными рукавами, приглушенного светло-красного цвета. Такого же цвета, как румянец на их щеках. В руке у нее дубовая ветка со зрелыми желудями.

Крылья девочки-ангела расправлены и руки распахнуты, ее большие черные глаза смотрят чуть в сторону. Женщина, напротив, смотрит с открытки прямо на нас. Весь ее облик передает спокойствие, мудрость и в какой-то степени, наверное, смирение:

В нижней части картинки, под фигурой девочки, надпись простым печатным шрифтом <С Рождеством Христовым>.

Красивый серый кот

Кто это тут у нас?.. Красивый серый кот уютно устроился в своей кроватке. Она изготовлена специально для него - круглое мягкое гнездышко украшено изображениями  животных и цветов.

Кот не спит и даже не дремлет, а любопытно смотрит прямо на нас, положив голову на бортик. У кота черные глаза-бусинки и оранжевый носик, а белые усы топорщатся в стороны. Его лежанка находится у самой елки, и зеленые колючие ветки почти достают до нее.

На праздничном дереве нет разноцветных шаров и привычных игрушек, только мерцающая гирлянда скромно украшает его. Красные, синие и зеленые лампочки затерялись среди иголок.

Слева от елки - окно. На улице совсем темно, черная непроницаемая стена начинается прямо за стеклом. Тем уютнее нам кажется этот милый уголок с деревянным паркетом на полу, новогодней живой елкой и котом.

Вечер зимнего дня

Вечер зимнего дня. Далеко на заднем плане - высокие горы, которые закатное солнце раскрасило в фиолетовый цвет. Небо не менее прекрасно - от светло-розового оно переходит к насыщенно-синему. Бордовые облака разбросаны тут и там на небосводе.

На переднем плане расположился деревенский дом,  который почти не видно из-за сугроба. На крыше дома - шапка из толстого слоя свежего снега. Его настолько много, что на краях он собрался в складки и готовится вот-вот обвалиться. Окошки избы светятся, а из трубы идет дым. Все вокруг занесено нетронутым снегом, и только верхушка забора торчит черными столбиками.

Совсем рядом с домом растут ели, образующие редкий лес. Деревья очень красивые - снег укутал их в великолепные пушистые шубы.  Благодаря этому их ветви кажутся не привычно-зелеными, а сине-фиолетовыми.

Волшебная зимняя ночь

Волшебная зимняя ночь. В пустынном парке - ни души. Одинокая скамейка покрылась инеем от мороза.

На широкой дороге еще можно различить множество следов - снег не совсем успел замести их. Голые березы и ели за скамейкой сливаются в одну сплошную сине-черную стену.

Высокий фонарь ярко освещает скамейку и ближайшие деревья. Свет у фонаря холодный - не желтый, как у обычных уличных ламп, а бело-голубой. Ветви деревьев укутаны пушистым белым снегом и четко выделяются на фоне темноты - можно различить самые тонкие прутики. Редкие ели целиком покрыты белыми шубками - широкие лапы тяжело прогнулись под тяжестью снега.

В воздухе кружатся тысячи снежинок-хлопьев. Они медленно, бесшумно опускаются на землю. Кое-где уже успели образоваться небольшие сугробы. Такие спокойные снегопады обычно затягиваются на всю ночь и превращают все вокруг в волшебную сказку.
--------

Опиши мне | Сайт с описаниями изображений для незрячих людей
Пасхальные открытки

Поздравляю со Светлой Пасхой!

Открытка «Поздравляю с праздником Святой Пасхи!».
Такая открытка особенно подойдёт мужчине. На ней изображён очень сочный пасхальный кекс. Он из шоколадного тёмного теста и щедро полит шоколадом. Кекс находится на таком же тёмном блюде. Сверху кекс украшен стружкой то ли ореха, то ли марципана.
Рядом с кексом на тарелке лежат маленькие яйца в разноцветной блестящей фольге. Возможно, это не настоящие (не куриные) яйца, а, например, шоколадные.
Вся открытка представляет собой фотографию, но в правый нижний угол добавлен рисунок цыплёнка, только что вылупившегося из яйца. Цыплёнок повёрнут влево от нас, у него очень удивлённый взгляд.

Жизнерадостная пасхальная открытка

Открытка с надписью «Поздравляю с праздником Святой Пасхи!».
Открытка представляет собой фотографию с пасхальным кексом. Кекс повёрнут вправо, как бы боком к нам. Он сделан из обычного теста и полит шоколадом. Шоколад стекает струйками. Сверху кекс украшен ореховой крошкой и тонкими зигзагами белого крема. А ещё на нём лежит яркий жёлтый цветок. В кадр попала только часть цветка. Похоже, это гербера.
Фон вокруг кекса очень яркий и жизнерадостный, жёлтый с голубым. Виднеется крашеное жёлтое яйцо с рисунком.
Внизу открытки справа стоит цыплёнок. Он уже не фотография, он нарисованный. Цыплёнок повёрнут влево, глаза у него от удивления скосились к носу. Вокруг лежат две половины скорлупы — цыплёнок только что вышел из яйца.

Пасхальная открытка в тёплых тонах

Эта открытка выдержана в тёплых нежных тонах. На открытке надпись: «Поздравляю с праздником Святой Пасхи!»
Во всю открытку — изображение свежего пасхального кекса с углублением посередине. Кекс коричневый, пористый, очень красивый. Он слегка присыпан сахарной пудрой. Сверху кекс украшен маленькими живыми листьями, а ещё — цветами, сделанными из крема. Два розовых и два белых цветочка. Кекс стоит на белом блюдце.
Задний фон открытки весь розовый, на заднем плане видны куриные яйца.
В углу открытки, внизу справа — мультяшный цыплёнок. Слева и справа от него — скорлупа. Цыплёнок только что родился и выглядит очень удивлённым. У него даже лапки стоят косолапо.

Праздничная пасхальная открытка

Эта открытка очень весёлая, праздничная, заряжает хорошим настроением.
Почти на всю открытку показан нежный розовый кекс с углублением. Кекс украшен живыми фиолетовыми цветочками — скорее всего, полевыми. Некоторые из них с листиками. Ещё кекс полит тонкими струйками розового крема. Вокруг кекса лежат такие же мелкие фиолетовые цветочки, а на заднем плане, за кексом — большие жёлтые цветки.
На открытке надпись крупным шрифтом: «Поздравляю с праздником Святой Пасхи!»
А в правом нижнем углу открытки стоит нарисованный цыплёнок, только что вылупившийся из яйца. Он с удивлением смотрит на нас. Его клювик повёрнут в левую сторону, а на голове красный гребешок.

Пасхальная открытка с ребёнком

Маленькая девочка, лет 3-4, держит в руках кисточку и пасхальное яйцо, очень увлечена — раскрашивает. Ребёнок похож на ангела — в белом платье, со светлыми, вьющимися локонами волосами и красивыми, ясными серыми глазами.
На переднем плане размыто показаны краски и другие, уже раскрашенные яйца. В левом углу надпись: «С Пасхой!» Над буквой «й» — белое сердечко.

Поздравительная открытка с Пасхой

На открытке изображено лукошко, в котором лежат расписанные яйца. Перед лукошком сидит милый улыбающийся игрушечный зайчик белого цвета с длинными ушами. На зайчике платьице из жёлтой ткани, в руках букетик.
Вся открытка выполнена в ярких солнечных тонах, преобладает зелёный цвет.

Пасхальная открытка с утёнком

Открытка выполнена в технике анимации.
На жёлто-зелёном фоне — бело-желтоватая прямоугольная область. Верх украшен растительным орнаментом. Справа на рисунке — букет, состоящий из синих и белых фиалок. Вверху букета — ветка пушистых почек вербы, слева от вербы — веточка зелени.
Справа от букета — корзинка, в которой находятся крашеные яйца: жёлтое, синее, красное. Также в корзинке несколько розовых цветов мальвы. На ручке корзины красный бант и четыре цветка мальвы — три розовых и один синий.
Рядом с корзинкой стоит жёлтенький утёнок с красным клювиком и зелёными глазками. На лапках утёнка — светло-серые башмачки. В правом крыле — разноцветный зонтик, разделённый на сектора: фиолетовый, малиновый, светло-зелёный, жёлтый. Край зонтика украшен малиновыми и тёмно-малиновыми астрами. Ручка ярко-красная. Утёнок смотрит с открытки и моргает.
В левом нижнем углу открытки — надпись: «С Пасхой!»

Пасхальная открытка с черёмухой

В нежно-зелёной весенней траве стоит бледно-оливковая плетёная корзинка, наполненная причудливо раскрашенными шестью яйцами в цветочный орнамент, перемежающийся бледно-оливковыми ромбами. Сверху сидит пушистый жёлтенький цыплёнок, смотрящий с любопытством на крайнее правое расписное яйцо, лежащее в корзинке. Перед корзинкой лежит ещё одно расписанное цветочным орнаментом яйцо, перевязанное бледно-оливковой узкой ленточкой.
Рядом с корзинкой — букет белых цветов черёмухи. Рамка картинки переливается зелёными блёстками.

Открытка пасхальная: натюрморт плюс фиалки

Фон фотографии задрапирован сиреневой тканью. В центре композиции находится цветочный горшочек, в нём — махровая бело-лиловая фиалка. Перед цветочным горшком стоит маленький фужер, в нём — небольшая белая зажжённая свеча. Немного левее свечи — малиновая карамелька в прозрачной обёртке.
Слева от фиалки, на аляповатой бумажной салфетке, стоит испечённый кулич с глазированной вершиной, посыпанной цветной посыпкой. Перед куличом лежат две карамельки в прозрачных обёртках — апельсиновая и дюшес. Правее карамелек — выкрашенное в золотой цвет яйцо. Слева на фотографии, на второй аляповатой салфетке лежат ещё две карамельки в прозрачных обёртках — лимонная и апельсиновая. Рядом с карамельками два крашеных яйца, жёлтое и розовое. Чуть вдалеке лежат три цветочка махровой бело-лиловой фиалки.

Пасхальная открытка с двумя свечами

На переднем плане, в левом нижнем углу, надпись: «Христос воскрес! Воистину воскрес!»
Изображены два аппетитных кулича, покрытые белой глазурью и цветными гранулами. Они стоят на плетёной тарелочке. Сразу за ними - две белые свечи — как символ благодатного огня. За свечами виднеется плетёная корзинка.
---------------------

Алфавит: история Луи Брайля
Милосердие.ru
Евгения ПИЩИКОВА
12.05.2014

История Луи Брайля, создателя современной системы рельефно-точечной письменности для слепых - это, в общем, простая история. Она о человеке более чем способном, одаренном сверх обыкновенного, судьба которого, тем не менее, была к нему безжалостна.

В три года он потерял зрение по недосмотру, по нелепой случайности, в двадцать шесть заболел туберкулезом; умер, измученный болезнью, в сорок три, не дожив одного года до официального признания своего алфавита, дела всей своей жизни. И в то же время это история о человеке, прошедшем свой путь с максимальным достоинством и максимальной пользой, не растративши впустую ни капли Божьего дара, и с честью принявшем свой жребий.

Пользуясь современной риторикой, привычной нашей повседневности лексикой борьбы и победы, какую мы используем, когда говорим о болезни или несчастье, мы должны были бы (или могли бы) написать, что Луи Брайль бросил болезни и судьбе вызов, боролся с недугом, жил полно, так, как если бы его недостатка и не было вовсе. Но что-то мне подсказывает, что человек, каждое письмо к друзьям заканчивающий фразой: «Жизнь моя в Господних ладонях», не оперировал такого рода категориями.

Брайль дитя своего века, он ведь не знал, что человек обязательно должен быть счастлив. Ему об этом с детства не рассказали. Хотя нужно заметить, что «честно бороться с судьбой» и «с честью принять свой жребий» - вещи не столь противоположные друг другу, как может показаться с первого взгляда.

Все это слова, уже совершенно запутавшие нас. Это ведь мы, считающие, что любое испытание - только помеха на пути к обязательному благополучию; воспитанные своей эпохой «облегченной жизни» (которая, к слову сказать, на наших глазах сейчас проваливается в темноту), привыкли прикрываться «хорошими», правильными словами.

Вот, скажем, знаете, как назывался один из самых крепких и полезных журналов для незрячих, издававшийся в России с 1886 года по декабрь 1917-го? «Русский слепец». На современный слух название оглушительно нетактичное. В нем слова как будто еще до политкорректного грехопадения, еще не научились стыдиться себя. Они обозначают только то, что обозначают, без дополнительных смыслов.

А нынче конкурс для слабовидящих и незрячих детей скорее будет назван, скажем, «Яркий мир». Или «Радуга». В этих названиях и корректность, и привычный для современного облегченца «хорошенький» смысл: несмотря на болезнь, мир детей яркий, потому что они живут полной жизнью, болезнь преодолевают, учатся жить «мимо нее» - разве нет?

Между «Русским слепцом» и «Ярким миром» лежит целая эпоха заигрывания со словом и с роком. Но путь преодоления все равно один, какими словами его ни определяй. Жить, отгоняя от себя смертную тоску, не растрачивать силы души на уныние, жалеть других больше, чем жалеешь себя. Ничего другого и придумать-то не получается. И история Луи Брайля может быть очень даже полезной - как пример. Потому что он именно так и жил.

Дар

Тут нужно сказать, что Луи Брайль никогда не был одинок. Внутри себя он постоянно чувствовал «чудо Божьего присутствия» - так он определял свой дар; что же касается его внешнего окружения, то начнем вот с чего: у него были очень хорошие родители.

Если бы не потеря зрения, Брайль, возможно, стал бы выдающимся математиком - так принято считать, это обычная версия, принимаемая его биографами, - потому что его алфавит задуман и исполнен с точностью и изяществом великолепной математической задачи.

Что же касается его родителей - они нашли в себе достаточный запас души, чтобы любить его деятельной любовью. Родился Луи в 1809 году, недалеко от Парижа, но в маленьком городке. Уездном, ежели по-российски. Отец его, Симон Брайль, был ремесленником, шорником, изготавливал конскую упряжь.

Семья не была богатой, но считалась достаточной, ведущей «достойную жизнь». Много силы, нужно сказать, в этом определении «достойной жизни», из которой, в общем, и рос всякий европейский средний класс; В.В. Розанов, который много труда положил на размышления, откуда берется достоинство «простого человека», считал, что прежде всего оно начинается с чистой воскресной рубашки.

Так или иначе, к тому времени, когда родился Луи, семья располагала большим количеством примет «достойной жизни», чем воскресные рубашки: был и благополучный дом, и благотворительность, и досуг. Три составные части достоинства: порядок, излишек, досуг. Но, разумеется, был и ежедневный труд - отец брал мальчика с собой в мастерскую, и именно там, во вполне младенческих летах, в три года, Луи выколол себе глаз шорным шилом. На второй глаз перекинулось воспаление, вызванное раной, и мальчик ослеп.

Маленький Луи был желанным и жданным ребенком - первый мальчик после трех дочерей, и отец очень любил его. И после того, как Луи поправился и окреп после болезни, Симон Брайль начал учить сына (сначала по наитию) всему тому, что может потребоваться в жизни.

Он боялся, что мальчика может постигнуть судьба попрошайки, папертного сидельца, или слепого музыканта на ярмарке - обыкновенная судьба незрячего человека в то время. Симон взялся укреплять мальчика физически - водил на многочасовые прогулки. Учил его в лесу и в поле на ощупь и по запаху определять растения и различать птиц по голосам. Много читал ему вслух. Наконец, обойными гвоздями выбил на деревянной доске выпуклые буквы - весь алфавит - и принялся учить читать.

Возможно, с этой обойной доски и начался брайлевский алфавит. Как тень идеи. Гвоздь с выпуклой шляпкой, вбиваемый в доску. Рельеф, отверстие и выпуклость. Впрочем, в то время уже существовал рельефно-линейный алфавит Гаюи для слепых - построенный именно что на идее упростить начертание обыкновенной латинской буквы и сделать ее выпуклой. Не уверена, впрочем, что Симон Брайль знал о разработках Гаюи. А писать Луи учился, складывая буквы из палочек.

Одновременно Луи приучали к ручной работе - к тому, что может прокормить его в будущем. Приспособили плести бахрому для упряжи и шить домашние туфли. Пригласили учителя музыки, и тот выучил мальчика основам игры на скрипке. Местный священник, настоятель церкви Святого Пьера аббат Палу обучил Луи началам богословия.

Что, казалось бы, еще? Но тут выяснилось вот какое обстоятельство: мальчик оказывался во всяком деле слишком способным учеником. И когда отец отвел его в обыкновенную школу (событие беспрецедентное для того времени), Луи стал в школе для «обычных» детей первым учеником. Уж очень память оказалась хорошая. И быстрота соображения тоже.

И тогда родители, заручившись рекомендациями аббата Палу, отвезли Луи в Парижский институт для слепых. Луи Брайль был зачислен институтским адептом в январе 1819 года, в возрасте десяти лет, и с тех пор вся жизнь Брайля была связана с институтом. Он его закончил, в нем преподавал, в его стенах создал свой алфавит.

Институт

Если в какой-либо стране и суждено было появиться идеальному алфавиту для слепых, то этой страной не могла не стать Франция, которая к началу девятнадцатого века была наиболее «продвинутой» в деле призрения незрячих.

Отчего так получилось? Трудно сказать: возможно, оттого, что деятельность даже одного энтузиаста может значительно изменить нравственный ландшафт общества.

И во Франции такой энтузиаст нашелся - Валентин Гаюи, основатель Парижского института для слепых. Но некоторые исследователи считают, что причина особого отношения к слепоте была заложена раньше, когда один из самых удивительных королей всех времен и народов, Людовик IX Святой, который приглашал нищих и калек за стол во время королевских трапез и следил, чтобы им подавали те же блюда, что и ему самому; тот самый Людовик IX, который сам возглавил седьмой крестовый поход и чудом вырвался из плена - вот именно он, когда вернулся из Сирии, основал приют для слепых воинов-крестоносцев.

То было в 1260 году, приют этот оказался одним из самых первых в мире, и в нем жили триста рыцарей, ослепленных неверными. Возможно, вот этот ореол рыцарственной, героической причины слепоты, который долго витал над приютом даже после того, как он с годами превратился просто в место призрения незрячих, помог делу.

Но этот ореол совершенно не влиял на общую печальную судьбу слепого человека в конце, скажем, века восемнадцатого. Если семья отказывалась поддержать незрячего, он неизбежно оказывался на паперти или на ярмарке.

В бедных семьях даже и наличие родных не спасало слепца от общей участи - напротив того, он становился заложником родственной жадности. Валентин Гаюи, который в 1774 году решил доказать, что незрячие дети поддаются обучению и нуждаются в нем, нашел на паперти своего первого ученика, подростка Франсуа Лезюера, и был вынужден выплачивать его родителям сумму, равную той, какую ребенок ежедневно выручал попрошайничеством.

Без даже беглого рассказа о Гаюи не составишь правильного впечатления о судьбе Луи Брайля и, главное, судьбе брайлевского алфавита. Валентин Гаюи был необыкновенно талантливым организатором. И человеком жалостливым, с горячим сочувственным характером, не переносящим чужого унижения. Все вместе привело к исключительным результатам.

Считается, что жизнь Гаюи (и жизнь многих и многих французских незрячих) изменила парижская пасхальная ярмарка 1771 года. Гаюи, на тот момент парижский студент, склонный к филантропии, волонтерствующий время от времени в школе для глухонемых, основанной аббатом Де Лепе, зашел в один из ярмарочных павильонов и был пронзен бесстыдным зрелищем.

В павильоне «издевались над людьми и над музыкой»: ради создания комического эффекта на слепых напяливали огромные картонные очки, а играть они должны были на сломанных или специально расстроенных инструментах, извлекая из них чудовищные звуки («свинский рев»). Публика смеялась.

Валентин Гаюи взялся за дело. Уже в 1774 году у него появился первый ученик, тот самый Франсуа Лезюер, и Гаюи учил его читать, используя свой рельефно-линейный алфавит - обыкновенные, если вы помните, буквы, упрощенно написанные и выпукло выбитые на картоне.

Одновременно он пытался получить от благотворителей деньги на школу для слепых детей, но до поры тщетно. И тогда Гаюи понял, что должен возвратиться «со своим слепым на ярмарку», но ярмарку высокого тона - он принялся демонстрировать успехи своего ученика (Франсуа научился читать, что для того времени оказалось чуть ли не аттракционом) в светских гостиных.

Дамский щебет о «необыкновенных успехах нашего маленького слепого» дошел (таков и был план) до Версаля. Гаюи пригласили ко дворцу продемонстрировать успехи подопечного; Людовик XVI и Мария Антуанетта были восхищены, энтузиасту назначили пенсию.

В 1784-ом он открыл первое учебное заведение для незрячих, «Ателье трудящихся слепых», и сформулировал первый принцип своей школы: «Необходимо дать возможность всем слепым учиться, избавив их от тяжкого и опасного бремени праздности, способствующей усвоению худых привычек и даже пороков». В конце 1786 года высочайшим указом ателье получило статус Королевского института для слепых, со ста двадцатью стипендиями для учащихся.

В институте детей учили читать посредством гаюевского алфавита, на слух давали академические дисциплины, обучали ремеслам и музыке. Даже в тяжелый послереволюционный период институт устоял. Только стал называться Первым национальным, или просто Парижским институтом для слепых. И вот в это заведение, основанное великолепным энтузиастом, привезли в 1819 году Луи Брайля.

Шесть точек

Брайль стал в институте «самым успевающим студентом со дня его основания». И своего рода любимцем учителей - что не помешало преподавателям института противиться впоследствии внедрению и распространению его алфавита. Но это позже. А пока Брайль был гордостью. Выучил на слух латинский, древнегреческий, итальянский, испанский и английский языки. В четырнадцать лет был назначен руководителем институтских мастерских. Научился играть на пианино и органе, и в шестнадцать получил оплачиваемое место органиста в церкви Сен-Николя де Шан. В девятнадцать был принят на должность учителя-репетитора; преподавал географию, алгебру и музыку. Был признанным музыкантом, давал концерты.

В пятнадцать придумал свой алфавит, а в 1829-ом издал брошюру «Способ написания слов, музыки и песнопения с помощью точек», в которой были зафиксированы главные принципы рельефно-точечной письменности. В дальнейшем он совершенствовал систему, но не затрагивал основных принципов.

Что подтолкнуло к изобретению? Все имеющиеся способы чтения для слепых были основаны на рельефном начертании латинского алфавита; наиболее из них используемый, метод Гаюи, был бы всем хорош, если бы не оказался столь медленным и трудоемким: «Слепому ребенку столько времени нужно было потратить, чтобы прочесть предложение, что, дойдя до конца, он нередко забывал, о чем говорилось в начале». Кроме того, чрезвычайно дорогостоящим делом было печатание такого рода книг - в Парижском институте, который сам занимался изданием книг по методу Гаюи, было всего четырнадцать драгоценных фолиантов с выпуклыми буквами.

Луи Брайль хотел добиться быстрочтения, но даже у него мало что получалось.

В 1821 году, когда ему было двенадцать, он познакомился с 12-точечным методом капитана Барбье (и, собственно говоря, с самим капитаном Барбье), который для военных нужд (шпионских и солдатских) придумал «письмо в темноте». А именно, способ шифровки секретных военных донесений, каковые, как предполагалось, можно было написать и прочесть в полной тьме, в окопе, в засаде - не выдавая огнем своего присутствия.

«Ночное письмо» основывалось на точках, проколах (что Брайлю показалось удачной находкой), но сама по себе система не была продумана. Код из двенадцати точек (два ряда по шесть) не был удобен для осязания и делал запись неоправданно длинной: так можно было передать координаты противника, но масштабный текст не запишешь. Кроме того, метод Барбье был фонетическим, основанным на таблице из 36 звуков и звукосочетаний французского языка, что исключало саму идею правописания.

В общем, Брайль создал свой алфавит, и удобства его изобретения зиждились, как считается, на математическом расчете и знании большого количества языков.

Его шеститочечная система проста, как просто все, что нельзя изменить, потому что не имеет смысла менять, как своего рода «идеальная вещь»: «Простейшая комбинация, составленная всего лишь из трех пар легко осязаемых точек, расположенных вытянутым четырехугольником, позволяет создавать при перемещении точек 63 знака и изобразить все буквы алфавита, знаки препинания, цифры, математические символы и нотные знаки».

Шесть точек легко покрываются подушечкой одного пальца и узнаются, угадываются мгновенно - при одном касании. Это дает возможность беглого чтения - при известном опыте, конечно, ведь и зрячий человек начинает бегло читать только тогда, когда как бы на лету угадывает читаемое слово.

Голубиная простота алфавита Брайля сразу понравилась ученикам и тем преподавателям института, которые сами были незрячи. Они обеспечили изобретению горячую и многолетнюю фанатскую поддержку.

А весь основной преподавательский корпус, все зрячие педагоги оказались против. Для них естественна была мысль, что все, что «хорошо видящему, хорошо и для невидящего» - слепому надо просто как следует постараться. Для того чтобы признать удобство алфавита Брайля, тифлопедагоги должны были сами сначала выучить новый алфавит, то есть для них рушилось все умственное устройство, весь мессианский пафос их труда: не слепые должны были учиться у зрячего, а зрячие у слепого. Непорядок.

Дальнейшая жизнь Луи Брайля - это работа в институте (до конца, до самой смерти), любовь и признание учеников, болезнь, совершенствование своего алфавита и борьба за то, чтобы он (алфавит) был признан.

Официально во Франции «система рельефно-точечной письменности для слепых по методу Брайля» была признана в 1853 году, через год после смерти Луи Брайля от туберкулеза.

В 1870 году на Парижском международном конгрессе слепых система Брайля была принята как основа обучения и книгопечатания для слепых во всех странах мира.

Вечная надежда

Собственно, это вся история Луи Брайля. Остается только добавить, что Брайль был по-настоящему добрым человеком и жалел своих учеников безусловно больше, чем самого себя. Хотя в письмах к друзьям горько жаловался на безнадежность своей болезни. «Надежда» было часто употребляемым им словом.

У него было большое знакомство и обширная переписка; зрячим друзьям он писал письма обыкновенным способом, разборчиво и ясно, используя только линейку для выравнивая строк.

Финансово поддерживал недостаточных студентов и откладывал из своего жалованья деньги на помощь нуждающимся. После его смерти друзья нашли в его вещах коробку с надписью: «Сжечь, не открывая». Естественно, тотчас открыли. В коробке лежали сотни долговых расписок - от всех тех, кому Брайль одалживал деньги. Там были и расписки любознательных душеприказчиков. Молча сожгли бумаги.

А в одном из последних своих писем Луи Брайль написал: «Господу было угодно, чтобы перед моими глазами всегда стояло ослепляющее великолепие вечной надежды».
---------------------

Три визита в Индию : [о путешествии незрячих в Индию] / А. и Т. Усачёвы // Наша жизнь. -
2017. - ## 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7. -
2018. - ## 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9

Журнал "Наша жизнь" # 1, 2017 год
Кругосветка

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

В отличие от первого визита в Индию, решение о совершении второго было принято не так спонтанно. Мы начали подумывать о новом посещении этой страны ещё во время путешествия по «Золотому треугольнику». Способствовали размышлениям яркие рассказы нашего гида Санджива о туре по Гималаям, в который ему в очередной раз предстояло отправиться со следующей группой туристов.

И у кого же из предрасположенных к странствиям чудаков не дрогнет сердце при упоминании этой загадочной горной системы? Вот и слова Санджива, подобно зёрнам, упавшим на благодатную почву, дали богатые всходы в наших жаждущих новых впечатлений душах. Духовные порывы мы постарались обосновать для себя и экономическими выкладками. Дополнительным стимулом послужила имеющаяся у нас индийская виза, действительная в течение полугода, то есть можно было сэкономить на её оформлении весьма существенную для нас сумму.

Поэтому вскоре после возвращения я незамедлительно погрузился в изучение предложений турфирм по заинтересовавшему нас региону. Выбор был весьма обширен. Из подобранных вариантов, к моей радости, Татьяна одобрила наиболее понравившийся мне двухнедельный тур под названием «Легенды Гималаев». Привлекло меня в нём отнюдь не романтическое наименование, а насыщенная программа. За 14 дней нам предстояло:

- познакомиться с десятью городами, названия которых звучали как таинственная мантра: Дели, Амритсар, Дхарамсала, Ревальсар, Маникаран, Наггар, Манали, Шимла, Харидвар, Ришикеш;

- побывать в священных местах, почитаемых представителями распространённых в Индии религиозных конфессий;

- осмотреть природные, культурные и исторические памятники.

Смущало одно: так же, как и в предыдущем путешествии, экскурсионная программа начиналась в Дели и с посещения тех же самых достопримечательностей. Столица Индии — город с богатым историческим наследием, и хотелось вместо экскурсий по местам, воспоминания о которых ещё свежи, ознакомиться с другими достойными внимания объектами.

Проблема была решена во время визита в офис туроператора. Менеджер Александр, который занялся организацией нашей поездки, посоветовал взять индивидуальный тур: в этом случае встречающая сторона может пойти навстречу нашим пожеланиям и изменить экскурсионную программу.

Так как наши семейные накопления ни в коей мере не могут посоперничать с состоянием Романа Абрамовича, я выразил сомнение в способности оплатить индивидуальный тур. Саша успокоил меня, заявив, что разница в цене будет весьма несущественна. И действительно, когда он, после расчёта путешествия, объявил окончательную сумму, я был приятно поражён. Заметив моё удивление, Саша объяснил, что, как правило, состав групп туристов, отправляющихся в Гималаи, немногочислен, обычно не более шести человек, а чаще всего — три-четыре. Так что все гималайские туры почти индивидуальны.

Затем мы совместно разработали программу первой половины дня второго посещения Дели и, связавшись с партнёрами, Александр довёл до них пожелания не совсем обычных туристов. Индийская сторона никаких возражений не высказала и заверила, что приложит все усилия, чтобы мы возвратились с наилучшими впечатлениями.

После оформления договора я обменял рубли на туристический ваучер и авиабилеты. Саша пообещал дополнительно выслать копии документов на электронную почту, чтобы мы могли в любой момент освежить в памяти информацию по дате и времени вылета.

И вот, примерно через два месяца после возвращения из тура по «Золотому треугольнику», мы снова в аэропорту ожидаем посадку на рейс до Дели. Начальный этап второго визита вызывал ощущение дежавю. То же самое время вылета, то же самое после шестичасового пребывания в небе время прилёта. Быстрое прохождение всех процедур в аэропорту Дели. И вновь встречающий нас молодой индус произносит традиционное «намасте» и обряжает наши особы в гирлянды из цветов шафрана.

Вновь наполненный коктейлем из привычных городских и экзотичных заморских запахов ночной воздух Дели вызывает в душе предчувствие встречи с чем-то загадочным и волнующим. Снова непродолжительная поездка по шумным, несмотря на поздний час, улицам и короткий отдых в отеле.

Около девяти утра мы сидели в холле и подсознательно ожидали, что с минуты на минуту нас поприветствуют Санджив и Джавид, но «намасте» произносит незнакомый молодой чуть хрипловатый голос. Следуют взаимные представления. Юношу зовут Дипак, но, по-видимому, после утомительного пути и явно недостаточного отдыха наши лица не блещут интеллектом, и поэтому он предлагает не напрягаться и называть его Димой. Заверив, что наше скудоумие - кажущееся и мы вполне способны запомнить правильное расположение пяти букв в его имени, отправляемся к ожидающему нас автомобилю.

Выйдя из отеля, мы окунаемся в городские шумы и сорокаградусную жару. У стоящей неподалёку машины нас встречает водитель. С его помощью пересёкшие полконтинента рюкзаки отправляются отдыхать в багажник. Не успев насладиться великолепной температурой окружающей среды, ныряем в кондиционированный салон.

Вырулив со стоянки, автомобиль вписывается в дорожный поток, и мне кажется, что раздающаяся со всех сторон какофония гудков радостно приветствует наше возвращение в Индию. Дипак незамедлительно приступает к исполнению своих непосредственных обязанностей и знакомит нас с некоторыми особенностями административного деления Дели. Город разделяется на культурно-исторический Старый Дели и Нью-Дели — главный административный центр страны. Если возраст старого города исчисляется тысячелетиями и дата его основания теряется в глубине минувших веков, то летоисчисление нового города началось, по историческим меркам, совсем недавно. В начале XX века Калькутта — город, исполнявший до этого функции столицы Британской Индии, почему-то наскучил колонизаторам, и они решили перенести резиденцию английского вице-короля в Дели.

Первый камень новой столицы, Нью-Дели, заложил 15 декабря 1911 года король Георг V. Изначально планировалось завершить строительные работы за 4 года, но начавшаяся Первая мировая война внесла коррективы в амбициозные планы, и основной комплекс административных и правительственных сооружений был закончен только в 1928 году. Официальная же церемония открытия новой столицы состоялась в 1930-м. Чванливые англичане полагали, что они построили символ могущества Британской империи, но всего через 18 лет Нью-Дели стал столицей независимой Индии.

Промчавшись по широкому проспекту, наш автомобиль останавливается в центре нового города. Тут за высоким забором в окружении парков и фонтанов находится бывшая резиденция вице-короля, а ныне дворец президента Индии. Дипак предлагает ненадолго выйти из машины. Туристы на территорию президентской резиденции не допускаются, поэтому мы, недалеко отойдя от автомобиля, устраиваемся в тени дерева и слушаем излагаемую гидом информацию.

Англичане строили с размахом, президентский дворец и поныне остаётся крупнейшей в мире резиденцией главы государства. В здании, выстроенном в викторианском стиле, 340 комнат и залов, занимающих площадь 19 тысяч квадратных метров. Для строительства использовали 700 миллионов кирпичей и около 85 тысяч кубометров песчаника. На фасаде вверху изображён герб Индии — четыре смотрящих в разные стороны льва. Что интересно, рассматривающие герб видят только трёх царей зверей, четвёртое животное находится позади своих собратьев и поэтому не смогло попасть на плоскостное изображение. Львы символизируют силу, выносливость, отвагу и храбрость индийцев и в то же время свойственное им благоразумие. Выслушав описание и символику герба, я осознал, что, к своему стыду, не помню, как выглядит Индийский флаг. Пришлось попросить Дипака прийти на помощь моей стареющей памяти. Государственный стяг Индии состоит из трёх равных по размеру горизонтальных полос. Верхняя полоса оранжевого цвета, средняя — белого, а нижняя — зелёного. Посередине белой полосы, а также по центру флага размещено изображение синего колеса с 24-мя спицами. Это эмблема «Ашока Чакра» — «колеса закона». Изначально, когда в 1931 году флаг был принят на заседании Индийского национального конгресса, оранжевый цвет символизировал индусов, зелёный — мусульманские народы, а белый — мир между ними. Позже символика была изменена, и ныне оранжевый цвет символизирует мужество и самопожертвование, белый — чистоту и правду, а зелёный — веру и плодородие. Колесо со спицами означает 24 часа в сутках, а также бесконечный круг жизни.

Закончив краткую лекцию по геральдике, Дипак вернулся к описанию окружающего нас правительственного квартала. Неподалёку от дворца президента расположены различные министерства. Наш гид с затаённой гордостью поведал, что все высокопоставленные чиновники в Индии, кроме президента и премьер-министра, передвигаются на автомобилях индийского производства. Я вспомнил, что когда-то у нас предпринималась попытка пересадить слуг народа на отечественные «волги», но она не увенчалась успехом, а вот у индусов получилось.

От президентской резиденции до Ворот Индии протянулся трёхкилометровый правительственный проспект Радж Патх — «дорога раджей». По обеим его сторонам, отделённым от проезжей части широкими газонами, расположены построенные в колониальном стиле правительственные здания, в их числе — здание парламента и резиденция премьер-министра.

Два раза в год — 25 января в День республики и 15 августа в День независимости — на этом проспекте проходит военный парад. Марширующие колонны и военная техника двигаются от дворца президента через Ворота Индии к средневековой цитадели — Красному форту. День республики давно миновал, а до Дня независимости оставалось ещё больше месяца, поэтому мы не стали дожидаться этого величественного зрелища, а отправились к месту, почитаемому многими людьми как в Индии, так и во всём мире.

Некогда там, где сейчас располагается мемориальный комплекс «Радж-Гхат» — «Царская пристань», была пристань на реке Джамне. В течение столетий, спускаясь к воде по каменному ступенчатому сооружению, называемому в Индии гхатом, люди совершали омовения, стирали бельё, расположившись на прогретых солнцем ступенях, молились. Также гхаты служили, да и сейчас ещё служат, местом проведения обряда кремации.

Многие реки, как и многие люди, не склонны к постоянству. Вот и Джамна однажды изменила своё русло, оставив «Радж-Гхат» далеко в стороне. И было бы это место ничем не примечательным, если бы в 1948 году его не избрали для совершения обряда кремации Махатмы Ганди. Впоследствии здесь же кремировали первую женщину премьер-министра Индии Индиру Ганди и её сына Раджива, сменившего мать на высоком посту. Даты смерти у этих известных политических деятелей разные, но причина одна и та же: все трое пали от рук террористов, принадлежащих к различным сепаратистским группировкам. К сожалению, нельзя сказать, что сегодня терроризм в Индии побеждён полностью, поэтому можно понять власти, которые предпринимают иногда кажущиеся туристам излишними меры безопасности.

Вот и на входе в мемориальный комплекс мы проходим через рамки металлодетектора и подвергаемся личному досмотру. Все посетители проверяются не только на наличие у них взрывчатых веществ и оружия, но и безобидных продуктов. Нельзя проносить с собой никакую еду, даже шоколад и конфеты, что, учитывая склонность индийцев устраивать пикник на любом подходящем, по их мнению, для этого газоне и не заморачиваться по поводу оставшегося после них мусора, легко объяснимо.

Пока мы разуваемся (входить в это святое для всех индийцев место так же, как и в храмы, нужно босиком), Дипак объясняет, что мемориальный комплекс представляет собой большой парк с памятными знаками, установленными на месте кремации знаменитых людей. Оставив обувь, мы входим в тенистую аллею. Городской шум остался позади. Сверху из раскидистых крон деревьев доносится неумолчный птичий щебет. Аллея выводит в центр парка. Дипак просит нас остановиться и объясняет, что мы стоим перед чёрной мраморной плитой. На ней высечена надпись, которую на русский можно перевести как: «О боже!». Это последние слова, произнесённые Махатмой Ганди. Перед плитой горит оформленный в виде фонаря Вечный огонь. На этом месте 31 января 1948 года из сандалового дерева был сооружён погребальный костёр. После того как обряд кремации был завершён, прах великого человека поместили в три урны для того, чтобы последователи Махатмы Ганди могли выставить их в мемориалах в разных местах страны. Планировалось, что впоследствии урны будут возвращены в Дели, и прах «отца нации», как называют Ганди многие индусы, согласно индуистской традиции будет развеян над Гангом. Однако этого не случилось. Ныне одна из урн находится на юге Индии, другая перебралась через океан и хранится в индуистском храме в штате Калифорния, третья почти 60 лет бережно сохранялась в семье индийского бизнесмена, пока он не передал её потомкам Ганди. На семейном совете было принято решение развеять эту часть праха над Аравийским морем, и 30 января 2008 года, в шестидесятую годовщину смерти Махатмы Ганди, обряд совершил  его праправнук.

Внимательно выслушав эту информацию, мы минутой молчания почтили память изобретателя самого необычного «оружия» в истории человечества — «оружия» ненасильственного сопротивления.

От чёрной мраморной плиты мы прошли по одной из аллей к серо-красному камню, установленному на месте кремации Индиры Ганди. Дипак поведал, что многие туристы из тех, с кем ему приходилось работать, считали, что первая в Индии женщина — глава правительства была дочерью Махатмы Ганди. Я поспешил его заверить, что мы так не считаем и знаем, что папой Индиры был Джавахарлал Неру, а фамилию Ганди она приобрела после замужества. Тогда наш гид, явно хитро улыбаясь, спросил: «А кем был её муж?» Почувствовав засаду, я честно признался, что не знаю.

Рассказ Дипака был похож на традиционный сюжет индийского фильма. Политика и публициста Фероза Ганди не соединяли со своим знаменитым соотечественником никакие родственные связи. Фероз был не индусом, а парсом. Парсы, выходцы из Персии, исповедуют зороастризм, то есть являются огнепоклонниками. Принимая активное участие в борьбе за независимость Индии, молодой парс часто участвовал в акциях протеста. Во время разгона одной из антиколониальных демонстраций он помог подняться сбитой с ног женщине и проводил её до дома. В благодарность за помощь молодого человека пригласили зайти на чашку чая. У входа их встретила встревоженная юная дочь женщины. Оказалось, что превратившаяся в неуправляемую толпу демонстрация чуть было не затоптала Камале Неру, жену Джавахарлала Неру. У дверей же их встретила Индира. Естественно, Фероз влюбился в девушку, которая была не только красива, но и необычайно умна. Через два года он сделал ей первое предложение и получил отказ. Через несколько лет последовало ещё одно предложение - и вновь отказ. И только третья попытка увенчалась успехом. Возможно, это объясняется тем, что удачное предложение было произнесено в весеннем Париже на ступеньках Монмартра. В этот день Индира сделала запись в своём дневнике, смысл которой можно понять, только обладая женской логикой: «Мне не нравится Фероз, но я его люблю».

Однако до хэппи-энда было ещё далеко. Против заключения этого брака резко возражал отец невесты. Джавахарлал Неру происходил из аристократического брахманского рода, и свадьба его дочери с человеком, пусть и достаточно обеспеченным, но низкого происхождения, да к тому же и иноверцем, нарушала тысячелетние традиции Индии. Возмущение жителей страны пренебрежением соблюдения обычаев могло поколебать его высокий авторитет и помешать политической борьбе. Тут-то на помощь влюблённым и пришёл Махатма Ганди, к которому Неру испытывал огромное уважение. Он убедил несговорчивого отца дать разрешение на брак. Так Индира сменила одну известную фамилию на другую, не менее известную.

Выслушав историю замужества женщины, о которой когда-то говорили: «Индия — это Индира», мы направились к месту кремации её сына. Сейчас здесь установлен, как сказал Дипак, красивый каменный памятник. В виду того что мы находились на территории своеобразного, но всё же кладбища, осматривать его тактильно мы не посчитали для себя возможным. Стоя у памятника Радживу Ганди, Дипак рассказал, что так похожий на обычный парк мемориальный комплекс «Радж-Гхат» послужил местом совершения обряда кремации и других знаменитых индусов, в частности здесь же был кремирован Джавахарлал Неру.

Во время нашего посещения «Радж-Гхата» было немноголюдно. Но утренний «ручеёк» посетителей, желающих почтить память великих соотечественников, к вечеру превращается в «могучую реку». Особенно много паломников бывает по пятницам и в годовщины рождения и смерти Махатмы Ганди.

Все правительственные делегации, прибывающие в Дели, считают обязательным для себя посетить это священное для всех индийцев место и возложить цветы к монументам.

В начале декабря 2002 года здесь вновь побывал Владимир Путин, за два года до этого посадивший рядом с местом кремации Махатмы Ганди магнолию. Президент России возложил венок к чёрной плите и высыпал, согласно индийской традиции, горсть розовых лепестков на гладкую каменную поверхность.

Вновь почтительно помолчав на этот раз в память обо всех кремированных здесь выдающихся индусах, мы направились к выходу, чтобы, покинув столичный Нью-Дели, перебраться в старый город.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 2, 2017 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Переезд не занял много времени, и мы вновь из кондиционированного салона выбрались под палящие лучи солнца. Для передвижения по узким улочкам районов Старого Дели Дипак предложил воспользоваться услугами велорикши. На закономерный вопрос, сколько это будет стоить, последовал ответ: «200 рупий». На момент написания статьи одна рупия равнялась одному рублю, когда же мы путешествовали, рубль стоил дороже. Нам эта поездка обошлась около 100 рублей, но за эти, по российским меркам, небольшие деньги водитель и его «пепелац» будут  в  нашем распоряжении все часы, отведённые на осмотр местных достопримечательностей. Нас это полностью устраивало, так как в открытом экипаже рикши атмосфера города ощущается лучше, чем в пусть и более комфортабельном, но закрытом салоне автомобиля. Совсем замечательно было бы передвигаться пешком, но вечная нехватка времени не позволяла совершить этот моцион.

После того как Дипак сторговался с водителем облюбованного им аппарата, мы с Татьяной разместились на двухместном сиденье, а наш гид, как верный грум, устроился на задке экипажа. Двигатель в одну человеческую силу закрутил педалями, и мы довольно быстро покатили вдоль рынка. Подобные ему в Европе кличут «блошиными», а у нас во времена моей юности, не мудрствуя, называли просто «барахолкой».

Дипак комментировал, мимо какого рода подержанного товара мы проезжаем. Обувь, книги, старая, а может, даже старинная посуда и утварь, масса разнообразной одежды. Завидев множество развешанных рубашек, он восторженно поведал, что во времена его студенчества один его приятель умудрился здесь сторговать себе отличную рубашку всего за одну рупию.

Иногда, называя товар, он произносил незнакомые названия или созвучные нашим, но означающие не совсем то, к чему мы привыкли. Например, когда Дипак сказал, что мы проехали место, где продавали сальвары, то по звучанию слово очень похоже на привычные для нас «шаровары». Мы попросили объяснить, что это такое. Оказалось, сальвар — традиционный в северной Индии женский костюм, состоящий из трёх частей: длинной блузы, штанов и платка или шали.

Наконец, миновав шумный рынок, мы свернули в не сказать чтобы тихую, но наполненную иными звуками улочку. Где-то неподалёку, возможно, в мастерской жестянщика, кто-то яростно колотил по листу металла. Громко треща мотором и непрерывно сигналя, мимо нас протискивались тук-туки. После того как стихла издаваемая ими какофония, стали слышны приближающиеся к нам гортанные выкрики. Я спросил у Дипака: «Чего хочет этот непрерывно орущий мужчина?» Гид объяснил, что он скупает старые вещи, чтобы перепродать их на том самом рынке, мимо которого мы недавно проехали.

Мне стало очень жаль, что я не прихватил из машины наш дорожный рюкзак. Я бы с удовольствием продал этому хорошему человеку, как минимум, половину его содержимого. Конечно же, в том случае, если бы Дипак чем-нибудь отвлёк на время Татьяну.

Довольно часто гид просил нас пригнуться. В один из таких моментов я поднял руку и нащупал проплывающий над головой жгут проводов. Его вызывающая уважение толщина свидетельствовала, что он обеспечивает электроэнергией, как минимум, небольшой завод. На мой удивлённый вопрос, мимо каких предприятий мы проезжаем и почему линии электроснабжения проходят так низко, Дипак объяснил, что на первых этажах зданий располагаются магазинчики, небольшие мастерские, парикмахерские, и эта суперпаутина электроснабжения тянется к ним. Жгуты толстые потому, что городские обезьяны используют их вместо лиан, в результате провода часто переламываются, а делийские электрики, чтобы не искать место обрыва, просто протягивают новую линию. Возможно, в этом есть и практический смысл: проводам, сплетённым в единый жгут, легче выдержать вес выполняющих акробатические трюки макак.

У входа в одно из местных предприятий мелкого бизнеса Дипак попросил водителя притормозить и дал нам потрогать висящие над входом лимон и стручок перца. Владельцы вешают их, чтобы предохранить свои лавочки, цирюльни и мастерские от сглаза. Потом он куда-то исчез на минуту и, вернувшись, вручил нам по стакану свежевыжатого лимонного сока с добавлением каких-то пряностей и похожую на пузатый чебурек самосу.

Запуганный прочитанными в Интернете рассказами бывалых туристов о царящей в Старом Дели антисанитарии и их рекомендациями ни в коем случае не употреблять индийский фастфуд, я заколебался. Но, подумав, что наш гид наверняка не заинтересован в первый же день потерять клиентов и знает, что делает, я смело вгрызся в горячую самосу, запивая её хорошо утоляющей жажду кисловато-пряной влагой. Начинка в индийском пирожке оказалась овощной с умеренным содержанием специй. Впоследствии на жарких улицах индийских городов мы неоднократно пили различные фреши и ели в ресторанчиках, где питаются местные жители. К счастью, проблем у нас не возникало. Вероятно, это заслуга Дипака, который выбирал правильные места.

Пока мы, жуя и прихлёбывая, ехали дальше, Дипак рассказал, что на этой улице снимали некоторые сцены фильма «Миллионер из трущоб». Возможно, потому что мы не могли видеть окружающие нас признаки бедности, у меня не было ощущения, что мы путешествуем по трущобам. Вокруг слышались оживлённые разговоры, голоса звучали весело. К нам не подбегали клянчащие денег и еды дети, не доносились мерзкие запахи. Наоборот, откуда-то повеяло приятными ароматами. Дипак объяснил, что мы проезжаем мимо заведения, где изготавливают недорогие благовония. Выехав из улочки, наш экипаж остановился у подножия холма. На его вершине, в самом высоком месте города, расположилась Делийская соборная мечеть, или Джама-Масджид (Пятничная мечеть). Оставив рикшу ожидать нашего возвращения и слушая рассказ гида, мы начали подъём по довольно полого поднимающейся дороге.

Джама-Масджид занимает восьмое место среди крупнейших мечетей мира. Строительство её началось во времена правления нашего старого знакомца — Шаха-Джахана в 1644 году и окончилось в 1656-м. До окончания строительства Шах-Джахан не дожил, и присматривать за завершением проекта пришлось его сыну шаху Аурангзебу. Построена она из красного песчаника и белого мрамора, имеет два красно-белых полосатых минарета высотой 40 метров. Надпись возле входа говорит, что женщинам без сопровождения подъём на минарет запрещён. Вход через южные ворота доступен для туристов, на него можно подняться, заплатив 100 рупий. Есть ещё и восточные, некогда через них проходил шах, ныне они открываются для всех, но только по пятницам и во время мусульманских праздников. На крыше мечети — три больших белых купола.

Тем временем дорогу сменяют широкие ступени. Поднявшись по ним, мы, предварительно разувшись, проходим за высокие стены, огораживающие  просторный внутренний двор. Дипак утверждает, что он может вместить 25 тысяч совершающих намаз прихожан. Вспомнив число проживающих в Волоколамске жителей, понимаю, что все они легко поместились бы в этом «дворике», и при этом осталось бы ещё много свободного места. Но в день нашего посещения было немноголюдно, и никто не мешал подойти к расположенному в центре бассейну. Водой из него мусульмане совершают ритуальное омовение перед тем, как приступить к намазу. Нет, в бассейн никто не погружается полностью, омывают только лицо, руки и стопы. Я не приверженец ислама, поэтому счёл для себя возможным ограничиться только умыванием — не хотелось шлёпать по каменным плитам в мокрых носках.

Пока я с удовольствием плескал себе в лицо пусть и нагретую солнцем, но всё равно приятно освежающую воду, Татьяна о чём-то оживлённо беседовала с Дипаком. Когда мы уже собирались отходить, нас кто-то окликнул. Оказалось, что я, увлёкшись водными процедурами, не заметил, как выскользнувший из кармана рубашки мой айфон плюхнулся в бассейн. Дипак извлёк его из неглубокого водоёма. Проклиная своё разгильдяйство, я не сомневался — девайсу пришёл конец, но  впоследствии выяснилось, что Аллах ко мне милостив, и после просушки на жарком индийском солнышке аппарат заработал как ни в чём не бывало.

Поблагодарив внимательного прихожанина, мы пересекли двор и вступили под высокие своды мечети. В их тени, используя в качестве матрасов свои молитвенные коврики, раскинутые на беломраморном полу, спали в ожидании очередного намаза несколько правоверных.

Внутренний интерьер не блистает излишней роскошью. Украшением стен служат выложенные из чёрного мрамора цитаты из Корана. До вознесения очередной молитвы оставалось около получаса. Дипак предупредил, что, дабы не мешать общению прихожан с Всевышним, все праздношатающиеся туристы должны будут на время намаза покинуть территорию мечети. Но наше знакомство с Джама-Масджид уже завершалось. Выслушав напоследок рассказ о том, что во время молитвы местные мусульмане обращают своё лицо на запад, ибо именно там по отношению к Индии находится священный город Мекка; что в мечети хранятся святые для правоверных и не доступные для иноверцев реликвии — волос из бороды пророка Мухаммеда, его обувь и след ноги, оставленный им на камне, копия Корана, написанная на оленьей коже, осколок надгробия, когда-то стоявшего над могилой пророка, мы направились к выходу. Спустившись с возвышенности, вновь загрузились в трёхколёсный экипаж терпеливо ожидающего нас рикши и покатили к следующему заслуживающему внимания объекту.

Средневековая цитадель Дели — Красный Форт — также был возведён по повелению неутомимого «прораба» и щедрого «инвестора» шаха Джахана. Великий правитель после смерти любимой жены Мумтаз-Махал не мог оставаться в Агре, где всё напоминало ему о безвозвратной утрате, и решил переехать вместе со всем двором в Дели.

Дворцы, в которых некогда проживали его предки, Шаха-Джахана почему-то не устроили, и он повелел выстроить для себя новую резиденцию. Грандиозное строительство началось в 1639 году и было завершено в 1648-м. Наверное, излишне говорить, что своё название Делийский кремль получил из-за характерного цвета образующих неправильный восьмиугольник крепостных стен, башен и бастионов. Стены, в зависимости от рельефа холма, на котором возведена цитадель, поднимаются вверх на высоту от 16 до 33 метров. В былые времена проникнуть за них можно было через несколько ворот. Ныне открыты только одни из них — Лахорские. Названы они так по имени дороги, протянувшейся от них до далёкого  пакистанского города.

Прежде чем мы прошли через Лахорские ворота, произошло одно очень порадовавшее нас событие. После того как мы вновь на время покинули нашего извозчика, Дипак огласил стоимость входных билетов. Получив нужную сумму, гид отправился в кассу, но не прошло и минуты, как он, возвратившись, вернул все деньги Татьяне. Оказалось, обративший внимание на наши белые трости кассир  объяснил, что всех туристов-инвалидов независимо от гражданства пропускают на все туристические объекты бесплатно. Эта любезность индийских властей позволила за весь тур сэкономить приличную сумму. Например, только за входные билеты в Красный Форт нам как иностранцам пришлось бы заплатить 500 рупий — около 250 рублей. Граждане Индии платят за билет всего 10 рупий.

Миновав Лахорские ворота, мы оказались на территории небольшого крытого рынка. В те времена, когда Красный Форт был не памятником истории, а резиденцией падишахов, здесь предлагали свои товары «поставщики двора его великомогольского величества». На прилавках, искрясь в пробивающихся сквозь щели навесов солнечных лучах, лежали изделия лучших ювелиров империи и зарубежья. Купцы разворачивали перед высокородными покупателями рулоны дорогих тканей и изделия мастеров ковроткачества. Жёны придворных и наложницы гаремов, конкурируя за внимание своих повелителей, выбирали драгоценные благовония с самыми, по их мнению, завлекательными запахами. Ныне купцов сменили продавцы сувениров, а высокопоставленных покупателей — зарубежные и местные туристы.

Для нас время сувениров ещё не настало, и мы, игнорируя навязчивые призывы торговцев, через внутренние ворота входим туда, где некогда по воле Шаха-Джахана было сооружено подобие рая на земле. Пышная зелень садов и лужаек красиво контрастировала с красными крепостными стенами. В обезвоженных ныне каналах и других искусственных водоёмах струилась прохладная влага и плавали разноцветные рыбы.

Череду великолепных дворцов с роскошно украшенными анфиладами залов перемежали мраморные павильоны и ажурные беседки. Ныне фруктовые сады сменили парковые растения, уютные лужайки — строгие газоны, утрачены многие драгоценные элементы декора дворцов, но по-прежнему поражают своей красотой воплощённые в камне замыслы средневековых архитекторов.

Переходя от здания к зданию, мы слушали рассказ Дипака. Моё воображение рисовало картины минувшего. Вот зал публичных приёмов — Диван-и-Ам. Здесь каждое утро, возлегая на беломраморном ложе, Шах-Джахан принимал своеобразный парад. Вначале перед ним проезжали на грациозных скакунах пышно одетые всадники, за конницей, сверкая на солнце расшитыми золотом попонами и звеня серебряными колокольчиками, торжественно ступали могучие слоны. После прохождения гигантов шаху демонстрировали пойманных во время последней охоты диковинных животных.

По-видимому, эта ежеутренняя процедура способствовала вхождению императора в рабочий режим. После лицезрения процессии шах незамедлительно приступал к государственным делам, выслушивал доклады министров, раздавал ценные указания, принимал иностранных послов.

Услышав про мраморное ложе, я вспомнил о знаменитом Павлиньем троне, с историей создания которого мы познакомились во время посещения Агры, и поинтересовался у Дипака, почему шах Джахан возлежал на камне, а не на золоте? Оказалось, что произведение ювелирного искусства стояло не здесь, а в зале частных аудиенций — Диван-и-Кхасе. Ныне занимаемое им некогда место пустует.

Есть две версии утраты Индией самого дорогого в истории предмета мебели. Согласно одной из них, Павлиний трон вывез в Тегеран в 1739 году покоривший империю Великих Моголов шах Надир. Согласно второй, персидский завоеватель забрал только несколько самых крупных из украшавших его драгоценных камней. Трон же в 1782 году англичане попытались на корабле переправить в Англию. У берегов Африки судно попало в страшный шторм и затонуло. Возможно, когда-нибудь извлечённый из морских глубин Павлиний трон вновь займёт своё место в Красном Форте.

Перед тем как покинуть императорскую резиденцию, мы подошли к трём соединяющимся между собой павильонам. Один из них служил залом для совершения молитв, второй — императорской спальней. Третий выполнял функции гостиной. В рисунке резьбы каменной решётки, разделяющей молитвенный зал и спальню, угадываются полумесяц и звёзды.

Неожиданно между мной и шахом обнаруживается нечто общее. Оказывается, за этой решёткой вечером устраивался придворный рассказчик и ублажал слух отходящего ко сну императора занимательными сказками. Я так же, как и шах, люблю послушать перед сном аудиокнигу, но - не знаю, к счастью или к сожалению, - больше ничего в наших образах жизни не совпадает.

Следующим туристическим объектом, куда нас доставил неутомимый рикша, была гробница Хумаюна. Построенный в период с 1562 по 1570 годы мавзолей второго императора из династии Великих Моголов был первым из такого рода архитектурных сооружений на земле Индии и послужил образцом при строительстве последующих погребальных комплексов.

Так же, как и при посещении подобных памятников той эпохи во время тура по «Золотому треугольнику», пройдя через ворота, мы оказались в тенистом саду. Водные каналы делят сад на строгие квадраты. Июльский зной смягчала прохлада, исходящая от струй многочисленных фонтанов. Спрятавшись от жары в кронах деревьев, весело щебетали птицы. Дипак рассказывал, что до 1992 года изрядно пострадавшая от времени и вандалов гробница Хумаюна выглядела, мягко говоря, непрезентабельно. В 1992—1993 годах были произведены большие реставрационные работы. Высадили 2500 растений, обновив сад, отремонтировали каналы и восстановили водоснабжение, реконструировали и запустили фонтаны.

Пройдя в центр сада, мы подошли к огромной платформе из красного песчаника, над которой почти на 50 метров возносится ажурный, похожий на дворец мавзолей. Помимо самого шаха Хумаюна, в нём покоятся его жёны и другие члены императорской фамилии. Однако почётного права быть похороненными на территории мемориального кладбища удостаивались не только представители королевских родов и высокие сановники, нашлось место и для усыпальницы личного парикмахера основателя династии могольских правителей падишаха Бабура. Пройдя по одной из аллей, мы подошли к небольшому увенчанному голубым куполом мавзолею. Здесь и покоится прах придворного цирюльника.

Часы, отведённые в этом туре для знакомства с достопримечательностями столицы Индии, подходили к концу, но прежде чем отправиться дальше по маршруту, мы попросили Дипака хотя бы вкратце познакомить нас с Делийским метро. Наш гид не имеет ничего против, и вновь водитель маленького кабриолета терпеливо крутит педали в сторону ближайшей станции метро, названной так же, как и только что посещённый нами культурно-исторический объект — «Гробница Хумаюна».

Расплатившись с рикшей, мы направляемся к входу в подземку. Дипак, связавшись с водителем закреплённого за нами автомобиля и назначив  место встречи, выдаёт нам краткую информацию по новому для Индии виду транспорта. Первых пассажиров Делийское метро приняло в декабре 2002 года. Более 140 подземных и наземных станций расположены на шести линиях. При входе в метро можно ознакомиться, если, конечно, у вас есть зрение, с удобной схемой, на которой указано, где вы находитесь и сколько будет стоить проезд до каждой станции. Стоимость зависит от длины пути и составляет от 8 до 30 рупий.

За время пребывания в Индии я вроде бы уже привык периодически подвергаться досмотру со стороны служб противодействия терроризму, но не предполагал, что можно устроить тотальную проверку пассажиров на входе в метро. Вначале Татьянину дамскую сумку, мой рюкзачок уложили на ленточный транспортёр и отправили на просветку. Мы же, пройдя через рамки металлодетектора, подверглись тактильному осмотру. Мне страшно представить, какие очереди выстроятся возле станций Московского метро, если и у нас введут такие меры безопасности. Но всё же следует отметить, что, несомненно, причиняющие неудобство поголовные проверки работают. И за время существования Делийского метро в нём не было совершено ни одного теракта.

На наше счастье, час пик ещё не наступил, и мы довольно быстро попали в кассовый зал. Приобретя с помощью Дипака круглые пластиковые жетоны, мы подошли к турникету. Гид показал, куда нужно их приложить. Едва жетоны коснулись предназначенного для них места, препятствующие до этого проходу створки турникета разъехались. Миновав металлических контролёров, вошли на ступеньки повлёкшего нас вниз эскалатора. За время спуска никаких отличий этой лестницы-чудесницы от московских аналогов мне выявить не удалось.

Немного пройдясь по перрону, мы с Татьяной пришли к выводу, что эта станция похожа на современные станции Московского метро. Особенностью Делийского метрополитена является наличие в составе поезда женского вагона. Располагается он, как правило, в конце электрички. На платформе возле места, где останавливается этот вагон, дежурят полицейские, не позволяющие мужчинам посягать на женскую автономию. Вызвано наличие такого вагона, по-видимому, тем, что в часы пик, когда электрички плотно забиты пассажирами, не все индусы ведут себя по-джентльменски, некоторые дают волю шаловливым ручонкам. Все остальные вагоны смешанные, то есть ехать в них могут как мужчины, так и женщины.

По прибытии электрички мы вошли в один из таких вагонов. За разъехавшимися дверями нас встречает кондиционированная прохлада. Слышны детские, мужские и женские голоса, но в салоне свободно. Нам предлагают присесть на расположенные вдоль стен удобные сиденья. Электричка плавно начинает движение и быстро набирает скорость.

Привычные к шуму Московского метро, отмечаем, что в Делийском можно разговаривать во время движения, не напрягая слух и голосовые связки. Раздающиеся из динамиков объявления и названия станций вначале произносятся мужчиной на хинди, затем дублируются женщиной на английском.

Минут через 15, доехав до нужного места, выбираемся на поверхность. На выходе из метро бросаем в щель турникета предусмотрительно сбережённые жетоны. Тот, милостиво раздвинув створки, выпускает нас под жгучие лучи солнца.

Предводительствуемые Дипаком, разыскиваем ожидающий нашу компанию автомобиль, чтобы, доехав на нём до одного из железнодорожных вокзалов Дели, отбыть в сторону границы с Пакистаном, а точнее, в славный сикхский город Амритсар.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 3, 2017 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Во время непродолжительного переезда от станции метро до железнодорожного вокзала Дипак, по-видимому, имея некоторый опыт путешествий с российскими туристами, предложил сделать короткую остановку у винного магазина, мотивируя это тем, что по мере продвижения в глубь Гималаев возможность приобретения алкогольных напитков вначале ограничивается только пивом, а впоследствии исчезает полностью.

Гид порекомендовал сделать необходимые запасы «живительной» влаги здесь. Я с восторгом принял разумное предложение индийского друга и посоветовал Татьяне внять совету Дипака, за которым явно прослеживалась мудрость нескольких тысячелетий индийской цивилизации.

Обожаемая супруга, не выразив явного несогласия, лишь только ограничив мои, по её мнению, завышенные запросы, одобрила пополнение «погребов» бутылкой рома «Старый монах» и парой бутылок виноградного вина. Вскоре Дипак загрузил издающую характерный хрустальный звон сумку в багажник, и мы продолжили путь.

На привокзальной площади, едва выбравшись из автомобиля, мы оказались в окружении небольшой, как мне показалось, издающей восторженные вопли толпы. Слегка обескураженный, я спросил у Дипака, почему наш отъезд так радостно приветствуется местными жителями: «Неужели за столь краткое пребывание в Дели мы успели им настолько наскучить?» Гид объяснил: судя по тому, что все обступившие нас мужчины облачены в рубашки красного цвета, это вокзальные носильщики. Данный яркий цвет рубах является признаком их профессиональной принадлежности и, как я подозреваю, позволяет владельцам багажа не упустить из виду в привокзальной толкучке шустрого платного помощника. Так как мы более уютно чувствуем себя, находясь в непосредственном соприкосновении с нашими рюкзаками, я попросил Дипака разъяснить привокзальным труженикам, что полученное нами воспитание в духе марксизма-ленинизма не позволяет допускать эксплуатацию человека человеком.

Разочарованная толпа, возможно, проклиная в душе основоположников великого учения, разбрелась, но самые упорные преследовали нас ещё какое-то время, периодически слегка дёргая за свисающие регулировочные лямки, и жалобными голосами просили пожалеть наши спины и их голодных детей. Постепенно отстали и они. Не заходя в здание вокзала, мы вышли на перрон, к которому, по прикидкам гида, должны были подать наш состав.

Я уже писал, что индусам, как и россиянам, свойственно некоторое разгильдяйство. Выяснилось, что принимающая турфирма, купив билеты на поезд для нас, почему-то не озаботилась покупкой билета для гида. Также индийцам свойственно не париться по такого рода житейским пустякам. Вот и Дипак на мой вопрос, что он будет делать, если на наш поезд не будет билетов, спокойно ответил: «Не знаю». И, оставив свою дорожную сумку под нашей охраной, направился в кассу.

Учитывая царящее вокруг людское столпотворение и представив, какой длины очереди выстроились за билетами, я настроился на долгое ожидание. Однако всего лишь минут через пятнадцать наш гид возвратился и заверил, что всё в порядке.

Вскоре вдоль перрона стал, негромко постукивая колёсами, неторопливо проплывать подаваемый состав. Оказалось, на платформе мы стояли не абы как, а под световым табло, обозначающим место посадки в нужный нам вагон. Состав остановился, и гостеприимно распахнувший двери проводник, проверив билеты, помог нам найти наши места и куда-то утащил багаж.

Вагон был сидячий. По сторонам от прохода располагались удобные высокие кресла по три в каждом ряду. На спинках впереди стоящих кресел, как в самолёте, закреплены откидные столики. Постепенно вагон заполняли пассажиры.

Я поинтересовался у Дипака, есть ли среди наших попутчиков европейцы. Он, привстав, осмотрел вагон и сказал, что, судя по обилию возвышающихся над спинками кресел характерных тюрбанов, все наши спутники - сикхи.

Едва поезд отошёл от перрона, проводник приступил к кормлению пассажиров и, как мне показалось, занимался этим на протяжении всей более чем шестичасовой поездки. Для начала нам вручили по бутылочке воды и пакетики с арахисом и воздушным рисом. Затем принесли самосу и сэндвичи с сыром. Я уже было подумал, что этим и ограничивается включённое в стоимость билета питание, но часа через три после отправления на откинутые столики сначала поставили горячий чечевичный суп, а после того, как мы с ним управились, его сменило овощное рагу с рисом. Как только тарелки опустели, Дипак заботливо поинтересовался, не хотим ли мы добавки. Потом предложили на выбор чай или кофе, и завершило пиршество мороженое.

Всё время, разнося блюда, проводник вынужден был лавировать между носящимися в проходе маленькими сикхятами. Мальчики и девочки весело играли в догонялки и какие-то другие местные подвижные игры. Их никто не одёргивал и не призывал к порядку. Следует сказать, что за всю поездку мы ни разу не слышали детского плача, только весёлый смех и радостные вопли.

В промежутках между приёмами пищи мы внимательно вслушивались в рассказ Дипака о сикхах и сикхизме, дабы, прибыв в Амритсар — город, являющийся духовной столицей сикхов, обладать хотя бы минимумом знаний об этой религии и её приверженцах.

Основатель религии сикхизма и первый из десяти сикхских гуру Нанак Дэв родился 15 апреля 1469 года в деревушке Талванди на территории современного Пакистана. Его отец, принадлежавший к касте браминов, был мелким чиновником налогового управления и занимался расчётом доходов, получаемых собственниками от принадлежащих им земельных участков.

Сразу после рождения мальчика приглашённый семейный жрец, расспросив акушерку о точном времени появления младенца на свет и о первом изданном им звуке, составил для него гороскоп. Из гороскопа следовало, что в дом налогового служащего пришёл великий святой, которому будут поклоняться и индусы, и мусульмане.

Гуру Нанак действительно был необычным ребёнком, и хотя он и играл с другими мальчиками в незамысловатые игры, значительно отличался от своих ровесников недетскими разговорами. Уже в семь лет он со знанием дела рассуждал о священных индуистских писаниях — Шастрах и Ведах. К девяти годам Нанак научился читать не только на хинди и пенджаби, но и на персидском и арабском. Вместе с тем мальчик огорчал своих родителей тем, что явно не был способен выполнять обычные сельские работы. Например, его посылали пасти буйволов, а он, придя на пастбище, впадал в транс. Пользуясь случаем, безнадзорные буйволы отправлялись лакомиться сочными всходами на соседские поля. Правда, когда возмущённые владельцы посевов приводили отца гуру Нанака на пострадавшие нивы, чтобы продемонстрировать потраву и потребовать компенсации, все посевы чудесным образом оказывались нетронутыми.

Осознав, что сын не склонен к сельскому труду, отец гуру Нанака решил приобщить его к торговле. Выдав сыну несколько серебряных монет, он поручил ему сходить в ближайший город и закупить какого-нибудь товара, чтобы впоследствии с выгодой перепродать его в родной деревне.

По дороге в город гуру Нанак повстречал бедствующих странников и потратил все деньги на то, чтобы одеть и накормить их. Вернувшись домой, сын сообщил раздосадованному отцу, что совершил наивыгоднейшую сделку.

Разочаровавшись в предпринимательских способностях сына, отец вновь отправил его пасти коров и буйволов. Гуру Нанак совмещал это пасторальное занятие с медитациями и религиозными беседами с проживающими в окрестных лесах индусскими и мусульманскими отшельниками.

В 1487 году гуру Нанаку исполнилось 18 лет. Решив, что брачные узы пробудят у сына интерес к общесемейным делам, отец подобрал ему подходящую пару — дочь купца. Гуру Нанак был не против женитьбы, так как, по его мнению, это не противоречило его духовным поискам. Юноша остепенился, нашёл себе службу в столице Пенджаба, обзавёлся домом, хозяйством.

Любимая жена родила ему двух сыновей. И, казалось бы, как говорил незабвенный Абдулла из «Белого солнца пустыни»: «Хороший дом! Хорошая жена! Что ещё нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?» Но в 1496 году у гуру Нанака случилось духовное перерождение.

Как-то, придя для совершения омовения на реку, он нырнул и больше не показался на поверхности воды. Все решили, что гуру утонул. Однако через три дня он вновь появился в городе. Пребывая в трансе, гуру Нанак не отвечал на расспросы. Но спустя ещё несколько дней объявил горожанам, что есть только один бог и этот бог — истина, что нет ни мусульман, ни индусов. Это означало, что нет различий между людьми разных вероисповеданий.

Оказалось, что во время трёхдневного отсутствия и пребывания неизвестно где гуру Нанак имел видения божественного присутствия, в ходе которых он постиг эти и другие постулаты веры, и ему было поручено проповедовать, неся слово истины в мир. Оставив службу, он раздал всё своё имущество бедным и отправился в многолетние странствия.

В четвертьвековом путешествии его сопровождал мусульманин, музыкант Мардан. Гуру Нанак проповедовал своё учение не только прозой, но и исполняя сочинённые им религиозные гимны. Во время авторских выступлений поэта и певца перед кандидатами в новообращённые верный Мардан аккомпанировал проповеднику на арабской скрипке рабабе. Вместе они пешком обошли всю Индию, побывали на Цейлоне, в Тибете, посетили Багдад, Мекку и Медину.

После долгих странствий, основав в Индии и окрестных странах множество миссий новой религии, гуру Нанак вернулся к семье в родной Пенджаб. По утрам и вечерам он пел религиозные гимны для пришедших издалека и из ближайших мест паломников. Читал им проповеди и духовные стихи. Днём работал на полях.

В сентябре 1539 года гуру Нанак, почувствовав, что заканчивается время его пребывания на Земле, назначил своим преемником одного из своих верных последователей.

Узнав об этом, люди поняли, что гуру вскоре физически покинет этот мир. Сикхи индусы и мусульмане (в переводе с языка панджаби «сикх» — «ученик») со всей страны, желая проститься с уважаемым учителем, устремились в Пенджаб. Сикхизм в те времена ещё окончательно не сформировался, и между последователями гуру, принадлежавшими к разным конфессиям, разгорелся спор. Мусульмане хотели похоронить учителя согласно исламским традициям. Индусы же настаивали на кремации. К счастью, гуру Нанак был ещё жив, и за разрешением спора обратились к нему. Мудрый человек порекомендовал сделать следующее: «Пусть индуисты положат цветы с правой стороны моего тела, а мусульмане — с левой. Чьи цветы наутро окажутся свежими, те и могут по праву распоряжаться моим телом». Соперничающие последователи положили цветы согласно его рекомендации, и гуру накрылся покрывалом. Утром, подняв покрывало, тело гуру под ним не обнаружили, но цветы с обеих сторон оставались свежими.

Индуисты и мусульмане, больше не вступая в споры, разрезали покрывало пополам, и первые кремировали доставшуюся им половину, а вторые похоронили. После того как тело основоположника сикхизма растворилось в божественном свете, а дух воссоединился с духом творца, девять последовательно сменяющих друг друга сикхских гуру, каждый из которых считается перерождением предыдущего, окончательно сформировали религиозно-философские доктрины новой веры.

Постепенно сикхи превратились в самостоятельную этно-конфессиональную группу. Ныне сикхизм занимает восьмое  место по количеству приверженцев среди основных мировых религий. Большинство сикхов проживает в Индии в штате Пенджаб.

Бог, в которого веруют сикхи, — это бог всех людей, а не одного народа. Он никого не ведёт и никого не наказывает. Он источает любовь и милосердие, лишён ненависти и пристрастий. Бог растворён в природе, присутствует везде и распространён во всех направлениях. Бог никем не рождён и не перерождается ни в какой форме — он присутствует везде как животворящая идея, любовь, милосердие, красота, мораль, правда и вера. Давая всем жизненную энергию, бог остаётся непостижимым и неописуемым. Никакие другие божества, духи и демоны недостойны поклонения.

Сикхи верят, что после смерти человека его душа не попадает ни в рай, ни в ад, а пройдя ряд реинкарнаций, растворяется в природе и возвращается к богу, но не исчезает, а сохраняется, как всё сущее.

Согласно идеалам, провозглашённым гуру Нанаком, божественный свет в равной степени присутствует в каждом человеческом существе — богатом или бедном, принадлежащем к высшей или низшей касте, независимо от его взглядов, цвета кожи, пола, национальности и вероисповедания.

Правоверным сикхам следует искать и проявлять в себе данное богом — веру и любовь, быть свободными в своей воле и уважать свободу других. Сикхи считают, что никто не принуждает к совершению добрых дел ради каких-то выгод в этой или следующей жизни. Никто не учитывает специально добрые дела, пожертвования, совершённые ритуалы, целомудрие, покаяния и всё то, чем обычно принято вызывать расположение бога и замаливать грехи. Искренние добрые деяния должны возникать сами по себе как естественное существование. Человек свободен в своей воле. Бог создал природу с её законами, каждый сознательно решает, следовать им или нет. Злодеяния, скупость, ненависть, похоть, алчность, гордыня противоестественны и невыгодны. Предаваясь этим порокам, человек встречает сопротивление природы. В любом повседневном деянии следует проявлять любовь, даже в самых обыденных делах. Сикхи отвергают аскетизм, соблюдение постов, веру в пророков, паломничества и высоко ценят такие человеческие качества, как честь, храбрость, сострадание, великодушие, терпение и смирение.

К концу XVII века сформировался кодекс поведения сикхов, которого они придерживаются до сих пор. Прежде всего, сикх всегда должен носить следующие вещи:

1. Тюрбан. Под него убирают никогда не стригущиеся волосы. Это в большей мере касается мужчин. Женщины, исповедующие сикхизм, также могут носить тюрбан, но для них это не обязательно.

2. Гребень. Символизирует приверженность сикхов к гигиене и дисциплине в противоположность также никогда не стригущимся отшельникам, волосы у которых всегда спутаны и нечёсаны.

3. Стальной браслет. Постоянно напоминает владельцу о необходимости сдерживать гнев и символизирует преданность богу. Мужчины носят браслет на правом запястье, женщины — на левом.

4. Короткие штаны — разновидность нижнего белья. Обозначают самоконтроль и целомудрие.

5. Церемониальный кинжал. Символ силы, достоинства, непобедимого духа и исторической борьбы сикхов с несправедливостью.

6. Длинные усы и пышные бороды. Носят особо приверженные традициям сикхи.

Встав на рассвете, сикх должен, совершив омовение, прочитать соответствующие мантры, также мантры читают вечером и перед сном. Сикх не может вступить в брак с человеком, исповедующим иную религию. Он не должен поклоняться образам, изваяниям богов, гробницам, а верить только в единого бога, не имеющего формы. Истинный сикх всегда готов защитить слабого и восстановить справедливость. Сикхи не употребляют никаких одурманивающих средств, включая алкоголь и табак. Они могут употреблять мясо, но только в том случае, если животное умерло не мучительной смертью. Впрочем, большинство приверженцев сикхизма придерживаются вегетарианства. Сикхи не должны нарушать супружескую верность, но если человек овдовел, он может повторно вступить в брак.

Помимо колоритной внешности, ещё одной из особенностей сикхов является то, что у них одна фамилия для всех мужчин и одна — для всех женщин.

В 1699 году Гобинд Сингх — 10-й гуру сикхов, чтобы положить конец кастовой идентификации и подчеркнуть, что все сикхи — одна семья, объявил, что отныне все мужчины общины должны прибавлять к своему имени титул «Сингх» («Лев»), а женщины — «Каур» («Принцесса»). Со временем эти титулы превратились в фамилии. Учитывая то, что сикхи, составляя всего два процента населения Индии, занимают двадцать процентов офицерских должностей в армии, они вполне заслуженно носят такую мужественную фамилию. Также многие сикхи служат и в других силовых структурах. Благодаря традиционной храбрости из них получаются замечательные пожарные и спасатели.

В Амритсар поезд прибыл в 12-м часу ночи. Слегка озябшие в хорошо кондиционированном вагоне, обалдевшие от бессонной ночи, делийских впечатлений, шестичасового пребывания в «детском саду на выезде», почти готовые принять сикхизм, мы вышли из вагона и с удовольствием окунулись в тёплую Пенджабскую ночь. На привокзальной площади нас ожидал водитель, с которым нам предстояло отправиться в глубь Гималаев. Но в этот вечер в его задачу входило всего лишь доставить наши усталые тела в отель.

Водителем оказался средних лет индус по имени Гири. По-русски Гири не говорит и, как впоследствии выяснилось, вообще отличается крайней немногословностью. До отеля доехали примерно за полчаса. Так как ресторан уже не работал, мы предложили Дипаку немного перекусить у нас в номере, а заодно и поближе познакомиться.

Пока Татьяна готовила чай, стругала купленную ещё в Волоколамске сыровяленую колбасу, доставала хлебцы, печенье и конфеты, мы, трое мужчин (я, Дипак и виски «Jack Daniels»), вели светскую беседу. Естественно, в виду того, что время уже было позднее, а утром нам предстояло продолжить экскурсионную программу, посиделки не могли затянуться надолго. Но всё же в ходе короткого ужина мы немного порасспрашивали Дипака. В то время нашему гиду было 27 лет. Родился и вырос он в Джайпуре. Окончив школу, поступил в Делийский университет. По завершении образования вернулся в родной город, женился. Несколько месяцев назад у него родился сын. Семья Дипака по-индийски патриархальна. В одном просторном доме живут три поколения. Старшее — две бабушки, мама и папа-педагог на пенсии. Среднее — Дипак, его старший брат, научный сотрудник в Джайпурской средневековой обсерватории, и их жёны. Юное — сын Дипака и дочь его старшего брата.

Несмотря на то что утро наступило как-то неожиданно быстро, мы, до того как Дипак постучал в нашу дверь, успели принять душ и позавтракать. Поинтересовавшись, готовы ли мы к выезду и хорошо ли нас покормили в ресторане, и услышав положительные ответы, гид предложил выдвигаться к ожидающей нас машине.

Поприветствовав Гири традиционным «намасте», мы загрузились в автомобиль и стали внимать рассказу Дипака о городе, по шумным улицам которого ехали.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 4, 2017 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Амритсар расположен на северо-западе Индии в 24 километрах от границы с Пакистаном. Население составляет около 1 200 000 жителей, часть из них занята в текстильной, машиностроительной и химической промышленности. В городе много ремесленных мастерских, изготовляющих холодное оружие, ковры, изделия из кости и кожи.

Так как в Амритсаре находится «Золотой храм» — главный религиозный центр сикхов, влекущий к себе не только приверженцев этой религии, но и множество простых путешественников, в городе хорошо развит гостиничный и туристический бизнес. Желающим получить высшее образование пенджабцам необязательно ехать в Дели — в Амритсаре имеется свой университет.

Международный аэропорт, железная дорога и проходящее через Амритсар шоссе, соединяющее Дели и пакистанский город Лахор, делают его крупным транспортным узлом.

Основал город в 1577 году Рам Дас — четвёртый Гуру сикхов. Прослышав о целебных свойствах местной воды, он вместе со сподвижниками выкопал пруд, который заполнили целебные воды. Рукотворный водоём получил название «Амрита-саровар» — в переводе с пенджаби «пруд нектара бессмертия». В 1588 году Арджан Дэв, пятый Гуру сикхов, начал возводить в центре пруда храм, строительство которого закончилось в 1604 году.

Пенджаб и сегодня не самый спокойный штат в Индии, а в те давние времена войны на его территории велись почти постоянно, и воды рукотворного озера служили слабой защитой для храма. Неоднократно  Хармандир-Сахиб («Божья обитель»), так называют храм сикхи, разрушали, но, изгнав врага, последователи Гуру Нанака восстанавливали его, привнося архитектурные улучшения. К концу XVII века храм приобрёл тот вид, которым можно любоваться сегодня. В 1802 году сикхи покрыли стены и купола «Божьей обители» позолоченными медными листами, затратив на это 750 кг золота. С тех пор Хармандир-Сахиб называют также «Золотым храмом». Со временем образовавшееся некогда вокруг пруда небольшое поселение, получившее своё название от святого водоёма, выросло в город-миллионник.

Автомобиль остановился, и мы, на время распрощавшись с Гири, направились к градообразующей достопримечательности. Перед входом в храмовый комплекс сдали обувь на хранение. У ворот пришлось остановиться, чтобы проделать ещё пару необходимых процедур. В небольшом проточном бассейнчике омыли ноги, после чего сикх-привратник достал из стоящего у его ног ящика небольшой платок и украсил им мою голову: вход на территорию храмового комплекса с непокрытой головой недопустим. Так что всё время посещения «Золотого храма» я щеголял в оранжевой бандане.  Более предусмотрительная Татьяна ещё в отеле обрядилась в купленный в Эмиратах головной убор арабских шейхов: накидку на голову из лёгкой белой ткани, оставляющую открытым только лицо.

Пройдя через ворота, мы ступили на тёплый мрамор небольшой набережной и влились в людской поток, совершающий традиционный обход священного пруда. Ставший уже привычным свойственный улицам индийских городов гам остался за воротами. Из громкоговорителей звучало мужское пение, сопровождаемое аккомпанементом флейт, рабабов и ударных. Дипак объяснил, что это не просто запись религиозных песнопений, а прямая трансляция чтения книги «Гуру Грантх Сахиб (книга господин учитель)», главной святыни сикхов, которая ведётся из «Золотого храма».

Священная книга сикхов, в отличие от Библии и Корана, не содержит божественных откровений. На 1430 её страницах записаны религиозные сочинения всех 10 Гуру сикхов, а также 30 святых из разных религий, мест и времён.

Из дальнейшего рассказа Дипака мне стало понятно, как и почему приверженцы сикхизма вот уже более 300 лет обходятся без духовных лидеров. В 1708 году 10-й Гуру сикхов Гобинд Сингх, по-видимому, решил, что собранных в святой книге песен духовного ученья вполне достаточно для его постижения и персонифицированный Гуру больше не нужен. Почувствовав приближение смерти, он возложил «Гуру Грантх Сахиб» на трон великого учителя Нанака и, поклонившись, провозгласил её последним Гуру сикхов во веки веков. Так что если спросить у сикха, сколько у них Гуру, он, не задумываясь, ответит: «Одиннадцать».

Выслушав эту интересную информацию, мы попросили Дипака ненадолго отвлечься от разговоров о «высоком» и описать окружающее нас великолепие. В центре квадратного пруда, вокруг которого неторопливо движется наша процессия, отражаясь золотыми стенами в неподвижном зеркале голубой воды, возвышается трёхэтажное прямоугольное здание  храма. Крышу по углам венчают 4 небольших купола. Основной, на позолоту которого ушло 100 кг золота, имеет форму перевёрнутого лотоса и смещён к одной из коротких сторон образующего крышу прямоугольника. На другой короткой стороне развевается на высоком флагштоке сикхский флаг.

Естественно, услышав о флаге, мы тут же попросили Дипака рассказать о нём поподробнее. Сикхский стяг треугольной формы. На шафрановом фоне изображена чёрная сабля в обрамлении неких символов, которые наш гид, как ни старался, не смог описать.

Получив основные представления о флаге, мы вновь глазами Дипака стали обозревать окрестности. В священном водоёме, наполненном, по мнению сикхов, божественным нектаром, великолепно чувствуют себя храмовые карпы. В прозрачной воде хорошо видны величаво проплывающие огромные рыбины. Ранее любой желающий мог покормить обитателей пруда. Но как-то раз несколько выдающихся размерами особей всплыло вверх брюхом. Вскрытие показало отравление. И теперь карпов кормят только специально назначаемые на это ответственное дело люди.

От набережной в воду уходят ступени. По ним, придерживаясь за специально натянутые для этого цепи, спускаются для совершения омовения мужчины. Для женщин, желающих совершить погружение в божественный нектар, также выделено отдельное, прикрытое оградой от нескромных взглядов, место.

По внешнему периметру набережной выстроены из белого мрамора наблюдательные башни, павильоны и здания, в которых находятся штаб-квартира руководства сикхской общины, центральный музей сикхов, гостевой дом, трапезная. Полированный мрамор строений богато украшен высокохудожественной резьбой.

Заслушавшись Дипака, мы неожиданно для себя завершили обход священного водоёма, и наша процессия преобразовалась в очередь, стоящую перед воротами, через которые охранники небольшими партиями пропускали прихожан и туристов на мост, связывающий набережную и храм. Оценив длину очереди, Дипак предположил, что стоять придётся часа полтора и, вряд ли ожидая услышать отрицательный ответ, всё же спросил, точно ли мы хотим побывать в «Золотом храме». Наша готовность отстоять столько, сколько это будет необходимо, была нерушима.

Возможно, нашему гиду было невдомёк то, что очередями мы закалены с детства и в тот момент даже испытали небольшую ностальгию по давно прошедшим временам. Тогда Дипак, предупредив, что отойдёт ненадолго, куда-то исчез. Через несколько минут он вернулся и, выдернув нас из очереди, потянул за собой.

Оказалось, проведя с нами не так уж много времени, находчивый гид понял, что особенность его туристов иногда может приносить пользу. Оставив нас, он отправился на переговоры с грозными сикхскими стражами ворот. И какой же последователь Гуру Нанака удержится от совершения доброго дела! Естественно, нам разрешили пройти без очереди.

По мосту мы двигались в тесном строю прихожан и туристов. Уже потом Дипак объяснил, что мост имеет длину в шестьдесят метров и ширину в три с половиной. Двигающиеся в сторону храма занимают две трети ширины, идущие навстречу — оставшуюся свободной часть.

После того как мы миновали мост, плотный строй посетителей незаметно рассеялся. Возможно, так быстро образовавшееся свободное пространство объясняется тем, что в храм можно войти с любой из четырёх сторон. Эти четыре входа имеют не столь практическое значение, сколь символическое. Такая доступность «Золотого храма» символизирует то, что «обитель бога» рада принять под свои своды людей со всех сторон света и исповедующих любую религию. Вначале мы подошли к уходящим вверх стенам. Рукой я ощутил, как примерно на высоте моего роста полированный мрамор сменяется нагретыми солнцем гладкими листами металла. Это и было знаменитое позолоченное покрытие. Дипак, правда, пытался убедить меня, что это чистое золото, а разговоры о меди ведутся для того, чтобы отпугнуть грабителей. Всё же, при всём моём к нему уважении, я ему не поверил. Да и какие грабители решатся покуситься на храм, днём и ночью охраняемый нихангами — профессиональными сикхскими воинами?! И пусть они вооружены только мечами и копьями, которыми, кстати, владеют в совершенстве, тренируясь чуть ли не с младенчества, но наверняка в арсенале у них есть что-нибудь и посовременнее.

Немного подискутировав, мы оставили бесплодные споры и направились внутрь храма. На входе нам на зелёном листике вручили прасад — величиной с теннисный мяч шарик риса с орехами и сухофруктами. Отойдя в сторонку, мы вкусили божественной милости и прошли в расположенное на первом этаже святилище. Стены просторного зала украшает резьба по камню и инкрустации из самоцветов. В центре святилища певец в окружении музыкантов пел стихи из священной книги. Отсюда по всему храму и ближайшим окрестностям ведётся трансляция. Пение не прерывается от рассвета до заката. В течение дня утомлённых певцов и музыкантов периодически сменяют их коллеги.

Немного постояв и послушав, мы поднялись на второй этаж. Там в окружении медитирующих прихожан проходило чтение «Гуру Грантх Сахиб». На мой кощунственный вопрос, нельзя ли прикоснуться к священной книге, Дипак ответил, что чтец ограждён верёвочной преградой и мешать ему не рекомендуется. Мы ещё немного походили по храму и вокруг него. Было удивительно спокойно. Неведомым образом масса посетителей рассредоточилась по территории, не мешая и не докучая друг другу.

Вновь вступив на мост, символизирующий путь от греха до праведности, мы пошли теперь уже в направлении греха. Вернувшись на набережную, подошли к дереву Арджуна. Потрогав его шершавый ствол, я поинтересовался, чем оно примечательно. Оказалось, что дереву этому более 450 лет. Некогда оно почти засохло, но после того как Гуру Арджуна провёл под ним много времени в медитации, дерево вновь ожило и зеленеет до сих пор.

Следующим объектом храмового комплекса, подвергнутым нашему дотошному обследованию, был «Лангар» — зал совместных трапез, где все желающие могут абсолютно бесплатно покушать. Войдя в обширное, наполненное звоном металлической посуды помещение, мы оказались в той его части, где в огромных котлах готовится пища. Неподалёку от них, в не менее огромных ваннах, моют посуду. Рядом несколько десятков человек дружно чистят груды овощей. Здесь, как, впрочем, и на всей территории храмового комплекса, работают волонтёры. Причём это не всегда сикхи. Не чураются мыть полы, мраморные плиты набережной, раздавать воду посетителям, выполнять все другие работы люди других вероисповеданий.

Мы ещё не успели проголодаться, поэтому, проходя мимо места, где раздают подносы с вштампованными углублениями и ложки, не стали их брать. Те же, кто решил перекусить, обзаведясь столовыми приборами, проходят к раскатанным на полу дорожкам и располагаются на них в позе лотоса. Проходящие мимо волонтёры с вёдрами, наполненными пищей, заполняют углубления подноса, заменяющие тарелки, чечевицей, овощной приправой и сладкой рисовой кашей. Желающие получить ещё и лепёшку протягивают вперёд сложенные лодочкой ладони. Можно попросить добавки. Никто никого не торопит, но вид ожидающих своей очереди проголодавшихся прихожан и туристов не позволяет засиживаться.

Пройдя дальше, мы оказались в том месте, где можно просто попить чаю. Повсюду на ковриках сидели люди, прихлёбывающие из металлических стаканчиков сладкий, как сироп, и щедро забелённый молоком ароматный напиток. Выпили и мы по стаканчику.

Помимо того, что в храме можно бесплатно питаться, также любой желающий может три дня пожить в гостевом доме, абсолютно ничего не платя. Условия, конечно же, весьма скромные, но есть общий душ и даже, как заверил Дипак, автоматическая стиральная машина, правда, одна на всех. Жаль, что я не знал об этом варианте раньше, а то бы обязательно им воспользовался. Но если отбросить шутки, то для туристов, ограниченных в средствах, это очень хороший вариант. Тем более что примерно такая же система работает и в других сикхских храмах и во многих индусских ашрамах. При желании можно разработать самостоятельный маршрут, неся во время путешествия только транспортные расходы.

Покинув огромную храмовую столовую, обеспечивающую простой, но сытной пищей около тридцати тысяч человек в будние дни и примерно в 2 раза больше в праздничные, мы подошли к пятиэтажному, увенчанному огромным куполом беломраморному зданию. В этом величественном строении располагаются руководящие органы политических и общественных организаций сикхов, хранятся важные документы, реликвии и святыни.

Не всегда его стены с выступающими протяжёнными галереями балконов и чередующимися с ними воздушными арками сияли девственной белизной. В июне 1984 года они зияли пробоинами от танковых снарядов и чернели копотью от возникших после обстрела пожаров. В те дни над «Золотым храмом» взошла «Голубая звезда». Так называлась армейская операция по уничтожению превративших храмовую территорию в свою базу и арсенал радикально настроенных сепаратистов, выступающих за создание независимого сикхского государства. В ходе штурма, по официальным данным, погибли 83 военнослужащих и 492 человека внутри храма. Как известно, пуля — дура и не всегда достаётся тому, кому предназначалась. Наряду с экстремистами под раздачу попали и мирные паломники, включая 30 женщин и 5 детей. В какой-то мере жертвой операции «Голубая звезда» стала и отдавшая приказ о её проведении в то время премьер-министр Индира Ганди. Спустя четыре месяца, 31 октября, она пала от рук собственных телохранителей, сикхов, так и не сумевших простить ей осквернения своей святыни.

Община сикхов на свои средства, гордо отказавшись от выделенных правительством финансов, восстанавливала «Акал Тахт» («Трон бессмертного») — такое название, подчёркивающее его сакральное значение, носит это здание.

На примыкающей к «Трону бессмертного» площади сикхская община собирается для обсуждения и принятия решений по касающимся всех вопросам. На ней отмечают религиозные праздники, юношей и девушек, достигших определённого возраста, после своеобразного крещения принимают в общину и они становятся полноправными сикхами.

В день нашего пребывания в Амритсаре на площади никаких мероприятий не проводилось, и мы, без помех миновав её, вошли в «Акал Тахт». Возможно, внутри этого богатого историей здания много достойных посещения мест, но мы побывали только в одном, служащем для хранения реликвий: оружия и различных предметов, принадлежавших некогда сикхским гуру. Этот зал выдержан в стилистике всего храмового комплекса — беломраморные стены, блистающий золотом потолок.

Меня особенно впечатлил весящий 12 килограммов меч Гуру Гобинд Сингха. Все находящиеся в зале реликвии бесценны для людей, исповедующих сикхизм, но, как объяснил Дипак, главную святыню этой религии приносят сюда только на ночь. Вечером, на закате, в этот зал торжественно доставляют из «Золотого храма» «Гуру Грантх Сахиб». Утром, с первыми лучами солнца, не менее торжественно священная книга сикхов возвращается в храм.

Так как ничего доступного осязательному обследованию в святилище «Акал Тахта» не было, а Дипак весьма немного мог рассказать о чуждых ему реликвиях, пробыли мы под золотыми сводами недолго.

Оказавшись в Амритсаре, я не мог упустить возможность совершить омовение в дарующем здоровье «божественном нектаре». Поэтому, покинув «Трон бессмертного», мы вновь направились к набережной «Озера бессмертия». Татьяна, смущённая отсутствием купальника, отказалась от омовения даже в отгороженном для женщин месте. Дипак не пожелал составить мне компанию. Оставив на берегу любимую жену, гида, джинсы и майку, я спустился по широким ступенькам в священную воду и, присев на одну из них, погрузился в «Нектар бессмертия» по шею. Плавать и нырять в сакральном водоёме нельзя. Можно только сидеть, желательно в позе лотоса, и медитировать. Медитировать я не умею, с позой лотоса тоже проблема, поэтому просто сидел и наслаждался тёплыми объятиями воды, жарким индийским солнышком, вслушивался в распевное чтение, доносящееся из громкоговорителей, чувствуя, как душа наполняется покоем и лёгкой радостью.

Возможно, я сидел бы так вечно, вероятно, научился бы медитировать и, освоив, оценил позу лотоса, но где-то через полчаса «завистливые» Дипак и Татьяна стали требовать, чтобы я выходил. Неохотно выбравшись на берег, натягивая на мокрое тело одежду, я ворчал себе под нос, что некоторые нетактичные люди помешали человеку встать на путь просветления и, возможно, лишили человечество нового гуру.

На выходе из храмового комплекса, сдав полюбившуюся мне бандану, мы, предварительно обувшись, направились к месту, где, по мнению Уинстона Черчилля, произошла историческая катастрофа. Трагедию, разыгравшуюся в городе 13 апреля 1919 года, индийцы называют «кровавой бойней в Амритсаре». В тот день на расположенной неподалёку от «Золотого храма» площади собралось несколько тысяч индийцев, протестующих против ограничения их прав и свобод. На эту площадь, окружённую стенами примыкающих к ней строений, можно было попасть только через несколько узких улочек. Все эти проходы по приказу английского генерала перекрыли военные.

Колониальные власти, даже не предложив митингующим мирно разойтись, приказали солдатам открыть огонь. Сразу же после первого залпа возникла паника. Люди тщетно метались в поисках выхода. На площади негде было укрыться от разящих со всех сторон пуль. Расстрел продолжался 10 минут, потом войска ушли, оставив несколько сот убитых и больше полутора тысяч раненых. Пытаясь привести индийцев к былой покорности, англичане явно перегнули палку. Жестокая расправа возмутила всю Индию. Люди по всей стране поддержали призыв Махатмы Ганди к общенациональной забастовке. Забастовка постепенно переросла в движение несотрудничества, ставшее одной из причин, вынудивших Англию предоставить Индии независимость. Сегодня это скорбное место преобразовано в мемориальный парк.

Узкая извилистая улица, по которой мы шли, незаметно перешла в тенистую аллею. Пыльный воздух сменила свежесть пышной зелени. Уличные шумы на этот раз заглушили трели птиц. В парке было многолюдно. Туристы со всей Индии сидели на скамейках, гуляли по узким дорожкам. Со всех сторон раздавались звонкие детские голоса.

Как я заметил, индийцы очень любят путешествовать. На протяжении всего маршрута мы крайне редко сталкивались с европейцами, возможно, они выбирают для визитов в Гималаи иное время года. Зато индийские паломники и туристы встречались на каждом шагу.

Аллея вывела нас к выполненному из красного камня монументу. Мы остановились около горящего перед памятником Вечного огня. Высказанное мной предположение о том, что красный цвет монумента, наверное, должен напоминать о пролитой здесь крови, Дипак отверг, объяснив, что взметнувшаяся на 13-метровую высоту стела символизирует язык пламени народного гнева. Расположенный на территории бывшей площади мемориальный парк окружают стены, сохранившие следы давней трагедии. Подойдя к одной из них, мы легко нащупали многочисленные щербины, оставленные пулями почти сто лет назад. Многие каверны находятся выше моей головы. Возможно, не все солдаты стреляли в безоружных людей.

От стены мы перешли к колодцу, в котором обезумевшие от страха люди пытались укрыться. На его невысоком бортике закреплена мемориальная табличка, надпись на которой сообщает, что на следующий день после расстрела из этого колодца извлекли 120 тел.

Когда мы покидали это печальное место, Дипак сказал, что многие индийцы приезжают сюда со своими детьми, чтобы показать им, через какие испытания пришлось пройти народу Индии в борьбе за свободу.

По дороге к ожидающему нас Гири мы зашли в несколько сувенирных лавочек. В результате я обзавёлся изогнутым сикхским кинжалом, острое лезвие которого пряталось в отделанных медью деревянных ножнах. Купили и надели на руки (Татьяна — на левую, а я, соответственно, на правую) сикхские стальные браслеты. Эти помогающие сдержать гнев украшения мы проносили до конца поездки. Браслеты по форме походят на огромные обручальные кольца с нанесённым на внешнюю выпуклую поверхность замысловатым орнаментом. Ну и, конечно же, обзавелись макетом «Золотого храма», который внимательно исследовали по дороге к заждавшимся нас предгорьям Гималаев.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 5, 2017 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Покинув Амритсар, наш автомобиль влился в кажущуюся непрерывной череду расположенных вдоль дороги городков, посёлков и деревень. Едва мы выезжали из одного населённого пункта, как тут же Дипак объявлял, что мы въезжаем в следующий.

Я уже стал подумывать, что этот мегаполис протянулся на все 200 километров, разделяющие Амритсар и Дхарамсалу, но постепенно населённые пункты стали встречаться реже. Тем не менее даже на открытых участках трассы Гири не удавалось особенно разогнаться. Наверное, поэтому сравнительно небольшое по российским понятиям расстояние мы преодолевали более шести часов. Впрочем, учитывая весьма вольное толкование ПДД индийскими водителями и состояние местных дорог, русская пословица «Тише едешь - дальше будешь» была весьма актуальна.

Монотонность пути скрашивала беседа с Дипаком. Гид по мере возможности старался описывать проносящиеся за окном пейзажи и привлекающие его внимание уличные сценки. В одном из городков нам повстречалась свадебная процессия, окружившая гарцующего на лошади жениха.

Вспомнив, что наш гид сравнительно недавно сам выступал в подобной роли, мы попросили его рассказать о том, как в Индии справляют свадьбы. Немного смущённый, Дипак объяснил, что он не знает, как проводят свадьбы в других штатах. Но на своём примере расскажет о том, как проходит эта церемония в Раджастане.

Ведя весёлую студенческую жизнь, Дипак и не помышлял о женитьбе, пока однажды во время его визита в отчий дом любимая бабушка не обратилась к нему примерно со следующими словами:

— Милый внучек, мне уже немало лет, и пока я ещё в силах, мне очень хотелось бы понянчить твоих детей.

Поняв недвусмысленный намёк, молодой человек прислушался к просьбе уважаемой старушки. И, хотя и жаль было расставаться с беззаботной юностью, согласился на смену социального статуса.

Матримониальный процесс был незамедлительно запущен. Родители Дипака, входящие в касту брахманов, провели заочный кастинг невест в семьях, принадлежащих к той же касте и имеющих дочерей брачного возраста. После того как подходящая кандидатура была подобрана, осторожно выяснили репутацию семьи вероятной невесты. Убедившись, что о будущих родственниках хорошо отзываются в касте, внимательнее присмотрелись к поведению девушки: почтительна ли она к родителям, не чурается ли домашних дел, не слишком ли фривольно ведёт себя с друзьями. Также большое значение придавалось образованию девушки.

В семьях индусов, принадлежащих к высшим кастам, считается, что жена должна преимущественно заниматься домом и детьми, а обеспечивать семью материально обязан муж, но в жизни может сложиться ситуация, когда женщина вынуждена будет пойти работать. Наличие хорошего образования в этом случае поможет ей найти достойное место. Заинтересовавшись этим моментом, я попросил Дипака поподробнее обрисовать ситуацию.

Гид объяснил, что его репутация в глазах друзей значительно упадёт, если он разрешит жене работать в частном секторе, но если ей удастся устроиться на госслужбу, его реноме не пострадает. Вот тут-то и пригодится высшее образование, без которого престижную должность не получить.

После того как заочный кастинг невест был завершён, фотография наиболее подходящей кандидатуры была предъявлена Дипаку. Девушка жениху понравилась, и родители занялись организацией предварительной встречи двух семейств, после которой Дипак должен был принять окончательное решение.

Следует сказать, что это новая тенденция. Например, и дедушка, и отец Дипака впервые встретились со своими невестами только на свадьбе. Сегодня же после предварительной встречи жених может пойти на попятную и попросить родителей подыскать ему другую девушку.

В ходе семейных посиделок вероятные будущие родственники беседовали на отвлечённые темы, а молодые люди присматривались друг к другу. Нам это трудно понять, но даже после такой своеобразной помолвки жениху и невесте не рекомендуется проводить вместе время, и тут на помощь приходят современные технологии.

Дипак и Свати, так зовут его жену, чтобы лучше узнать друг друга, ночи напролёт общались по сотовым телефонам. Наконец, вымотанный бессонными ночами, устав нести всё более возрастающие расходы на мобильную связь, Дипак объявил отцу, что готов к заключению семейных уз.

Обрадованные родители, прихватив составленные при рождении гороскопы жениха и невесты, отправились к астрологу. Тот, сравнив гороскопы и убедившись, что данные, способствующие счастливой семейной жизни, совпадают более чем на 60%, приступил к расчёту наиболее благоприятного дня для заключения брака. После того как дата свадьбы была определена, оба семейства погрузились в подготовительные заботы. Для проведения торжества необходимо было арендовать сад, способный вместить всех ожидаемых гостей. Родители Дипака покупали красивую одежду и золотые украшения в подарок невесте. В свою очередь, родители Свати покупали бытовую технику для новой семьи.

Папе Дипака подарили машину. Слегка ошарашенный, я спросил: «Какую?» На что последовал ответ: «Тойоту Этиос индийского производства». Также будущего зятя и его родителей одарили золотыми кольцами.

За месяц до свадьбы родители Дипака отправились в храм Ганеша, чтобы пригласить этого весёлого слоноголового бога на предстоящее торжество, после чего стали рассылать приглашения гостям. Всего ожидалось около трёх тысяч человек.

За три дня до свадьбы Дипака начали готовить к предстоящему торжеству. Его тело умащивали душистыми маслами, на кожу наносили пасту из куркумы, дабы придать ей блеск и белизну. В доме невесты ещё более серьёзным косметическим процедурам подвергалась Свати.

В день свадьбы в доме жениха собрались несколько сотен гостей, которые должны были составить торжественную процессию. Обряженный в традиционные свадебные одежды — расшитый золотом длинный камзол, узкие штаны и высокий тюрбан, Дипак водрузился на богато украшенную белую лошадь и в сопровождении поющей и танцующей толпы направился к храму. Согласно народной примете, жених должен обязательно ехать на кобыле — только это гарантирует его возвращение в родной дом с молодой женой. Возле храма он спешился, войдя внутрь, принёс молитвы богам и попросил их благословения. После того как благословение было получено, жених вновь сел в седло, и торжественная процессия продолжила путь к саду, где должна была состояться свадьба. У входа процессию ожидали родители невесты и остальные гости.

Пока на шеи прибывших участников церемониала надевали цветочные гирлянды, сошедшего с лошади Дипака под белы рученьки препроводили на установленную посреди сада платформу. В центре её находился небольшой диван, на котором он и устроился в ожидании невесты.

Примерно через полчаса из расположенного неподалёку павильона привели Свати. Девушка была одета в сияющее золотой и серебряной отделкой красное сари. Её руки и ноги украшало множество браслетов и колец. Кроме того, стопы и руки до локтей покрывали замысловатые узоры, нанесённые хной.

После того как невесту подвели к жениху, они под пение священных мантр обменялись цветочными гирляндами. Это символизировало, что жених и невеста принимают друг друга как мужа и жену.

Оставив молодых сидеть на диванчике, гости направились к установленным по всему саду столам с кушаньями. Вкусив угощений, напевшись и натанцевавшись, друзья и родственники поднимались на платформу и вручали молодым подарки или деньги. Все одаривающие обязательно фотографировались с молодожёнами. Эта непрерывная фотосессия длилась до полуночи. После того как все подарки были вручены и все желающие попасть в свадебный фотоальбом запечатлелись с женихом и невестой, Дипак и Свати покинули продолжавших веселиться гостей.

Впервые совместно поужинав, молодые в ожидании проведения храмовой церемонии разошлись по разным комнатам немного отдохнуть. Наконец настал час, назначенный астрологом. Жених с невестой расположились вокруг священного костра. По знаку священнослужителя родители невесты вручили руку Свати Дипаку и сказали, что теперь это не их дочь, а его жена. Молодожёны, повторяя произносимые жрецом на санскрите клятвы верности 7 раз, обошли вокруг священного огня. Согласно индуистским поверьям, эта церемония связала молодожёнов на семь последующих реинкарнаций. Но и после этой церемонии обряд ещё не был закончен. Из храма Свати вернулась в дом родителей, и только наступившим днём муж на автомобиле приехал за законной женой.

Дипак взволнованно рассказал о том, что когда он подъехал к дому родителей Свати, там царила очень эмоциональная атмосфера. Все присутствующие женщины плакали. Провожая вышедшую замуж девушку, они знали, что отныне дом, в котором прошли её детство и юность, она сможет посетить, только если на этот визит будет дано позволение мужа.

Внимая рассказам Дипака, мы и не заметили, когда горизонтальная лента дороги сменилась закручивающимся вокруг гор серпантином. Вскарабкавшись по нему на высоту около полутора тысяч метров, наш автомобиль въехал в расположившийся в красивой горной долине Кангра маленький городок Дхарамсала.

История основания этого поселения теряется в глубине веков. Издавна путники, следующие к расположенным в Гималаях святыням индуизма, останавливались на отдых в гостевых домах для паломников, которые назывались дхарамшалами. По-видимому, на месте, где сейчас находится город, и располагалась такая дхарамшала.

В середине XIX века до этих мест добрались англичане. Очарованные красотой окружающей природы и мягким климатом, они избрали Дхарамсалу своей летней резиденцией. Но, как выяснилось впоследствии, место для летней столицы было выбрано не совсем удачно. В 1905 году «уютно» расположившаяся на стыке двух тектонических плит Дхарамсала была почти полностью разрушена мощным землетрясением. Под обломками зданий погибли около двадцати тысяч человек. После этого прискорбного события англичане перевели все правительственные учреждения в менее сейсмоопасный город Шимлу.

Постепенно уцелевшие и не покинувшие родные места местные жители разобрали завалы, выстроили новые дома, и город зажил тихой провинциальной жизнью. Возможно, Дхарамсала так бы и оставалась ничем не примечательным горным городком, если бы не Джавахарлал Неру, который в 1960 году предложил покинувшему занятый Китаем Тибет Далай-ламе XIV использовать это место для работы тибетского правительства в изгнании. Вместе с Далай-ламой в город прибыли тысячи беженцев из Тибета. Они выстроили буддийские храмы, монастыри, школы, библиотеки, центры по изучению философии и медитации и прочие административные и культурные сооружения.

Теперь Дхарамсалу часто называют «индийской Лхасой» или «маленьким Тибетом». Скромный городок, неожиданно для себя ставший столицей мирового буддизма, влечёт к себе приверженцев этой религии, проживающих в странах Европы, Америки и Азии. Они приезжают сюда, чтобы послушать лекции Далай-ламы, освоить йогу, постичь тайны тибетской медицины, глубже познать философию буддизма. Помимо них, Дхарамсалу с удовольствием посещают любители горных красот и просто праздные туристы вроде нас.

Ещё одной особенностью города является его деление на два поселения. Нижняя Дхарамсала — обычный индийский городок. Проехав его, мы километров пять покрутились по горной дороге и, поднявшись ещё на 500 метров по вертикали, въехали в Верхнюю Дхарамсалу. Здесь-то и нашли прибежище вынужденные покинуть родину тибетцы.

Распростившись у входа в небольшой отель с утомлённым нелёгкой дорогой Гири, мы прошли к стойке ресепшен. Памятуя о том, что нас, как правило, исходя из лучших побуждений, стремятся поселить на первом этаже, Татьяна попросила выделить нам номер повыше.

С буддийским спокойствием служащий произнёс: «О’кей». И, получив ключи, мы по узким, крутым лестничным пролётам поднялись на третий, верхний, этаж. Распростившись до утра у дверей номера с Дипаком, вошли и приступили к осмотру наших «апартаментов».

Помимо привычных предметов гостиничного интерьера, был обнаружен ранее не встречавшийся в номерах агрегат. Учитывая наличие хоть и старенького, но, тем не менее, исправно работающего кондиционера, большой напольный вентилятор вызывал недоумение. При нажатии кнопки включения прячущиеся за проволочным ограждением метровые лопасти образовали небольшой ураган. Я поспешно вновь нажал кнопку и прервал создавшийся в номере атмосферный мини-катаклизм.

Впоследствии по всему гималайскому маршруту во всех номерах, в которых мы останавливались, встречались эти внушающие уважение аппараты, а в городе Шимла один из них нас здорово выручил.

Перенасыщенные полученными за день впечатлениями и утомлённые дорогой, мы уже собирались отойти ко сну, когда над головой раздались звуки, характерные для проминаемой кровельной жести. Недавняя возня с вентилятором, по-видимому, поспособствовала возникновению фантастической версии происходящего. Взбудораженное сознание нарисовало следующую картинку: компания эмигрировавших из промозглой Скандинавии в солнечную Индию в меру упитанных карлсонов вышла на вечернюю прогулку по крыше. Решив расспросить утром Дипака о характере возникновения этих звуков, я на всякий случай закрыл выходящую на террасу дверь.

Накопившаяся усталость способствовала крепкому сну, и периодически раздающийся с крыши грохот почти не тревожил нас.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 6, 2017 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Утром пришедший за своими подопечными Дипак объяснил, что, по всей видимости, ночью на крыше резвилась стая обезьян, и мы очень верно поступили, закрыв дверь на террасу, поскольку, забравшись в номер, эти хулиганские создания могут доставить много неприятностей.

Предоставив Татьяне возможность завершить свой утренний туалет, мы с гидом вышли перекурить на террасу. Присущий равнинам Индостана изнурительный летний зной остался у подножия Гималаев. Окружающая среда ласкала комфортной температурой в 25—27C.

Воспользовавшись случаем, я попросил Дипака описать открывающиеся перед нами виды. Слушая гида и вдыхая коктейль из сигаретного дыма и горного воздуха, я представлял рисуемую им величественную картину.

Наш отель стоял на высоком холме. Внизу змеились извилистые улочки городка. На вершинах и склонах соседних холмов расположились буддистские монастыри и храмы. Близстоящие горы густо поросли уходящими ввысь сосновыми и кедровыми лесами. Меж высоких деревьев и густых кустарников шастали вездесущие обезьяны. Вдалеке просматривались сверкающие на солнце снежными пиками горные хребты.

Наконец Татьяна оповестила о том, что она готова к выходу, и мы отправились знакомиться с Верхней Дхарамсалой и её окрестностями.

Ведомый нашим бравым водителем Гири автомобиль спустился с холма и вновь начал взбираться куда-то вверх. Дипак объявил, что мы едем в деревушку Бхагсу, в которой находится индуистский храм местного божества, одной из форм проявления Шивы — Бахсунага. Кроме того, неподалёку от деревни есть живописный водопад, в котором мы, если захотим, можем искупаться.

Путь оказался недолог, вскоре наша машина остановилась, и мы, выбравшись наружу, направились в сторону периодически раздающегося звона небольшого колокола. Не уловив в этом звоне никакой системы, я спросил у Дипака, что означают эти звуки. Оказалось, посетители, перед тем как войти в храм, ударяют в подвешенный у входа колокол, вежливо извещая божество о своём визите. Подойдя поближе, Дипак прочитал нанесённую над входом надпись, которая гласила, что до того, как в 1204 году на деньги двух местных купцов был выстроен этот небольшой храм, здесь уже стояло более древнее святилище, посвящённое Шиве. Разувшись по команде гида, мы поднялись по ступенькам уходящей высоко вверх лестницы. У входа Дипак помог нам найти колокол, и мы, оповестив Шиву о своём прибытии, вошли внутрь. Впоследствии по всему маршруту, посещая индуистские храмы, мы аккуратно повторяли эту понравившуюся нам церемонию.

Ступая по прохладной, слегка влажной поверхности древних каменных плит, мы подошли к располагающемуся в центре храма святилищу Шивы. Здесь почитатели этого божества возлагают к Лингаму Шивы свои подношения и возносят молитвы. Услышав незнакомое слово, мы с Татьяной дуэтом спросили: «Что такое Лингам Шивы?» Дипак объяснил, что это фаллический символ бога, знаменующий собой плодородие Земли, плодовитость людей и животных. Кроме того, это ещё и символ мужского и женского начала.

Естественно, нас заинтересовало, как этот символ выглядит. Вместо объяснения Дипак дал нам возможность осязательно изучить этот древнейший божественный символ. Несмотря на мои опасения, никакого вульгарного натурализма мои пальцы не нащупали. На гладкой поверхности своеобразного алтаря я обнаружил рельефно выделяющийся круг, в центре которого возвышался овальный камень. Круг - естественно, символ женского начала, овальный камень — мужского.

Обогащённые новым знанием, мы покинули храм и, проехав ещё пару километров вверх, по узкой тропинке направились к водопаду.

Подсознательно я ожидал услышать если не рёв Ниагары, то хотя бы громкий шум пенных струй. Но минут через 20 неспешной прогулки мы услышали не очень впечатляющее журчание пробивающейся через камни воды. Всё же по мере нашего приближения к водопаду шум, производимый устремляющимися вниз потоками, усиливался.

Когда мы подошли к месту возможного омовения, я погрузил руки в воду, температура которой тут же напомнила о близости породивших её горных ледников. Десятилетие работы в непосредственной близости со сталеплавильной печью сделали меня более терпимым к невыносимой жаре, нежели к небольшому холоду. Поэтому купание в воде, температура которой ниже 20 градусов, для меня равнозначно подвигу. Татьяна также не выразила желания принять глобальные водные процедуры. Так что мы ограничились умыванием освежающей влагой.

Вдыхая чистейший горный воздух, мы слушали мелодию водяных струн, изредка нарушаемую воплями решившихся на купание туристов. Вокруг нас возвышались поросшие редкой растительностью скалы. В небольших озерцах отражалась зелень находящихся выше склонов гор. Круто уходящая вверх тропинка вела к небольшому кафе, в котором озябшие купальщики могли согреться горячим массала-чаем. Естественно, эту картину, достойную кисти художника, нам описал Дипак.

Освежённые и получившие дополнительный заряд бодрости, мы вернулись к машине. Вопреки моим ожиданиям, следующий посещённый нами историко-религиозный памятник вновь не имел никакого отношения к буддизму.

Проехав теперь уже вниз ещё несколько километров, автомобиль остановился у обочины. Здесь, по дороге из Верхней Дхарамсалы в Нижнюю, в окружении кедрового леса находится едва ли не единственное уцелевшее после разрушительного землетрясения 1905 года здание. Избравшие в XIX веке Дхарамсалу своей летней резиденцией англичане не могли обойтись без церкви, и в 1852 году, обнаружив в окрестностях города место, с которого открывались напоминающие своим ландшафтом далёкую Шотландию виды, они возвели там так необходимый им храм. Церковь получила имя Святого Иоанна. Со временем вокруг храма образовалось европейское кладбище.

Свернув со спускающейся от трассы к церкви дорожки, мы по шуршащей под ногами хвое подошли к могучему кедру. Моя попытка обхватить шершавый ствол не увенчалась успехом. Где-то высоко над головой лёгкий ветерок, играя в ветвях, сбрасывал нам на головы длиннющие иглы. Гид оценил высоту гиганта примерно в 50 метров. Вскоре Дипак и Татьяна, прервав мои тщетные попытки объять необъятное, вернули меня на дорогу, ведущую к храму.

Сравнительно небольшое внутреннее помещение церкви освещают проходящие через цветные витражи лучи солнца. По сторонам от центрального прохода располагаются ряды лавочек для прихожан. Храм действующий, но во время нашего посещения служба не проходила. Меня мучил вопрос, на который я так и не смог получить ответ: как этот храм выживал в период с 1905-го по 1960-е годы, когда здесь практически не бывали европейцы.

Выйдя из церкви, мы подошли к скромной могильной плите, под которой обрёл своё последнее прибежище самый титулованный покойник прихрамового кладбища. В 1863 году во время пересечения по верёвочному мосту реки Чандры вице-королю Индии лорду Элджину стало плохо, и он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Тело доставили в церковь Святого Иоанна и после отпевания предали земле.

Недолго погуляв по напоминающим парковые кладбищенским аллеям, мы покинули памятник колониального прошлого и приступили к знакомству с современностью, пропитанной культурой Тибета.

В 1985 году его святейшество далай-лама с целью сохранения языка и культуры Тибета основал неподалёку от Дхарамсалы в местечке Сидхпурр институт Норбулинка. Институт состоит из Центра искусств и Академии тибетской культуры. В Центре искусств студентов обучают изготовлению тибетских статуй, живописи тханка (в переводе — картина, свиток). Это изображение религиозного характера, выполненное красками на загрунтованном шёлке или другой ткани. Также студенты осваивают секреты резьбы по дереву, изготовления традиционной одежды и прочих тибетских ремёсел.

В Академии в течение шестилетнего обучения студенты постигают премудрости тибетологии, изучая поэзию, философию и литературу Тибета. Помимо этого, они знакомятся с историей искусств, мировой историей и осваивают английский язык.

По-видимому, испытывая ностальгию по покинутой родине, Далай-лама назвал организованный им культурный центр именем расположенной в пригороде Лхасы летней резиденции далай-лам — Норбулинка (в буквальном переводе — драгоценный парк).

Вновь оставив Гири скучать в автомобиле, входим на наполненную журчанием воды территорию культурного центра. От струй многочисленных фонтанов долетает водяная пыль. Протекающий посередине двора бурный ручей трудолюбиво крутит мерно рокочущий молитвенный барабан. Обилие пышной растительности, солнце, шум проточной воды, трели птиц навевают размышления о высоком и способствуют душевному равновесию.

Вокруг раздаётся на удивление много звонких детских голосов. Подойдя к квадратному каменному возвышению, напоминающему пьедестал, нащупываем на его вертикальных поверхностях надписи, выполненные вязью тибетских не то букв, не то иероглифов. На плоской вершине лежит множество камешков. Перед небольшим изваянием Будды стоит наполненный водой стакан. Дипак говорит, что кажущиеся на ощупь ничем не примечательными камешки разрисованы цветами и на них также нанесены тибетские надписи. Не знакомый с традициями буддизма гид затрудняется с объяснением назначения этих камней и стакана. Немного порассуждав, делаем незамысловатый вывод, что это своеобразная форма подношения Будде.

На этом же пьедестале Татьяна находит ещё одну фигурку. Голову небольшого изваяния венчает замысловатая корона. Дипак объясняет, что это местная богиня. Смущённый, он признаётся, что не знает её имени. Я понимаю его затруднение: мне кажется, просто невозможно запомнить имена всех многочисленных индуистских божеств.

Вежливо попрощавшись со священными изваяниями, мы подошли к, похоже, постоянно действующей фотогалерее. На стене были развешены фотографии, запечатлевшие далай-ламу в разные периоды его жизни. Лишённый возможности полюбоваться им, я обследовал окружение фотогалереи и обнаружил свисающие с горизонтальных флагштоков полотнища — молитвенные флаги. Вокруг священных для тибетцев мест на специально протянутых верёвках развешиваются разноцветные треугольные куски ткани с нанесёнными на них религиозными текстами. Чаще всего это совсем небольшие флажки, но встречаются и полотнища солидных размеров. Считается, что ветер, колышущий ткань, разносит напечатанные на ней мантры по всему свету, благословляя Землю и всех её обитателей.

Мы подошли к большому кубу, образованному из молитвенных барабанов. На поверхности закреплённых на уровне груди цилиндров хорошо прощупывались выпуклости, напоминающие гигантские брайлевские точки и рельефные линии. Шириной барабаны были сантиметров 30, высотой — около метра. Впрочем, как и флаги, молитвенные барабаны могут быть разных размеров. В каждый помещается свиток с написанными на нём священными мантрами. Считается, что одно вращение этого религиозного атрибута равносильно прочтению мантры миллион раз. Вращать барабаны следует по часовой стрелке — только в этом случае очищается и ваша карма, и карма всех, о ком вы в это время думаете. Обходя куб, мы прокрутили все негромко тарахтящие во время вращения барабаны, чем, несомненно, поправили свои кармы и кармы друзей и близких.

Прервав процесс нашего самосовершенствования, Дипак предложил пройти в храм института. Преодолев несколько ступенек, мы вошли в просторное, но вместе с тем уютное помещение. Неподалёку от входа лежали на подносе ароматические палочки. Желающие могут, оставив небольшое пожертвование, взять палочку и воскурить её у изображения Будды.

По ласково согревающему стопы деревянному полу подошли к установленной в глубине зала четырёхметровой позолоченной медной статуе Будды. Описывая блистающую в солнечных лучах фигуру, Дипак особо отметил красоту свисающих с её ушей огромных серёг.

Внутренние поверхности стен храма расписаны образами Будды и изображениями всех далай-лам. Одна стена частично задрапирована шёлковым полотнищем, расписанным рисунками в стиле тханка. Оценить красоту живописи мы не могли, но зато находящуюся поблизости скульптуру широко распахнувшего пасть льва изучили подробно. Обратив внимание на наше, как ей показалось, чересчур фамильярное обращение со священным животным, к нам, что-то строго выговаривая, подошла тибетская монашка. Дипак объяснил рассерженной служительнице Будды ситуацию, и она, сменив гнев на милость, пояснила, что мы оглаживали снежного льва. Согласно тибетским легендам, это мифическое животное обитает в Восточных Гималаях. Снежный лев несёт в себе жизненную силу природы и задор юности. Мех его бел, как снег, а грива цвета бирюзы. Символизирует он бесстрашие и победу над всеми трудностями. В Тибете снежного льва считают защитником Будды. Также дама-лама рассказала, что на втором этаже находится хранилище вывезенных из разрушенных тибетских монастырей древних рукописей, а на третьем — рабочий кабинет и покои иногда приезжающего сюда далай-ламы. Его Святейшество является почётным главой института. После того как, распрощавшись с монахиней, мы покинули храм, я попросил Дипака описать женщину ламу. Он сказал, что она облачена в свободные одежды жёлтого цвета, а её голова так же, как и у лам-мужчин, гладко обрита.

Пройдя к зданию студенческого общежития, мы обнаружили ряд вертикально прислонённых к стене похожих на низкие раскладушки кроватей. Рядом проветривались вывешенные на солнце тонкие матрасы. Заглянув в окно спального помещения, Дипак сказал, что рассчитанная на проживание десяти человек комната лишена всякой мебели. Похоже, местные студенты ведут весьма аскетичный образ жизни. Позже, зайдя в свободную учебную аудиторию, размерами не превышающую обычный школьный класс, мы также столкнулись с простотой обстановки. Вдоль стен стояли низенькие столики. Вместо привычных нам стульев на полу лежали небольшие плоские подушки. Уже покидая институт, мы повстречали группку степенно шествующих на лекции студентов. По-видимому, студенчество в тибетском буддизме в чём-то сравнимо с монашеством. Юноши были одеты в такие же, как у лам, жёлтые одежды и также блистали на солнце бритыми черепами. Подойдя к молодым людям, мы с помощью Дипака немного пообщались. Попросив разрешения, я деликатно осмотрел студенческое одеяние. Вероятно, памятуя о суровом климате Тибета, я ожидал ощутить плотную грубую ткань. Но вопреки моим представлениям материал, из которого была пошита похожая не то на рясу, не то на просторный халат одежда, был тонок и приятен на ощупь. Один из юношей показал нам свои конспекты. Тетрадь, формата журнала «Наша жизнь», была явно наполнена мудростью тысячелетий. Опасаясь стать невольными виновниками в срыве лекций, мы пожелали студентам успехов в постижении наук и направились к выходу.

Экскурсия в институт Норбулинка завершила наше знакомство с достопримечательностями окрестностей Верхней Дхарамсалы, и всю оставшуюся часть дня мы провели в городе.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 7, 2017 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Вдоволь накатавшись и нагулявшись по живописным окрестностям верхней Дхармасалы, мы вернулись в город. По пути к главным достопримечательностям «маленькой Лхасы» - резиденции Далай Ламы и буддистскому комплексу Цуглаханг - проехали административный райончик, в котором располагаются здания тибетского правительства в изгнании: министерства, школа, библиотека, архив и Институт Тибетской медицины.

На мой вопрос об архитектурных особенностях правительственного комплекса Дипак весьма лаконично ответил, что здания, в которых располагается тибетская администрация, весьма скромны в размерах.

Вскарабкавшись на одну из Дхарамсальских возвышенностей, наша машина останавливается. Выйдя из автомобиля, мы вливаемся в поток пилигримов и туристов, направляющихся к входу в комплекс, включающий резиденцию духовного лидера тибетцев, храмы Цуглаханг и Калачакры, монастырь Намгьял Гомпа и Тибетский музей.

У ворот буддистские паломники сворачивают на горную тропу, огибающую храмы и резиденцию, чтобы совершить кару — ритуальный обход священного места по часовой стрелке. Мы же, приветствуемые хлопаньем развевающихся на ветру молитвенных флажков, следуем к храму Цуглаханг.

Для тибетцев, проживающих вне родины, этот храм имеет такое же важное значение, как и находящийся в Лхасе особо почитаемый, самый древний в Тибете храм Джоканг. В силу понятных обстоятельств покинувшие родину тибетцы не могут поехать в Лхасу, поэтому желающие почтить древнюю святыню идут в храм Цуглаханг. Равноценность Дхармасальского культового сооружения Лхасскому придают древние реликвии, спасённые из храма Джоканг и хранящиеся ныне в храме Цуглаханг.

Неожиданно рассказ Дипака прерывает звон металла. На мой вопрос, что происходит, гид объяснил, что таким образом подаётся сигнал о начале религиозной церемонии. Действительно, подойдя к небольшому зданию храма, мы слышим, как внутри множество прихожан и монахов торжественно распевают мантры. Посовещавшись, мы решаем своим праздным любопытством не мешать проведению службы и направляемся к расположенному неподалёку храму Калачакры.

Войдя в на удивление безлюдный зал (по-видимому, внимание большинства туристов привлекла проходящая в соседнем храме церемония), мы подошли к статуе Калачакры. Дипак описал её как божество с множеством рук, каждая из которых сжимает замысловатый символ силы. На стенах храма нанесены изображения колеса времени. Во время осмотра Дипак поведал нам о проводимом здесь в определённые дни ритуале создания и разрушения мандалы Калачакры. Понятие «мандала» очень ёмкое. В переводе с санскрита это круг, диск, колесо и в то же время страна, общество. В буддизме мандала — это сфера обитания божеств и Вселенная.

Мандала Калачакры изображается как круг, вписанный в квадрат, который, в свою очередь, вписан в круг. Внешний круг — Вселенная, внутренний — сфера божеств. Квадрат мандалы, ориентированный по сторонам света, имеет с каждой стороны Т-образные выходы — ворота во Вселенную. Поле квадрата поделено на 4 части, пятую образует центр. Каждая имеет свой цвет: центр — синий, восток — белый, юг — жёлтый, запад — красный, север — зелёный. Определённый цвет также ассоциируется с изображённым в секторе божеством.

В храме Калачакры ритуал создания и разрушения мандалы проходит при непосредственном участии Далай-ламы. Вначале он возносит молитвы и благословляет цветной песок, инструменты и специальный стол для построения мандалы. Затем несколько монахов приступают к разметке поверхности стола. Сплетённую юными девушками и купленную без торга белую нить опускают в мелкий белый песок. Потом монахи натягивают её над поверхностью стола. Середину нити приподнимают и резко отпускают. На поверхности стола остаётся след. Таким образом наносят основные диагональные линии. Затем при помощи мела и карандашей намечают остальные линии. После этого, используя специальные инструменты, песком нужных цветов заполняют фон и прорисовывают намеченные линии, изображения богов и мелкие декоративные детали. Работа ведётся сосредоточенно, без спешки. Монахи, не участвующие непосредственно в построении мандалы, проводят церемонии, способствующие очищению пространства и накоплению положительного потенциала. Всё это сопровождается соответствующей музыкой и пением.

Ритуал продолжается несколько дней, но завершение художественных работ вовсе не означает, что церемония завершена. Созданная мандала говорит о том, что процесс познания божественного закончен и теперь мандала должна быть разрушена. Это символизирует непостоянство всего сущего. Вновь возносятся молитвы и обращения к божествам. В это время один из монахов символично взламывает Т-образные входы со всех сторон света и специальным веничком сметает песчаный рисунок. Собранные в одну кучку, перемешанные разноцветные песчинки ссыпаются в ритуальную чашу. Часть песка по горстке раздаётся присутствующим на ритуале гостям в знак их приобщения к чистоте и просветлению. Оставшуюся часть благословенного песка монахи преподносят духам воды с просьбой принять его и распространить благословление по всему миру. Процессия, несущая ритуальную чашу к ближайшему водоёму, движется под аккомпанемент музыкальных инструментов, религиозных песнопений и сопровождается танцорами.

Прослушав познавательную лекцию, мы вышли из храма Калачакры, и Дипак поинтересовался, хотим ли мы посетить Тибетский музей. На вопрос Татьяны, а что там можно посмотреть и потрогать, он ответил, что в основном экспозиция музея рассказывает о том, как плохо Китай поступил и поступает с Тибетом. На стендах представлены фотографии, документы и плакаты, информирующие о преступной политике Поднебесной в отношении Тибета и доказывающие незаконность аннексии его территории. Потрогать там ничего, кроме стекла, под которым хранятся экспонаты, не удастся.

Решив, что посещением музея можно пренебречь, мы, пройдя мимо веранды, на которой монахи расположенного поблизости монастыря Намгьял Гомпа любят вести философские беседы и религиозные диспуты, вышли к небольшому дворику. Здесь Далай-лама периодически проводит учения и читает лекции. На них, предварительно записавшись, может попасть любой желающий. Кроме того, Дипак рассказал, что если загодя записаться в администрации Далай-ламы или на соответствующем сайте, можно попасть и на личную аудиенцию.

Услышав об этом, Татьяна воспылала желанием немедленно лично познакомиться с Далай-ламой. Напрасно мы с Дипаком убеждали её, что обращаться с просьбой об аудиенции нужно за несколько месяцев и даже в этом случае нет никакой гарантии на то, что разрешение на встречу будет дано. На все разумные доводы упрямая казачка твердила одно: «Давайте попробуем».

Покорно вздохнув, Дипак повёл нас к резиденции. У входа охранник поинтересовался целью нашего визита и, выслушав переданную через Дипака просьбу, по переговорному устройству вызвал кого-то из руководства. После непродолжительного ожидания мы услышали приятный мужской голос. По-видимому, кто-то из сотрудников администрации спрашивал, что нам угодно. Дипак вновь объяснил, что вот эти странные русские просто мечтают о встрече с Далай-ламой и нельзя ли это как-нибудь устроить. Внимательно выслушав, мужчина ответил, что, конечно же, Его святейшество обязательно бы принял нас, но, к сожалению, в данный момент его нет в Дхармасале — он даёт учение на севере Гималаев.

Немного разочарованные, мы, извинившись за беспокойство, направились к выходу. Так не состоялась историческая, несомненно, для обеих сторон встреча. Следуя за Дипаком, я размышлял о том, что, как это  ни фантастично, но если бы Далай-лама присутствовал в резиденции, вполне возможно, он бы уделил нам несколько минут. И как часто мы даже не пытаемся воспользоваться выпавшими нам возможностями, почему-то убеждённые в нереальности их исполнения.

Перед тем как покинуть комплекс, мы подошли к мерно рокочущему молитвенному барабану. Вначале я подумал, что он вращается под воздействием инерции после того, как его крутанул один из паломников. Однако время шло, а барабан не прекращал движения. Заинтригованный, я обследовал его рельефную поверхность и обнаружил прикреплённые к цилиндру диски из тонкого металла, напоминающие тарелки. Оказалось, они выполняют роль своеобразных парусов, и барабан вращает ветер. Ещё раз подивившись изобретательности тибетцев в нахождении способов механизации процесса молитвы, мы покинули комплекс.

Незаметно наступил вечер. Намеченная на этот день программа по туру была выполнена, но хотелось поближе познакомиться с уютным городком. Посовещавшись, мы решили устроить в каком-нибудь кафе «обедоужин», а потом совместить возвращение в отель с пешеходной прогулкой по улицам Дхармасалы.

Гири остановил автомобиль у тибетской закусочной и, распрощавшись с нами, уехал отдыхать. Предвкушая знакомство с диковинной кухней, мы вошли в небольшой зал. Дипак быстро отыскал свободный столик. Не заставившей себя ждать официантке мы с помощью гида объяснили, что хотели бы попробовать типичные тибетские блюда. Женщина порекомендовала суп «тхукпа» и «момо» на второе. На мой вопрос, включает ли предложенное мясо или рыбу, милая тибетка ответила, что эти блюда можно готовить и с мясом, но у них вегетарианское меню, поэтому они могут предложить момо только с картошкой и грибами или с капустой.

Уходить из уютного заведения не хотелось, и мы решили немного попоститься. Если бы я знал, что вскоре мне придётся стать на несколько дней вегетарианцем поневоле, то, возможно, и настоял бы на поисках мясных момо.

В ожидании заказа я вслушивался в наполняющий зал разноязыкий гул. Слышались отрывки разговоров на немного знакомых и вовсе непривычно звучащих языках. Дипак сказал, что национальный состав посетителей весьма разнообразен. Много европейцев. За соседним столиком, оживлённо о чём-то беседуя, вкушают пищу тибетские монахи, неподалёку от них тихо кушают японцы.

Не все из приезжающих в Дхармасалу иностранцев туристы. Со всего мира сюда едут люди, сочувствующие нелёгкой судьбе поневоле покинувшим родину тибетцам. Здесь они занимаются волонтёрской деятельностью. Учат детей и недавно прибывших из Тибета беженцев европейским языкам, повышают компьютерную грамотность. Оказывают юридическую и медицинскую помощь, ремонтируют школы и детские сады, занимаются социальной работой.

Вскоре вернувшаяся официантка поставила перед нами тарелки с заказанными блюдами и пресным тибетским хлебом. Суп оказался горячим, густым, острым и пряным. Из ингредиентов я определил домашнюю лапшу, картошку, лук, помидоры. Из специй смог узнать только перец и придающий супу специфичный аромат имбирь. Думаю, что в условиях высокогорного Тибета этот супчик не только насыщает, но и неплохо согревает. Ну а блюдо с экзотичным названием «момо» оказалось хорошо нам знакомыми варениками, только приготовленными на пару, но тибетский соус придал им дополнительный шарм.

Покинув закусочную, слегка осоловевшие от хотя и вегетарианского, но весьма плотного перекуса, мы направились в сторону отеля. Дорога то спускалась вниз, то вновь карабкалась в гору. Иногда мы останавливались около торгующих собственноручно связанными вещами тибеток.

Заходили в сувенирные магазинчики. В одном из них купили молитвенный барабанчик. Так как Татьяна вечно занята работой, поднятием своего культурного и образовательного уровня, домашними делами, а я лентяй по натуре, мы выбрали модель, вращающуюся от солнечных батарей. И поныне этот трудолюбивый барабанчик в солнечную погоду тихонько тарахтит на подоконнике, вознося за нас молитвы и тщательно очищая нам кармы.

Довольно часто попадались магазины, торгующие рюкзаками, спальниками, тёплыми куртками, трекинговыми ботинками и всяческими приспособлениями для покорения горных вершин. Дипак заметил, что многих российских туристов приводят в восторг волшебно низкие, в сравнении с московскими, цены на эти товары.

Иногда рельеф местности и недостаточная ширина улицы вынуждали нас прижиматься к стенам домов, пропуская проезжающие автомобили и обвешанные гроздьями пассажиров тук-туки. Преодолев очередной подъём, мы вышли к нашему отелю и, томимые приятной усталостью, разошлись отдыхать по номерам.

По-видимому, горный климат способствует быстрому восстановлению сил. Проснувшись на рассвете, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мирно сопящую Татьяну, я включил чайник и вышел на террасу. Свежий утренний воздух наполняли ароматы хвои. Разлившуюся над спящим городком тишину подчёркивала раздающаяся со всех сторон симфония птичьих трелей. Только что выбравшееся из-за гор солнце нежно ласкало меня своими тёплыми лучами.

Было немного жаль покидать полюбившуюся Дхармасалу, но впереди нас ожидало ещё много интересных мест.

Андрей и Татьяна Усачёвы
---------------------

Журнал "Наша жизнь" № 1, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

В пятый день путешествия нам предстояло, преодолев 150 км горных дорог, прибыть в небольшой, но благодаря расположенным в его окрестностях святыням сикхизма, буддизма и индуизма весьма притягательный для паломников и туристов городок Ревалсар.

Солнечным утром наш автомобиль ещё выбирался из теснин улиц Дхарамсалы, а Дипак, оправдывая название тура, уже приступил к изложению легенды, связанной с местом, где нас ожидала первая на маршруте остановка.

В незапамятные времена обладающий десятью головами демон Равана - царь острова Шри-Ланка и главный отрицательный герой эпоса «Рамаяна» - в течение продолжительного времени совершал на горе Кайлаш обряды поклонения Шиве. Выражая таким образом свою любовь к богу, он также имел и некоторые меркантильные намерения. Проведение обрядов Равана чередовал с мольбами к высшему божеству о даровании ему дара непобедимости.

Долгое время Шива игнорировал просьбу демона, и тогда Равана пошёл на радикальные меры. Отрезав себе все 10 голов, царь Шри-Ланки преподнёс их в дар божеству. Растроганный таким актом самопожертвования, Шива вернул головы демону и одарил его непобедимостью.

Вдохновлённый осуществлением своей мечты, Равана решил не останавливаться на достигнутом и, как говорят в определённых кругах, потеряв берега, потребовал, чтобы Шива сопровождал его в пути на Шри-Ланку. Находясь под впечатлением от необычного дара, преподнесённого демоном, Шива согласился, но выдвинул встречное требование. Равана должен был лично отнести божество на свой остров, причём ни разу по дороге не опустив его на землю. Изложив свои условия, Шива превратился в каменный Лингам.

Что такое Лингам, Дипак объяснил нам накануне во время посещения древнего индуистского храма в деревеньке Бхагсу. Это фаллический символ бога Шивы, знаменующий собой плодородие земли, плодовитость людей и животных. Кроме того, это ещё и символ мужского и женского начала.

Не чуя подвоха, обрадованный демон подхватил тяжеленный Лингам и отправился в путь. От горных пиков Гималаев до благословенного острова довольно-таки далековато. Путешествие обещало быть длительным, а тут ещё Равану стала одолевать физиология, которая, как оказалось, не чужда и демонам. Всё более ощущая потребность справить малую нужду, Равана оказался в затруднительном положении. Ведь хотя он и обладал десятью головами, с руками всё обстояло сложнее - их у него всего две и обе заняты удержанием драгоценной ноши.

Демоническая монаршествующая особа не могла, уподобившись пьяному бомжу, просто напрудить себе в штаны. В поисках выхода из неприятной ситуации Равана обозрел окрестности и - о чудо! - обнаружил неподалёку мирно пасущего своё стадо пастуха. Обрадованный демон кинулся к нему и, упросив селянина недолго подержать священный предмет, ринулся в ближайшие кусты.

Но, как оказалось, пастух был не тем, за кого себя выдавал. Под личиной простого крестьянина скрывался сам Шива, которому, по-видимому, расхотелось в компании Раваны путешествовать на Шри-Ланку. Едва демон скрылся в густой растительности, мнимый пастух опустил Лингам на землю и вместе со стадом растворился в голубых далях.

Тщетно пытался вернувшийся Равана оторвать святыню от земли, и, наконец прервав свои бесплодные попытки, он, прореживая растительность на своих десяти головах, удалился в сторону Шри-Ланки.

Впоследствии вокруг Лингама возвели храм. Шли столетия, стены храмов ветшали и разрушались, на их месте возводили новые. Существующий ныне храм был возведён в 1204 году на средства проживавших в то время в расположенном поблизости небольшом городке Байджнатххе двух купцов - Ахука и Маньюка. Похоже, в тот год купечество, обитавшее в долине Кангра, охватила страсть к восстановлению древних святилищ. Посещённый нами накануне храм Шивы в деревне Бхагсу был также восстановлен в 1204 году и тоже на средства двух купцов - жителей деревни.

В самом поселении ничего особо примечательного нет, поэтому мы, миновав его, подъехали непосредственно к стене, окружающей храм. Пока шли к входу на храмовую территорию, Дипак рассказал об особенностях проведения индийского праздника Дашахра в Байджнатххе. Согласно древней традиции, этот праздник принято отмечать в честь победы Рамы над царём демонов Раваной. Торжества длятся 9 дней - столько времени Раме понадобилось, чтобы одолеть коварного демона и освободить из плена любимую жену Ситу. На десятый день, знаменуя победу добра над злом, по всей Индии жгут соломенные чучела Равана, и только в Байджнатххе, по-видимому в благодарность за обретение священного Лингама, бедного демона не подвергают сожжению.

Едва мы вошли во двор храма, раздающиеся повсюду птичьи трели заглушил громкий детский плач.  Вряд ли кто-нибудь может остаться равнодушным к душеразрывающим рыданиям ребёнка, вот и мы обеспокоенно спросили у Дипака: «Что случилось?» Гид объяснил, что ребёнок болен и родители приехали в храм, чтобы вознести молитвы Лингаму Шивы с просьбой о даровании выздоровления малышу. По его заверениям, здесь случаи исцеления происходят довольно часто, поэтому данный храм называют храмом Шивы-целителя. По-видимому, сюда привозят не только приболевших детей, но, наверное, в целях профилактики и вполне здоровых, поскольку наряду с раздающимся плачем слышались и ничем не опечаленные голоса ребятни.

Лавируя между юными и взрослыми паломниками, мы подошли к зданию храма. Древние стены возведены из простого камня. На выветренной горными ветрами шероховатой поверхности всё ещё легко прощупывался нанесённый средневековыми художниками растительный орнамент. Свойственные горам ливневые потоки не смогли смыть богатую лепнину. В каменных зарослях укрывались каменные животные. Чуткие Татьянины пальцы нащупали кобру, грозно раздувшую свой капюшон. Заметивший это Дипак пояснил, что кобра является одним из любимых животных Шивы, поэтому индусы стараются избегать причинения ей вреда. Согласно поверью, человек, убивший кобру, будет навеки проклят. Также эти змеи считаются хранителями сокровищ, поэтому их изображения часто встречаются у входов в храмы. Мне тут же вспомнилась старая кобра, охраняющая сокровища затерянного в джунглях, покинутого людьми города, - страшноватый персонаж «Маугли», одного из любимейших мультфильмов детства.

Помимо змей, вход в храмы Шивы также охраняет бык Нанди. Могучее создание служит ездовым животным Шивы. Конечно же, у входа нас встретил не живой бык, а его каменное изваяние. Естественно, как и всё в сложной мифологии Индии, и это животное не так просто, как кажется. Это символ созидательной силы и одновременно буйствующих страстей. Периодически усмиряя быка, Шива учит, как нужно подавлять в себе чувственные желания.

Пока мы внимали высокому сакральному символизму, заложенному в, казалось бы, неприхотливое сельское животное, вокруг началось некое действо. Раздался перезвон больших и малых колоколов, ритмичные удары по звонкой металлической поверхности неизвестного нам ударного инструмента. В сопровождении этого аккомпанемента небольшой мужской хор распевал не то молитвы, не то мантры. Потом к этим звукам присоединился, как мне показалось, рёв неведомого животного. Перекрикивая эту довольно мелодичную какофонию, я спросил у гида: «Кто это так орёт?» Дипак объяснил, что нечеловеческую музыку исторгает служитель храма, дующий в огромную морскую раковину.

Этот своеобразный благовест продолжался минут 15-20. Впечатлённые необыкновенным концертом, мы, вплетя в затухающую «шивоитскую» симфонию дополнительные ноты несколькими ударами в привратный колокол, вошли под своды храма. С посещения этого святилища Дипак ввёл новую традицию. Перед тем как отправиться осязательно знакомиться с внутренним интерьером храмов, мы, дабы не обидеть богов прикосновением немытых рук, либо, отыскав водопроводный краник, мыли их, либо, за неимением такового, протирали руки дезинфицирующими салфетками. Никаких дополнительных хлопот нам это не доставило. Лишний раз помыть руки в Индии никогда не помешает. Да и оставлять за спиной оскорблённых нечистыми прикосновениями богов вовсе не хотелось.

Быстренько совершив несложную гигиеническую процедуру, мы прошли к алтарю с Лингамом Шивы. Оказалось, что я напрасно тщательно вытирал увлажнённые руки носовым платком. Протянутая для осмотра святыни конечность попала под стекающую сверху на Лингам тонкую струйку воды. Дипак объяснил, для чего совершается это непрерывное омовение. Считается, что Лингам, будучи проявлением Шивы, имеет очень горячую структуру, и проточная вода предназначена для его охлаждения. Должен сказать, что при прикосновении к каменной святыне я никаких температурных аномалий не заметил. Но что возьмёшь с грубого северного варвара, ему просто не дано ощутить жар, исходящий от фаллического символа Шивы.

Не особенно этим расстроившись, я прислушался к тому, что в это время излагал Дипак. Оказалось, именно с этого утраченного Раваной священного символа у шиваистов пошла традиция возносить молитвы богу не у его скульптурных изваяний, а у его Лингама. По-видимому, именно с этой целью за нашими спинами терпеливо ожидала возможности войти в компактную алтарную часть храма небольшая группка индусов.

По всему периметру внутренних стен в многочисленных нишах установлены  статуи Шивы и других представителей индуистского пантеона. Остановившись около одного из изваяний Шивы, мы попросили Дипака рассказать невежественным европейцам об этом божестве. Наряду с Брахмой и Вишну Шива входит в троицу главных индуистских богов. У каждого из них своя ипостась. Брахма - всеведущий и дающий власть бог-создатель. Вишну - сохранитель. Шива наблюдает за порядком в мироздании, а также как божественный танцор своим космическим танцем пробуждает к жизни вселенную и разрушает её в конце времён. У Шивы четыре лица и столько же рук. На мир каждое смотрит тремя глазами. Одет бог в шкуру тигра. Его шею дважды обвивает змея. Получив эти краткие сведения, мы, осмотрев ещё несколько статуй, покинули храм.

Застоявшийся Гири резво вырулил со стоянки и, невзирая на дорожные ухабы, прилично разогнался. На некоторых участках трассы наш автомобиль трясло так, что казалось, мы вот-вот, потеряв днище, вывалимся на проезжую часть. Всё же вскоре водителю пришлось снизить скорость. Пролегающая по долине дорога, преобразовавшись в прижимающийся к почти отвесным горным склонам узкий серпантин, поползла вверх. Периодически Гири приходилось, пропуская встречный автотранспорт, сворачивать в вырубленные в скальных стенах «карманы». Так автомобильная тропа крутилась и куролесила, пока не втекла в долину Кулу. Приметив приютившийся у обочины ресторанчик, Дипак предложил в нём отобедать.

После дорожной тряски и головокружительных виражей хотелось немного отдохнуть, да и желудок уже начинал напоминать о том, что времени после завтрака миновало многовато. Пройдя под навес, раскинутый над несколькими столиками, и устроившись за одним из них, мы смогли незамедлительно убедиться в благосклонности к нам Гималайских богов. Не успел Дипак огласить меню, предлагаемое скромной закусочной, как разверзлись хляби небесные. На долину обрушились совсем не похожие на благодатный летний дождь могучие водяные потоки. Казалось, что креативный хозяин ресторанчика обустроил своё заведение в струях горного водопада.

Радуясь тому, что этот предвестник всемирного потопа не застал нас на узком серпантине, мы слушали Дипака, который, перекрикивая грохот, вызванный барабанящими по крыше террасы гектолитрами воды, оглашал список блюд. К моему сожалению, чем далее мы углублялись в горы, тем всё более вегетарианским становилось меню. Вот и в этом ресторанчике из скоромного присутствовала только курица. Под впечатлением бушующей вокруг водяной стихии я поинтересовался, а нет ли случайно в меню рыбы. Увы, убедившись в отсутствии таковой, вынужден был заказать не очень любимую мною курицу.

Помимо уже привычных чечевичных супов в меню присутствовал и томатный. На нём мы и остановили свой выбор. В качестве гарнира к курице мне захотелось попробовать блюдо с труднопроизносимым названием, но, как оказалось, с простыми ингредиентами. Оно состояло из кусочков картошки и ещё каких-то овощей, обильно сдобренных острым соусом. Несмотря на переданную через Дипака официанту просьбу как можно больше ограничить остроту заказанного кушанья, поданное блюдо заставило меня невольно прослезиться. Тушёная в соусе из томатов, имбиря, чеснока, сливок и множества неведомых приправ птица только добавляла жару к разгорающемуся в моём пищеварительном тракте пожару. Возможно, дело закончилось бы случаем самовозгорания российского туриста, если бы не Дипак. По-видимому, заметив, что по мере поглощения обеда лицо вверенного его заботам путешественника приобретает всё более рубиновый оттенок, он куда-то метнулся и быстро принёс бутылку ледяного пива. Хлынувший в рот пенный поток притушил бушующее внутри меня пламя, поубавив экстрима в дальнейшем поглощении типичного для индийских пассажиров и водителей дорожного перекуса.

Татьяна поступила, как обычно, мудрее меня и выбрала блюдо с более щадящими вкусовые пупырышки свойствами. Она заказала для себя местный домашний сыр под кисломолочным соусом. Стащенный мной из её тарелки кусочек после феерии предшествующих гастрономических ощущений показался мне вульгарно пресным на вкус.

Неотъемлемой частью индийской трапезы являются лепёшки. В привычном для нас виде хлеб в форме буханок, караваев, батонов или булочек нам так ни разу в Индии и не повстречался. Зато лепёшки присутствовали в немыслимом разнообразии. В этом ресторанчике Дипак порекомендовал нам попробовать «паратха» - лепёшку с овощной начинкой. Я выбрал с картошкой, Татьяна - с капустой. Получив приличных размеров исходящий жаром диск и разломив его, я тщетно пытался обнаружить в нём начинку. Оказалось, что в процессе приготовления паратхи пюре из овощей просто добавляют в тесто, а затем, раскатав получившуюся субстанцию в лепёшку, обжаривают её на сковороде в растительном масле.

После того как мы управились с основными блюдами, Дипак спросил, не хотим ли мы опробовать местные сладкие десерты. Естественно, Татьяна воспылала желанием продегустировать их все. Так как в меню присутствовал только один десерт с ничего нам не говорящим названием «кхир», Татьяна с Дипаком отправились к повару выяснить, что он может предложить из местных лакомств. Вернулась парочка слегка разочарованной. Властелин очага и кастрюль объяснил, что у них скромная закусочная и весь набор десертов ограничен одним блюдом. Вскоре нам принесли неведомый «кхир», на поверку оказавшийся пудингоподобной рисовой кашей, приготовленной на буйволином молоке с добавлением миндаля и кардамона.

Ввиду свойственной индусам философской неторопливости и того, что выбранные вами блюда начинают готовиться только после получения заказа, приёмы пищи в индийских точках общепита растягиваются на довольно продолжительное время. Обед наш слегка затянулся, но зато в завершение трапезы нас ждало ещё одно чудо. Едва мы, рассчитавшись с официантом, встали из-за стола, как по мановению волшебной палочки, жуткий ливень прекратился, и мы, выйдя из-под навеса, немедленно были обласканы лучами гималайского солнышка. Перепрыгивая через ручьи и обходя лужи, мы отправились к уже ожидающему нас в автомобиле Гири, чтобы продолжить путь на Ревалсар.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 2, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Миновав важный дорожный узел на древнем торговом пути между Индией и Тибетом - небольшой город Манди, мы на время покинули долину Кулу. Наш автомобиль вновь углубился в горы и, преодолев ещё 25 км подъёмов, спусков и виражей, въехал в компактную долинку.

Здесь в окружении высоких гор на берегах озера Ревалсар расположился одноимённый городок. Назвать городом населённый пункт, насчитывающий всего около полутора тысяч жителей, у меня как-то язык не поворачивается.

Получив ключи у приветливого портье небольшого отеля и забросив рюкзаки в предоставленный нам номер, мы, выслушивая излагаемые Дипаком очередные легенды, отправились знакомиться с местными достопримечательностями - святынями трёх религий.

В незапамятные времена в этой уютной долине не было никакого озера. Но и тогда, как, впрочем, и ныне, в окрестных горах было множество пещер. В одной из них поселился мудрец Лома. Долгие годы, ведя аскетичный образ жизни, истязал он своё тело воздержаниями и лишениями. Регулярно проводя обряды поклонения Шиве, днём и ночью славя бога, возносил ему молитвы. Не оставшись равнодушным при виде таковой преданности и явившись однажды перед отшельником, Шива спросил у него, что бы тот хотел получить в награду за своё самоотверженное служение. Восторженно внимающий божеству мудрец отказался от предложенного права выбора даров, почтительно ответив, что предоставленная ему возможность лицезреть обожаемого кумира и есть самый лучший дар.

Растроганный таким бескорыстием своего адепта, Шива всё же не смог не вознаградить его. По-видимому, всевидящее божество, обратив внимание на отсутствие вблизи пещеры отшельника водных источников, решило слегка облегчить ему жизнь и вручило аскету волшебную чашу, вода в которой никогда не иссякала. Более того, чем чаще прикладывались к чаше, тем обильнее она исторгала священную жидкость. Мудрец сам пил из этого сакрального сосуда и щедро угощал придающей силы влагой случайно забредших в те тогда безлюдные места странников. Постепенно непрерывно изливающиеся из чаши струи воды образовали озеро, получившее впоследствии имя Ревалсар.

Такую версию возникновения священного водоёма излагают индуисты. У буддистов на этот счёт существует своя легенда. Давным-давно здешние места были глубинкой государства Захар. Правил тогда этой страной могущественный государь, и была у него дочь, в которой удачно сочетались ум и красота. Наскучила принцессе придворная жизнь и упросила она отца отпустить её в горы, дабы предаться там медитациям и поискать духовные пути к самосовершенствованию.

Не знаю, с восторгом или скрепя сердце, но, надеясь, что к тому времени, когда девушку нужно будет выдавать замуж, принцесса достигнет необходимого ей уровня духовности, высокопоставленный родитель дал позволение дочери на своеобразное отшельничество. Проявив заботу о создании необходимых царевне бытовых условий, царь повелел в выбранном ею в горах месте соорудить небольшой дворец и снабдил дочь припасами и свитой.

Наверное, излишне говорить, что для затворничества принцесса избрала долинку, в которой ныне находится Ревалсар. Шли годы. Девушка проводила время в медитациях и духовных практиках, постепенно обретая последователей. Немногочисленные местные жители глубоко уважали высокопоставленную отшельницу и со временем стали считать её святой.

Между тем к её отцу периодически приезжали принцы из соседних земель, желающие вручить свою руку и сердце его дочери. Каждый раз царь незамедлительно отправлял гонца известить принцессу о поступившем предложении, но ответ был всегда отрицательным. Раздосадованные принцы возвращались к родным пенатам несолоно хлебавши.

Поведение царевны всё более тревожило отца. Её упорное нежелание выходить замуж постепенно приводило к обострению международных отношений. Отвергнутые принцы в силу естественных причин со временем становились царями и, конечно же, не питали дружеских чувств по отношению к государству, в котором получили унизительный отказ.

Подозревая, что, выпустив девушку из-под родительского пригляда, он совершил ошибку, и желая выяснить, почему вступившая в брачный возраст дочь упорно отвергает всех женихов, монарх поручил верным людям понаблюдать за принцессой. Доверенные лица отправились выполнять задание и вскоре вернулись с неутешительным для царя докладом. Оказалось, что на вершине одной из гор, окружающих долину с резиденцией принцессы, в пещере проживает юный буддийский монах. Случайно повстречавшись, молодые люди свели тесное знакомство и проводили время в религиозно-философских беседах. В ходе этих бесед девушка, поддавшись проповедническому таланту монаха, приобщилась к буддизму и, похоже, влюбилась в юношу.

Разгневанный такими известиями царь, прихватив с собой отряд воинов, незамедлительно отправился к месту жительства принцессы, дабы вразумить впавшую в ересь дочь и покарать сбившего её с пути монаха.

Преодолев горное бездорожье, отряд въехал в долину. Немного подрастерявший свой гнев за время нелёгкого пути царь вошёл во дворец дочери, но увиденная в покоях принцессы картина вновь ввергла его в ярость. На троне, предназначенном для царевны, восседал монах, а девушка в окружении своих слуг и последователей сидела перед ним на полу и почтительно внимала его речам. Лицо восседающего на троне молодого человека было преисполнено достоинством и величием, а тело облекал сверкающий ореол.

Казалось бы, такое необычное для простого монаха поведение и одеяние должны были насторожить отца, но, по-видимому, гнев лишил его частично зрения и присущего государственным деятелям здравомыслия. Вначале царь решил было казнить всех присутствующих поголовно, но, немного поостыв, заменил смертную казнь для принцессы и её свиты на двадцатипятилетнее заточение. Казнить же путём сожжения на костре повелел только монаха.

После того как слуг и последователей принцессы отправили в тюрьму, а её саму поместили в персональную тёмную, щедро «инкрустированную» острыми шипами яму, стали готовить карательный костёр.

Следует сказать, что среди придворных, прибывших с царём, были и те, кто не только беспрекословно выполнял его приказы, но и советовавшие государю попридержать гнев и не портить карму скоропалительными решениями. Но царь был непоколебим.

С дровами проблем не возникло - поросшие густым лесом окрестные горы предоставили их в необходимом количестве. Вскоре в центр приготовленного гигантского костра поместили соблюдающего буддийское спокойствие монаха и подожгли дрова со всех сторон. К небу, распугивая птиц, устремились густые клубы чёрного дыма. Неделю горел костёр, а на восьмой день обрушился на него ужасный ливень. За низвергающимся с неба водным занавесом ничего невозможно было рассмотреть.

После того, как похожий на стихийное бедствие дождь прекратился, перед глазами наблюдателей предстало необычайное зрелище. На месте костра раскинулось окружённое сияющими радугами озеро, в центре которого на огромном цветке лотоса восседал ставший после аутодафе ещё более прекрасным юноша. Под звуки раздающейся с неба волшебной музыки несгораемый монах громовым голосом объявил, что все собравшиеся поглазеть на произошедшее чудо видят в его лице второе воплощение Будды - великого мастера Падмасамбхаву (что означает самопроизвольно возродившийся в лотосе).

Царь, который также присутствовал на берегу новообразованного водоёма, поняв, что навеки загубил свою карму, жестоко поступив с дочерью, её последователями и великим мастером, потерял от полученного потрясения сознание. Приведённый в себя придворными правитель в отчаянии принялся кататься по земле, выть и рвать на себе волосы.

Удручённый этим душераздирающим зрелищем главный министр, после того как царь, устав заниматься мазохизмом, решил немного передохнуть, предложил ему чистосердечно раскаяться перед Падмасамбхавой и компенсировать причинённые тому обиды богатыми дарами.

Прислушавшись к мудрым советам министра, монарх прекратил самоистязания и начал незамедлительно действовать. Первым делом он приказал выпустить из узилищ дочь, её свиту и последователей. Затем повелел собрать на берегу новообразованного озера весь свой народ, чтобы на глазах у подданных вымолить у великого учителя прощение.

Но тут возникла заминка. Оскорблённая принцесса отказалась досрочно покидать яму с шипами, желая отбыть весь объявленный отцом двадцатипятилетний срок от звонка до звонка. Царь вынужден был лично отправиться к месту, где содержалась его дочь, и, стоя на коленях у края ямы, со слезами на глазах просить прощения.

Принцесса, растроганная искренним раскаиванием отца, простила его и милостиво соизволила покинуть зиндан. Наконец к покаянию всё было готово. Глава государства на глазах у своего народа вышел на берег чудесного озера и совершил неисчислимое количество простираний перед Падмасамбхавой. Завершив действо вознесением молитвы великому учителю, царь вручил ему в дар дочь, всё своё государство, а также одеяния и корону.

Великий мастер, приняв подарки, успокоил бывшего царя, объяснив, что всё произошедшее было предпринято для того, чтобы привести правителя на светлый путь Будды, и что карма ушедшего в отставку государя ничуть не пострадала.

Обрадованный этим известием бывший правитель, пользуясь остатками власти, приказал подать колесницу и после того, как Падмасамбхава вошёл в неё, лично впрягся в оглобли и повёз великого мастера в царский дворец.

По прибытии во дворец Падмасамбхава и его верная ученица принцесса сочетались браком. И правили они совместно страной Захар до тех пор, пока все её жители не встали на духовный путь Будды.

Но, приобщив индийские Гималаи к буддизму, великий мастер и учитель не остановился на достигнутом: оставив управлять страной верную супругу, отправился нести свет ученья Будды тибетцам, поклонявшимся в то время злобным демонам.

Благополучно достигнув Тибета, Падмасамбхава обрёл среди местных жителей множество сторонников и с их помощью победил жестоких демонов, навсегда утвердив буддизм в этой высокогорной стране.

И ныне Падмасамбхава или, как его называют тибетцы, Гуру Ринпоче (что  означает драгоценный учитель) является главным тибетским святым, а озеро Ревалсар, которое местные жители называют Цо Пема (лотосовое озеро), - одно из основных мест паломничества буддистов.

У суровых сикхов нет никаких романтических легенд, связанных с озером Ревалсар и его окрестностями, но они чтят эти места в силу конкретного исторического факта. В начале XVIII века в Ревалсаре на месяц останавливался десятый, последний Гуру сикхов в людском обличье - Гуру Гобинд Сингх. Прибыл он в расположенный на высоте 1360 м городок на переговоры с правителями окрестных горных княжеств, желая склонить их к совместной военной борьбе с Аурангзебом - падишахом империи Великих Моголов. Дипак затруднился ответить, чем завершилась встреча высокопоставленных лиц, но сообщил, что в ознаменование того давнего визита в 1930 году на берегу озера возвели гурудвару - храм сикхов.

Внимая излагаемым Дипаком «преданьям старины глубокой», мы вышли на берег сакрального водоёма и по проторённой буддистами дорожке совершили священный обход озера. В воде иногда раздавались громкие всплески - это приличных размеров карпы, стараясь опередить конкурентов, выпрыгивали навстречу бросаемому паломниками корму. Угощение для священных рыбин можно купить тут же на берегу. Как правило, это рисовая каша или изготовленные из того же злака хлопья. Мне, как человеку, с детства увлекающемуся рыбалкой, было нелегко осознать, что в таком обещающем изобильный улов месте ловить рыбу категорически нельзя. Даже если вы каким-то образом исхитритесь подобраться к озеру никем не замеченным и, закинув в его воды удочку, выловите хотя бы одного разожравшегося на дармовых харчах карпа, то в силу неизбежной реинкарнации в следующей жизни будете непременно раскаиваться в совершённом вами богопротивном поступке. Ведь безнадёжно испортив удачной рыбалкой вашу карму, вы обречёте свою душу на вселение в лучшем случае в червяка, подобного тому, на которого вы, поддавшись пагубной страсти, выловили священную рыбину.

Периодически пересекая наш путь и о чём-то громко галдя, к озеру пробегали группки обезьян не то для того, чтобы поплескаться в хорошо прогревшейся за день воде, не то для того, чтобы перехватить немного риса у священных обитателей водоёма.

По периметру озера располагаются культовые сооружения, представляющие широко распространённые в Индии религии. Доносящиеся до нас звуки позволяли определить, к каким именно конфессиям они относятся.

У входов в индуистские храмы регулярно раздавались звоны дверных колоколов. Около буддийских монастырей мерно рокотали молитвенные барабаны, из сикхской гурудвары едва слышно доносилось распевное чтение священной книги «Гуру Грантх Сахиб».

К нашему удивлению, озеро Ривалсар оказалось весьма небольшим. Неторопливым шагом, вслушиваясь в повествование Дипака, мы обогнули его примерно за час и, завершив ритуальный обход, направились к храмовым и монастырским зданиям.

Возможно, потому, что Дипак - приверженец индуизма, а может, просто храмы этой религии располагались ближе остальных, но наше знакомство с местными святилищами началось с последовательного посещения трёх индуистских храмов. В каждом из них мы получили благословение от священнослужителей, угостились просадом, обзавелись оранжевыми точками на лбу. На наших запястьях добавилось в придачу к полученным во время путешествия по «Золотому треугольнику» ещё по 3 толстых красных нити.

Следует сказать, что к концу тура регулярно прибывающие нити образовали на наших руках довольно широкие манжеты. При желании, пересчитав компоненты этого мягкого браслета, можно было легко выяснить, сколько индуистских храмов мы посетили за всё время странствий.

В святилище, посвящённом большому почитателю Шивы - мудрецу Лома, нас, помимо сладкого просада, угостили ещё и, надеюсь, из той самой легендарной чаши, святой водой. По-видимому, заметив отразившуюся на моём лице нерешительность, Дипак заверил, что пить эту воду можно без опасений, так как по святости она не уступает воде из Ганга. Приведённый гидом аргумент как-то не добавлял уверенности, но, памятуя о том, что в оставленном в отеле рюкзаке находится ещё довольно приличный запас «антиинфекционного» рома, а также в силу присущего мне фатализма я, отринув всякие сомнения, вкусил прохладной сакральной влаги. Не знаю, оказала ли какое-нибудь положительное воздействие на наши организмы и кармы эта наполненная святостью вода, - главное, что никакого отрицательного эффекта ни у меня, ни у Татьяны после её вкушения не возникло. Но всё-таки, мотивируя целями медицинской профилактики, приличную порцию рома по возвращении в отель я на всякий случай принял, решительно отринув предложение супруги заменить чудодейственную микстуру вульгарным активированным углём.

Потом, миновав лабиринт растяжек с ритуальными флажками и вдоволь покрутив молитвенные барабаны, мы слушали распеваемые монахами и прихожанами медитативные мантры в буддийских монастырях. Затем по широкой лестнице поднялись на небольшой холм к белоснежной сикхской гурудваре. У входа нам, как и в Золотом храме, вручили по большому, смешанному с орехами и сухофруктами, шарику риса. Откушав сикхского просада, мы немного поприсутствовали при уже подходящем к завершению на этот день чтении священной книги и вновь направились к озеру, чтобы перед возвращением в отель совершить очищающее карму омовение в его священных водах.

Поручив Татьяну заботам буддийской монашки, приставленной блюсти отгороженный деревянными стенами от любопытных глаз кусочек озера, выделенный для дам, мы с Дипаком прошли дальше. Гид вновь не изъявил желания погрузиться в благословенные воды, и я, оставив на его  попечение обувь и одежду, по полого уходящим в глубину каменным плитам вошёл в сакральную жидкость. Едва уровень тёплой, как парное молоко, воды достиг моей талии, с берега раздались предостерегающие крики. Дипак невозмутимо переводил исторгаемые незнакомцем непонятные призывы. Оказалось, некий священнослужитель просит меня не заходить дальше. Не знаю, побоялся ли этот приверженец Шивы или поклонник Будды того, что слепой российский турист, утонув сдуру в священном озере, осквернит навеки его воды, или же, взором третьего, внутреннего глаза проникнув в мою грешную душу рыболова-любителя, опасался за судьбу драгоценных карпов. Присущее мне с рождения легкомысленное разгильдяйство каким-то непостижимым образом сосуществует с навеки привитой мне в далёкие армейские годы дисциплинированностью. На этот раз вторая ипостась моего сложного душевного уклада возобладала, и я, вняв призывам служителя культа, послушно остановился.

Наполовину погружённый в водную среду, я стоял и вслушивался в себя и мир. В укрытой от ветров горными хребтами долине вечерний воздух сохранял почти полную неподвижность. Доносящиеся с берега звуки, звонкий лай собак, негромкий разговор Дипака с присматривающим за мной священнослужителем, птичьи трели и присущие людским поселениям бытовые шумы приобрели необычайную чёткость и объём.

Постепенно все звуки стали отдаляться, и мне почудилось, что я стою в деревенском пруду моего детства, только вот друзья-мальчишки, с которыми я, казалось бы, всего мгновение назад, взмётывая сверкающие на солнце брызги, с разбегу ворвался в тёплую, ласковую воду, куда-то подевались.

Вывел меня из этого медитативного состояния гневный вопль рассердившейся на что-то обезьяны. Несколько раз присев и окунувшись с головой в едва не послужившую машиной времени «волшебную» воду, я задумчиво побрёл к берегу.

Убедившись, что его подопечный благополучно выбрался на сушу, Дипак, оставив меня одеваться, отправился за Татьяной. Супруга провела процедуру омовения более активно: донская казачка совершила небольшой заплыв в священном водоёме.

Перед тем как вернуться в отель, наша троица ненадолго остановилась напротив величественной горы, у подножия которой раскинулось озеро. Со склона, возвышаясь над долиной, на нас, на город и на сакральный водоём взирала огромная статуя Падмасамбхавы (по словам Дипака, высота статуи около 38 м).

В цоколе постамента циклопического монумента находится буддийское святилище-гомпа. Этот грандиозный проект осуществляли в течение 10 лет, и к моменту нашего нахождения в Ревалсаре он подходил к завершению. Внутри гомпы достраивали алтарь и заканчивали роспись стен. Статую Драгоценного Учителя возвели на одном из участков нелёгкого паломнического пути, ведущего от священного озера к вершине горы. Вблизи неё находится пещера, в которой долгие годы медитировал и составлял священные тексты Падмасамбхава. К ней-то, шагая по вырубленным в крутых горных склонах тысячам ступенек и терпеливо  преодолевая усталость, поднимаются буддийские паломники и туристы со всего мира. Наше посещение этого мистического места было запланировано на следующее утро.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 3, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Утренняя встреча с Дипаком принесла лёгкое разочарование. Настроившиеся накануне на нелёгкое восхождение по паломнической дороге к пещере «драгоценного учителя», мы, к своему огорчению, услышали, что вместо положенного благочестивым пилигримам и порядочным туристам преодоления бесчисленного количества вырубленных в скале ступенек и крутизны горных троп нас, как избалованных сибаритов, подвезут к вершине в комфортабельной машине.

Мы попробовали возражать и уверяли гида, что подъём к сакральной пещере вполне нам по силам. На это Дипак виноватым голосом пояснил: восхождение не состоится отнюдь не потому, что он не верит в наши возможности, а из-за элементарной нехватки времени. На пешеходный подъём уйдёт не менее двух часов, и это обстоятельство не позволит нам выполнить намеченную на день программу.

Вняв разумным доводам гида и сожалея о неудавшемся трекинге, мы, поприветствовав Гири, устроились на привычных местах в автомобиле. Примерно минут через 20, намотав на колёса с десяток километров горного серпантина, машина остановилась, и мы, на время покинув молчаливого водителя, направились к пещере Падмасамбхавы.

Утренний ветерок играл бесчисленными молитвенными флажками. Их шелесту аккомпанировали трели прячущихся в кронах деревьев многочисленных птиц. За флажками, на вертикальных скальных поверхностях, Дипак усмотрел вырубленные в камне надписи на тибетском языке. Подойдя к одному из петроглифов, мы прощупали замысловатую вязь незнакомых букв. Дипак, к сожалению, не владеет тибетским, поэтому мудрость, нанесённая на каменные страницы, осталась для нас непознанной.

Миновав небольшую лавочку с благовониями, мы подошли к завешенному плотной тканью входу в пещеру. Уже привычно разувшись, отодвинули тяжёлый занавес и вошли в первый зал. Со стены, окружённый богами и снежными львами, на нас, грозно нахмурив брови, взирал «драгоценный учитель». Голову Падмасамбхавы венчает высокая шапка, оранжевые монашеские одеяния выглядывают из-под золотой накидки, лицо учителя украшают тонкие усики. Закончив описание изображения второго Будды, Дипак предложил перейти в следующий зал.

И так невысокий потолок пещеры при приближении к скальному проходу и вовсе заставил меня пригнуться. Подняв к каменному своду руку, я нащупал множество приклеенных к нему монет. По-видимому, либо у паломников, либо у туристов, а возможно, у тех и у других существует некая традиция таким образом украшать интерьер сакральной пещеры.

Пробравшись по узкому коридорчику в следующий зал, останавливаемся перед стеклом, за которым находятся три статуи. Центр композиции составляет блистающий золотым напылением Падмасамбхава, по правую руку от него располагается статуя Будды, а по левую - изваяние девушки по имени Мандарава.

Мандарава - именно так звали мудрую принцессу из легенды, накануне поведанной нам Дипаком. На просьбу описать статую царевны гид ограничился лаконичным: «Очень красивая».

Пригибаясь, входим в следующий узкий проход и слышим доносящийся из третьего зала размеренный речитатив молитвенных напевов. Пещеру наполняет запах благовоний. Именно здесь «драгоценный учитель» медитировал несколько лет, прежде чем достиг просветления. Стараясь не шуметь, мы подошли к вырубленной в скале не то узкой лежанке, не то широкой скамье и присели рядом с распевающими мантры ламами. Пригнувшись к Дипаку, описывающему окружающую обстановку, внимательно вслушиваемся в его шёпот. Сидящие в рядок слева от нас обряженные в оранжевые одеяния семеро буддийских священнослужителей держат в руках раскрытые толстые фолианты. Возможно, это какие-то тибетские молитвенники.

Из противоположной от нас стены выступает вырубленная в скальном массиве четырёхметровая статуя Падмасамбхавы. Изваяние украшено разноцветными лентами и цветами. Вокруг сидящего в позе лотоса «драгоценного учителя» расставлены фотографии Далай-ламы. Через прорубленное в скале отверстие на голову Падмасамбхавы падает луч света. Отражаясь от нанесённой на статую позолоты, по стенам сумеречной пещеры прыгают солнечные зайчики. Снизу статую красиво подсвечивают разноцветные лампочки.

Воспользовавшись тем, что в вознесении молитв возникла пауза, знакомлюсь с сидящим рядом со мной монахом. На мой заданный на английском вопрос «Как вас зовут?» слышу: «Црынь». В свою очередь представляюсь, и на этом беседа прерывается, так как хор лам вновь приступает к чтению мантр.

Размеренно звучащие молитвы и сама аура сакральной пещеры создавали необычайно комфортную атмосферу. Казалось, мы находимся в гостях у очень близкого, родного человека. Возникло ощущение светлого, возвышенного покоя. Особенно прониклась этим состоянием Татьяна. На предложения Дипака проследовать дальше она умоляющим голосом просила: «Давайте посидим ещё немножко!» Всё же гиду удалось вырвать нас из медитативного состояния и продолжить экскурсию.

Прошли ещё через несколько небольших залов. В одном из них с потолка размеренно капала влага, и я едва не растянулся, поскользнувшись на мокрых мраморных плитах, выстилающих весь пол в пещере. В другом зале мы немного покрутили молитвенные барабаны и вышли под открытое небо.

Рядом с пещерой Падмасамбхавы находятся ещё несколько уходящих в глубь горы гротов, а выше по склону располагается целый пещерный монастырь. Живут в нём пожилые буддийские монашки. Конечно, неплохо было бы осмотреть и соседние гроты, и монастырь, но вечная нехватка времени вновь гнала нас в дорогу.

Преодолев горные теснины, ведомый Гири автомобиль вернулся в покинутую нами накануне долину Кулу. Дипак, памятуя о том, что мы лишены возможности любоваться живописными окрестностями, стараясь скрасить переезд, выдаёт максимум информации.

В древности долина носила название Куланхапитха, что означает «конец обитаемого мира». Со временем Куланхапитха сократилось до Кулу. Ныне эту красивую долину, протянувшуюся в длину на 50 километров, шириной от полутора до трёх километров неофициально называют долиной богов. Ни в одном из районов Индии нет такого количества богов, как в Кулу. В каждой из расположенных здесь многочисленных деревень поклоняются, наряду с главными персонажами индийского пантеона, и своему собственному божку - девате. Имеется и главный бог долины, зовут его Рагхунатх и обитает он в городе Кулу.

Раз в год в праздник победы над демонами - Дассейры - сотни статуй девате в сопровождении депутаций от каждой деревни на богато украшенных паланкинах прибывают в этот город. Десять дней, пока длятся пышные празднества, гостят они у Рагхунатха, а затем возвращаются в свои скромные сельские храмы.

Если верить Дипаку, а не доверять ему он повода не давал, в каждом из многочисленных селений долины Кулу, помимо собственных богов, имеются и связанные с этими деревнями легенды. Учитывая, что в долине и окружающих её горах расположено более трёхсот селений, ознакомиться со всеми сказаниями не представлялось возможным. Поэтому Дипак изложил только несколько из них.

Высоко в горах у подножия ледника Малана приютилась деревня с одноимённым названием. Жители, населяющие её, и внешне, и языком отличаются от остальных обитателей долины. Рассказывают, что некогда правил этим селением злобный демон. Он всячески измывался над бедными крестьянами. Не в силах больше терпеть власть демона, призвали селяне на помощь бога Джамлу. Тот победил и, изгнав жестокого демона, стал персональным богом деревни Малана. Однако перед тем, как сгинуть, коварный демон успел произнести заклинание, в результате которого маланцы стали говорить на ракшасе - языке демонов, непонятном другим жителям долины. Согласно же другой легенде, связанной с этим населённым пунктом, маланцы ведут свою родословную от греческих воинов Александра Македонского, покорённых местными красотами и поселившихся здесь после того, как основная часть войска великого полководца покинула Индию. Подтверждением этой легенды вроде бы служат рельефные изображения воинов в доспехах, напоминающих античные, встречающиеся на стенах некоторых домов селения.

Ещё одной достопримечательностью деревни является хранящаяся в сельском храме небольшая конная статуя шаха Акбара. И с ней также связана своя легенда. Во время правления этого великого императора отправился заболевший проказой житель Маланы в паломничество. На одной из дорог алчные слуги шаха отняли у несчастного последнюю пару монет. Неисповедимыми путями попали эти инфицированные монеты в руки шаха Акбара. И подхватил могучий повелитель страшную болезнь. Не знаю, как удалось выявить источник заражения и каким образом вышли на скромную горную деревушку, но вознамерился занемогший шах Акбар посетить Малану и попросить бога Джамлу об исцелении. Только то ли диагноз императору был поставлен неправильно, то ли болезнь каким-то чудом отступила, но визит высокого гостя в селение не состоялся. Вместо того чтобы явиться в деревню самолично, император, посчитав этого достаточным, послал в горную глухомань собственную статую. Ну, а местные жители и поныне наряду с деревенским девати поклоняются и статуе шаха Акбара.

Слегка ошарашенный изобилием легенд, связанных только с одним селением, я попросил Дипака отвлечься от фольклора и описать окрестные виды. Вершины окружающих долину гор покрывают сверкающие на солнце вечные снега. Ниже зеленеют кедровые леса. Там, под сводами высоких деревьев, обитают могучие гималайские медведи, изящные барсы и, как утверждают местные жители, таинственный снежный человек - йети. Ещё ниже, на склонах ущелий, встречается неожиданное сочетание кедров и пальм. На свободных от леса горных склонах зеленеют террасы крестьянских полей. Бурные потоки протекающей по долине реки Биас на всём её протяжении подпитываются низвергающимися со скал многочисленными водопадами. По пути встречается много фруктовых садов, в которых созревают ярко-красные и золотистые яблоки. Саженцы яблонь завезли в долину в XIX веке англичане.

Постоянная угроза землетрясений привнесла в местную архитектуру некоторые особенности. Большинство строений в проезжаемых нами поселениях выстроено по сложившимся в веках традициям. В стенах чередуются деревянные балки и каменная кладка, сложенная без использования раствора. При возникновении подземных толчков стены не противостоят им, а колеблются вместе с грунтом. При этом каменные плиты, не скреплённые раствором, просто скользят по поверхности друг друга. В качестве кровельного материала также используют в изобилии встречающиеся в горах камни. Местные сланцы легко колются на тонкие пластины. Их-то вместо черепицы и укладывают на крыши.

В том месте, где в реку Биас впадают воды реки Парвати, долина Кулу граничит с долиной Парвати. Дипак, сожалея о невозможности отступления от программы тура, рассказывает, что если, оставив автомобиль, подняться по недоступной транспорту дороге на возвышающуюся неподалёку священную гору, выйдешь к древнему храму. Местные жители утверждают, что культовое сооружение существует здесь уже двенадцать тысяч лет. Это храм Шивы-разрушителя. Называют его Биджили Махадев, или храм молний. Над святилищем на двадцатиметровую высоту возвышается увенчанный трезубцем громоотвод. Молниеуловитель каким-то образом соединён с Шива-лингамом, установленным внутри храма. В дождливый сезон грозы в Гималаях не редкость, и могучие атмосферные электрические разряды часто бьют в высоко поднятый трезубец. Пройдя по громоотводу, молния ударяет по Шива-лингаму и раскалывает его. После грозы храмовые служители с помощью клея, изготовленного из теста и масла, восстанавливают лингам, и так до следующей молнии. Потом всё повторяется. Нескончаемая череда разрушений и возрождений символизирует космическую ответственность Шивы за эти процессы.

Слушая гида, я всё больше осознавал, что по Гималаям мы путешествуем буквально галопом и что для знакомства только со всеми интересными местами долины Кулу нам, пожалуй, не хватило бы всех двенадцати дней тура.

Тем временем наш автомобиль, на время покинув эту долину, всё больше углублялся в долину Парвати, и Дипак приступил к изложению легенды, связанной с местом, где нам предстояло сделать остановку.

Давным-давно, когда богам ещё не докучали безмерно расплодившиеся впоследствии люди, эта узкая живописная долина очень понравилась Шиве и его супруге Парвати. И решила божественная пара немножко пожить здесь. «Немножко» длилось более 1000 лет. Впрочем, время для бессмертных богов мало что значит. Шли века. Шива и Парвати наслаждались духовной жизнью, любовались живописными окрестностями, купались в кристально чистой воде реки, протекающей в неглубоком ущелье. И вот однажды, отправившись, как обычно, купаться, Парвати вошла в реку, оставив на берегу одежду и драгоценности. Вдоволь наплескавшись, вышла она из воды и обнаружила, что её любимые сапфировые серьги исчезли. Глубоко опечаленная пропажей, пришла Парвати к божественному мужу и оповестила его о криминальном происшествии. Уязвлённый безмерной наглостью вора, который к тому же вполне мог видеть его супругу обнажённой, Шива впал в ярость. Призвал к себе разрушитель вселенной толпу младших богов и повелел им разыскать вора. Тщательно обшарив всю поверхность Земли и не обнаружив ни драгоценной пропажи, ни похитителя, направились необычные детективы в её недра. Недружелюбно встретил божественную «следственную бригаду» властитель подземного царства змей Шеша. А после того, как «дознаватели», невзирая на чины, подвергли его допросу, и вовсе разгневался. Как известно, на воре шапка горит, в данном случае царя подземного мира подвела его вспыльчивость. Шеша так раскипятился, что припрятанные им в ноздрях ворованные серёжки под воздействием скопившегося внутри змея пара выстрелили и, пробив геологические пласты, оказались в руках Парвати.

По-видимому, несмотря на прошедшие с тех давних времён тысячелетия, Шеша и поныне не остудил своё негодование, так как в городке Маникаран, куда мы направлялись, из-под земли и сейчас бьют многочисленные горячие источники. Память о том давнем происшествии живёт и в названии этого небольшого, зажатого между скалами и рекой Парвати поселения.

Маникаран переводится как «серьга». Местные жители используют бесплатное горячее водоснабжение для отопления жилищ и приготовления пищи. Медные или глиняные горшки ставят в переполняемые почти кипящей водой каменные раковины, чтобы они не всплывали, придавливают их валунами, и вскоре рис, бобы или овощи готовы. Также природная горячая вода подведена к общественным прачечным. В расположенных под открытым небом каменных ваннах местные жительницы, весело общаясь между собой и поглядывая на туристов, стирают и полощут бельё.

Выйдя из автомобиля и размявшись, следуем за куда-то нас влекущим Дипаком. Разувшись, по команде гида складываемся чуть ли не пополам и, протиснувшись под низко нависающим косяком, входим в чем-то похожий на пещеру гулкий зал. Каменный пол ощутимо пригревает подошвы. Воздух насыщен горячим паром. Со всех сторон слышен гул голосов. Я спрашиваю у Дипака - что делают здесь все эти люди? «Ничего, - отвечает гид, - просто, лёжа на горячих каменных плитах, греют косточки».

Подойдя к мужчине, торгующему небольшими тканевыми мешочками с рисом, покупаем у него парочку и отправляемся к расположенному неподалёку квадратному бассейну. Невысокие, примерно по пояс, каменные стенки термального источника напоминают сруб деревенского колодца. Держа за длинные завязки, опускаем упакованные в лёгкую ткань порции риса в исходящую горячим паром воду. Через десяток-другой минут извлекаем заметно разбухшие мешочки и помещаем их в целлофановый пакет. Немедленно приступить к дегустации не было времени, но вечером мы весьма недурственно поужинали этим, так экзотично приготовленным рисом.

Затем, препоручив Татьяну заботам направляющихся в женскую купальню индийским дамам, мы с Дипаком поспешили к мужской. Гид вновь отказался разделить со мной радость омовения и остался около повешенной на вбитые в стену гвозди одежды. Подойдя к краю бассейна, я намеревался сразу сигануть в него с бортика, но всё же, подумав, решил сначала оценить температуру воды. Осторожно опустил вниз стопу и тут же выдернул её. Показалось, что купальня наполнена кипятком. Раздумав нырять, отыскал ведущие в бассейн ступеньки и стал медленно погружаться.

Ехидный Дипак, стоя на безопасном расстоянии от пышущего жаром водоёма, глумился надо мной, подзуживая фразами: «Ну что ты, Андрей, так долго решаешься? Посмотри, вон индусы плавают - и ничего». Бормоча про себя: «Может, твои индусы - йоги и им что в крутом кипятке, что в расплавленном алюминии, что в жидком азоте плавать одинаково», - всё же погрузился по шею в попахивающую серой воду. Опасаясь повторить судьбу царя из бессмертного произведения П.П. Ершова «Конёк-Горбунок» - «Бух в котёл, и там сварился», я медленно дрейфовал по бассейну. Постепенно тело привыкло к высокой температуре, и купание даже начало приносить удовольствие.

Термальные воды Маникорана весьма полезны для ревматиков и страдальцев, мающихся болезнями суставов. Со всей Индии и не только приезжают они сюда, чтобы, пройдя курс лечебных омовений, избавиться от мучительных болей.

Побултыхавшись в целебном бассейне минут 15, я, распаренный, выбрался к стоящему на страже моих джинсов и майки Дипаку. Немного остыв, оделся, и мы вернулись в наполненное гулом голосов просторное помещение. Вскоре к нам подвели, несомненно, ещё более похорошевшую после купания в волшебных водах Татьяну. Вновь совершив вынужденный поясной поклон, мы выбрались на свежий воздух.

По заполненной шумной толпой улице под аккомпанемент раздающихся со всех сторон индийских мелодий и песен, вдоль бурлящей в ущелье реки Парвати прошли к рынку, где в изобилии была представлена местная сельскохозяйственная продукция. На прилавках разнообразные овощи чередовались с непривычными для индусов яблоками, сливами, грушами. Эти фрукты в Индии растут только в долине Кулу и в Кашмире. К моему удивлению, оказалось, что в Гималаях выращивают и ананасы, и манго. Я почему-то думал, что эти культуры растут гораздо южнее. Прикупив к ужину овощей и фруктов, мы помыли их в ближайшем термальном источнике и направились к машине.

Вернувшись в долину Кулу, наш автомобиль, трудолюбиво преодолев ещё несколько десятков километров горных дорог, на закате въехал в селение Наггар и остановился у отеля, в котором нам предстояло провести три ночи.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 4, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Утром занудное курлыканье будильника айфона заставило меня выбраться из-под тёплого одеяла. На автопилоте наполнив водой электрочайник и включив его, я поплёлся в душ. Водные процедуры вопреки ожиданиям не помогли окончательно проснуться. Не взбодрил и приготовленный Татьяной кофе. Дражайшая супруга, приняв душ, присоединилась к кофепитию и в свою очередь посетовала на расслабленное состояние организма.

Вкушая ароматный напиток, мы попытались вычислить причины навалившегося на нас изнурения. В ходе беседы выявили несколько вероятных факторов. Возможно, накопилась дорожная усталость, также негативно на наших «равнинных организмах» могло сказаться пребывание на почти двухкилометровой высоте или же крайне расслабляюще подействовало совершённое накануне купание в богатых радиоактивными изотопами серных водах термальных источников Маникарана.

Конечно, можно было, пожертвовав запланированной на этот день экскурсионной программой, просто вернуться в уютную постель, но не в наших правилах идти на поводу раскапризничавшегося организма. Так что, преодолев могучими волевыми усилиями норовившую подмять нас под себя зловредную немощь, мы отправились на завтрак.

У входа в ресторан, расположение которого было разведано накануне вечером, нас встретил официант и, проводив до столика, остался в ожидании заказа.

К моменту прибытия в Наггар я уже немного подустал от разнообразных местных лепёшек. Хотелось чего-то более похожего на привычные хлебобулочные изделия. Это я и попытался донести до обслуживающего нас молодого человека. Юный индус предложил попробовать «гриль чиз сэндвичи». Охотно согласившись, я вдобавок попросил принести традиционный для меня на завтрак в поездках омлет. Татьяна, подхватившая в Гималаях бациллу вегетарианства, а также обуреваемая патологическим желанием похудеть, ограничилась свежими овощами, фруктами и сыром.

Вскоре передо мной стояла тарелка с яичницей и блюдо с горкой горячих, пропитанных сливочным маслом и расплавленным сыром гренок, почему-то изготовленных из слоёного теста. Возможно, слоёность и позволяет этому кулинарному изыску носить высокое звание «гриль чиз сэндвичей».

Пока я предавался чревоугодию, сидящая рядом любимая супруга печально хрустела зеленью и сухим домашним сыром. Я завершил трапезу великолепным чаем, Татьяна же попросила кофе, который, судя по доносившимся до меня ароматам, также был весьма недурён. Покончив с утренней трапезой, мы возвратились в номер. Вскоре подошёл Дипак.

Следует сказать, что наш гид не являлся постоянным сотрудником индийской турфирмы, организовавшей для нас путешествие по Гималаям. Его как фрилансера привлекают к работе с туристами в случае, если все штатные гиды заняты или же для обслуживания подобных нам «ВИП-персон», с которыми нормальные гиды опасаются связываться. Поскольку Дипак не входил в штат, то, по-видимому, и соответствующие командировочные ему не полагались, поэтому почти каждый вечер, убедившись, что его подопечные благополучно разместились в выделенном им номере, он удалялся в ночь в поисках более дешёвого ночлега. Приют  находил, как правило, в гестхаусах - гостевых домах, комнаты в которых сдают неприхотливым путешественникам. Предлагаемые условия проживания весьма скромны, порой удобства в комнате ограничиваются кроватью. Туалет, душ или умывальник общие. Зато все неудобства компенсирует очень низкая цена. К тому же, если даже эта цена вас не устраивает, вы вполне можете поторговаться с хозяином, который обычно проживает в этом же доме или поблизости. Меня такая возможность сэкономить на проживании очень заинтересовала. Мы весьма нетребовательны к бытовым условиям, и если когда-нибудь в будущем решимся на самостоятельное путешествие, то, скорее всего, выберем для остановок на ночлег именно гестхаусы.

А в то утро, обменяв дипаковское «намасте» на наше «доброе утро», мы, всё ещё периодически зевая, отправились обозревать горное село и его окрестности.

История ныне скромного поселения Наггар уходит в седую старину. Минувшие эпохи оставили ему в наследство множество исторических, культурных и религиозных памятников. Один из них особо притягателен для наших соотечественников. В 1880 году на склоне горы, с которой открывается прекрасный вид на долину Кулу, Наггар, реку Биас и заснеженные вершины, английский полковник Генри Рейнник построил двухэтажный дом в колониальном стиле. Не знаю почему - может, со временем англичанина замучила ностальгия и он, покинув солнечную Индию, вернулся в туманный Альбион, а может, просто обеднев - продал усадьбу, но в начале XX века право на владение особняком перешло к радже - правителю княжества Манди.

В 1928 году, после завершения центрально-азиатской экспедиции, в Наггар приехал вместе с сопровождающими его в трудном путешествии женой Еленой Ивановной и старшим сыном Юрием художник, философ, археолог, учёный-востоковед, писатель и общественный деятель Николай Константинович Рерих. Сам ли великий путешественник решил нанести визит радже или же князь Манди счёл необходимым познакомиться с загадочным русским, но Николай Константинович попал в отторгнутую у проклятого колонизатора усадьбу. Сердце живописца, очарованное открывающимися из окон дома величественными видами, не позволило нашему знаменитому земляку покинуть эти сакральные места, и философ-эзотерик, приобретя полюбившуюся ему усадьбу, прожил и проработал в Наггаре последние 18 лет своей жизни.

Сакральными окрестности этой древней деревни называют неспроста. Поговаривают, что, обследуя близрасположенные горы и затерянные между ними долины, Николай Константинович и Елена Ивановна обнаружили портал, ведущий в таинственную Шамбалу. И сумели проникнуть в эту загадочную страну, населённую таинственными высшими духовными существами, опередившими обычных людей в своём развитии на многие тысячелетия, - Махатмами. Внимательно присматривающие за нашей цивилизацией и заботливо отодвигающие безрассудное человечество от пропасти мировой катастрофы, в которую оно периодически норовит свалиться, Махатмы благосклонно приняли гостей из внешнего мира и подолгу беседовали с ними. Общение Рерихов с мудрецами Шамбалы привело их к созданию религиозно-философского учения «Живая этика», или «Агни Йога», объединяющего западную оккультно-теософскую традицию и эзотеризм востока.

Наши скромные персоны Махатм не заинтересовали, поэтому в Шамбалу мы не попали, но вот побывать в преобразованной ныне в музей усадьбе семьи Рерихов нам довелось.

Свернув с автомобильной дороги на круто уходящую вверх тропинку и поднявшись по ней, мы прошли через калитку в выложенном из камней заборе на территорию усадьбы. По аллейке, обсаженной по краям кустами роз, направились к белому двухэтажному дому, скрывающемуся в тени крон высоких кедров. Воздух наполнял аромат цветов, смешанный с запахом хвои. Немного диссонировало с царящей вокруг гармонией периодически раздающееся громкое карканье ворон.

На первом этаже дома, в трёх залах, в которых когда-то находилась мастерская Н.К. Рериха, ныне размещена небольшая галерея его работ. Перед входом в первый зал висит объявление, предлагающее посетителям разуться. Россиянам не в диковинку снимать обувь, приходя в гости. Тем более, пробыв немного в Индии, отрабатываешь эту процедуру до автоматизма и иной раз норовишь сбросить кроссовки и там, где это делать вовсе не обязательно.

Ступая босыми ногами по прогретым солнцем деревянным доскам пола, мы вошли в галерею. Дипак приступил к описанию сюжетов полотен и окружающей обстановки. Из семи тысяч созданных Николаем Константиновичем картин на домашнем вернисаже представлены всего тридцать пять. На них запечатлены виды долины Кулу, Гималайские пейзажи, жанровые сцены, портреты жителей горных деревень, автопортреты художника и его жены.

По зрячей жизни я несколько раз посещал расположенный в Ульяновске Рериховский центр с постоянно действующей выставкой репродукций его работ. И каждый раз меня поражали в горных пейзажах художника нереальные, фантастические краски! Мне казалось, что живописец изобразил не земные виды, а пейзажи затерянных в далёком Космосе планет.

Однако Дипак заверил, что Гималаи именно такие, какими отобразил их Н.К. Рерих. Возможно, всё объясняют слова видного индийского искусствоведа Махендра Сингх Рандхавы: «Краски картин Рериха кажутся преувеличенными только людям, которые живут на пыльных равнинах, но тем, кому довелось путешествовать на больших высотах, известно, сколь ярки могут быть цвета на восходе и закате».

На стенах помимо картин висят страницы с выдержками из переписки учёного с Альбертом Эйнштейном, Рабиндранатом Тагором и другими великими людьми ушедшей эпохи. На небольшом столе, стоящем в одном из залов, - совместный фотопортрет Н.К. Рериха и Джавахарлала Неру. Рядом лежит лист бумаги с выдержкой из письма Индиры Ганди. Наклоняясь, Дипак читает и переводит: «Нам с отцом посчастливилось знать профессора Рериха, который совмещал в себе современного учёного и древнего монаха».

Выйдя из картинной галереи, мы продолжили осмотр первого этажа. Заглянув в гостевую комнату, Дипак разглядел развешанные по стенам картины, диван, пару кроватей, толстый ковёр, застилающий пол, и стоящую на полке икону. Кто из святых изображён на образе, гид ответить не смог, только отметил, что мужчина с бородой.

Следующим помещением оказалась столовая. От кухни её отделяет плотный занавес, из-за него во время трапез слуга подавал кушанья. На большом обеденном столе, за которым когда-то собиралась семья Рерихов и её гости, одиноко стоит керосиновая лампа с красивым оранжевым абажуром.

Завершив обследование первого этажа, по немного поскрипывающей лестнице мы поднялись на опоясывающую второй этаж террасу. Это - новодел. Во времена проживания в усадьбе семьи Рерихов её не существовало, изначально был только находящийся в центре фасада здания балкон. Террасу к зданию пристроили в 1996 году, чтобы туристы, не нарушая микроклимат мемориальных помещений, могли осмотреть через окна интерьер комнат. Одновременно на смотровую галерею допускают не более двадцати человек. В день нашего посещения усадьбы особого наплыва туристов не наблюдалось. Так что конкуренции Дипаку, периодически приникающему к бликующим на солнце стеклам окон, никто не создавал.

В те, теперь уже давние, времена, когда в доме бурлила жизнь, второй этаж был личным пространством семьи Рерихов. Сюда редко допускали посторонних. Здесь располагались рабочие кабинеты, спальни и гостиная, в которой семья любила собираться по вечерам.

Вглядевшись в слабо освещённую желтоватым электрическим светом просторную комнату, Дипак разглядел таинственно мерцающего в полутьме бронзового Будду, деревянных слонов, носящий следы разрушительного времени барельеф какого-то божества, полки стоящих вдоль стен шкафов, тесно заставленные книгами, посередине столика, окружённого мягкой мебелью, в красивой вазе всеми цветами радуги переливался пучок павлиньих перьев. Форму стоящих на каминной полке часов гид характеризовал как необычную. На наш вопрос, в чём необычность формы, ответил, что циферблат у хронометра не круглый и лишён защитного стекла.

При описании следующего предмета интерьера у Дипака возникли затруднения. Обратившись к нам, он спросил, как называется предмет, который наши старшие женщины надевают на голову. Поразмыслив, мы с Татьяной решили, что под старшими женщинами гид имеет в виду бабушек, а таинственный предмет, одеваемый ими на голову, - скорее всего, платок или шаль.

Припомнив с нашей помощью забытые русские слова, Дипак поведал, что на одной из полок в гостиной стоят несколько круглых кукол в красивых платках и ярких одеждах. Возникший в моём воображении разнаряженный колобок в цветастом полушалке через несколько секунд вытянулся по вертикали, и я сообразил, что Дипак описал, как мог, обычных русских матрёшек.

Смущаясь и осознавая неприличие нашего поведения, всё же заглядываем краешком Дипакова глаза в окна спален родителей и сыновей. В комнатах, в которые давно никто не заходил, скучают аккуратно заправленные кровати. На стенах - вездесущие в этом доме картины, что не удивительно, ведь некогда здесь одновременно проживали два талантливых художника.

В обеих спальнях установлены ранее незнакомые мне обогревательные приспособления. Называются они керамические керосиновые печи. Учитывая, что окрестности Наггара богаты лесами и проблем с дровами, казалось бы, не должно быть, выбор для отопления обладающего характерным запахом нефтепродукта казался странным.

Поразмыслив, я пришёл к следующему выводу. По-видимому, построивший дом англичанин прохладными вечерами грелся у камина в гостиной, а непродолжительную местную зиму проводил в более тёплых местах. Так же, наверное, поступал и следующий владелец дома - раджа. В свою очередь вступивший во владение особняком Николай Константинович не захотел вносить радикальные изменения во внутренние помещения. А может быть, просто во всей Индии не удалось найти толкового печника.

В кабинете старшего сына Рерихов, видного учёного-востоковеда, тибетолога Юрия Николаевича на письменном столе лежат, казалось бы, мгновение назад снятые с одной из многочисленных книжных полок толстые тома. К сожалению, Дипаку не удалось разглядеть ни названия, ни авторов книг.

Самую небольшую, угловую комнату занимает кабинет Елены Ивановны. Здесь она в течение многих лет работала над созданием двенадцати томов учения «Живой Этики» и переводом его на английский язык, писала труд «Основы буддизма», изданный впоследствии под псевдонимом Наталья Рокотова. Корректировала и переводила на русский язык некоторые работы Блаватской и отсюда вела обширную переписку. Покинула Елена Ивановна этот дом в 1947 году после смерти Николая Константиновича. Тяжело переживая утрату любимого мужа, Елена Ивановна впоследствии вспоминала: «Жутко было вернуться в опустевший дом, жутко было смотреть за стеклянную дверь его мастерской, из-за которой он больше никогда не выглянет и не выйдет полюбоваться на горы и небеса, освещённые огнём солнечного заката».

Последние годы жизни удивительная русская женщина провела в восточных Гималаях, в городке Калимпонге. В 1955 году отважная путешественница и мыслитель покинула этот мир. На месте кремации Елены Ивановны была воздвигнута белая ступа с высеченной на ней надписью: «Елена Рерих - жена Николая Рериха, мыслитель и литератор, давний друг Индии».

А у окна рабочего кабинета писательницы с великолепным видом на гору Гепанг, раздвоенная вершина которой напоминает русскую букву «м», по-прежнему стоит письменный стол с изящной керосиновой лампой. На сиденье отодвинутого от стола рабочего кресла небрежно брошена смятая подушка, создающая иллюзию временного отсутствия хозяйки, которая ненадолго отошла и вскоре вернётся к прерванному труду.

С ощущением лёгкой грусти мы покинули второй этаж. Навеянную призраками прошлого печаль развеял жизнерадостный гомон детских голосов. Поприветствовав нас звонким «намасте», группа индийских школьников, шлёпая босыми ступнями по лестнице, ускакала на оставленную нами террасу.

В наступившей тишине Татьяна обратила внимание на периодически доносящиеся откуда-то сверху звуки хлопающей на ветру ткани. Оказалось, что перед домом на зелёной лужайке установлены три высоких флагштока. На них развеваются полотнища флагов России, Индии и Знамени Мира. О последнем стяге мне до этого слышать не доводилось, и я обратился к Дипаку за пояснениями.

Знамя Мира - символ Международного договора о защите художественных и научных учреждений и исторических памятников, Пакта Культуры. В виду того, что автором идеи и инициатором создания этого соглашения был Николай Константинович, Пакт Культуры часто называют Пактом Рериха. Наггарский мечтатель был не только инициатором, но и принимал активнейшее участие в разработке и подготовке к подписанию этого международного договора. Вид и символику Знамени Мира также разработал Николай Константинович.

В центр прямоугольного белого полотнища он поместил древний знак триединства - три красных круга, выстроенные треугольником и встроенные в большую окружность. Глубокую символику Знамени Мира толкуют двояко. Для одних - это прошлое, настоящее и будущее, объединённые кольцом вечности, для других - религия, знание и искусство в кольце культуры.

Слушая Дипака и щебет певчих птиц, сменивших удалившихся в неизвестность ворон, мы подошли к пристроенному к дому каменному гаражу. Одну из его стен музейщики заменили стеклянной витриной, за ней можно увидеть длинный тёмно-зелёный старинный автомобиль с откидывающимся верхом. Это «додж» 1928 года - один из первых автомобилей в долине Кулу, долгое время верой и правдой служивший семье Рерихов. Сожалея о невозможности изучения отреставрированного раритета на ощупь, мы отошли от гаража и направились к устроенному под огромным кедром святилищу. Однако и там наше осязание ничто не порадовало. Стоя у ажурного металлического забора, мы вновь внимательно слушали Дипака.

Гуляя по окрестностям Наггара, Рерихи неоднократно находили затерянные в горах и лесах развалины, скрывающие древние изваяния забытых божеств и правителей. Те скульптуры и каменные стелы, которые можно было извлечь из давно заброшенных и разрушенных храмов без повреждений, они перенесли в усадьбу и расставили в живописных местах.

При организации музея устроители все монументы собрали в одном месте, вокруг конной статуи древнего властителя долины Кулу - Гуга Чохана, приравненного ныне к божествам. Около этой скульптурной группы соорудили очаг для совершения религиозного обряда пуджи. Так как во время нашего визита никаких церемоний не проводилось, допуск к святилищу был закрыт.

Выслушав гида и не сумев прикоснуться даже к копытам каменного коня обожествлённого воителя древности, мы направились к находящейся немного ниже дома Рерихов художественной мастерской - месту, где творил ещё один представитель славной семьи.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 5, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Существует расхожее мнение: на детях гениев природа отдыхает. Эта спорная тенденция никоим образом не коснулась сыновей Николая и Елены Рерих. Их старший сын Юрий был выдающимся учёным, младший Святослав - талантливым художником и общественным деятелем.

Мне кажется, одним из весомых подтверждений незаурядных способностей Святослава как художника служат написанные им ростовые портреты премьер-министров Индии Джавахарлала Неру и Индиры Ганди, украшающие ныне две панели стен исторического Центрального зала парламента Индии в Нью-Дели. К студии, в которой работал младший в семье живописец, мы и подошли по вымощенной камнями дорожке.

Морально я уже был готов к тому, что Дипаку вновь придётся, нарушая всяческие правила приличия, заглядывать в окна мастерской художника. А мы, делая вид, что этот любопытный индус вовсе не с нами, тем не менее будем внимательно вслушиваться в описание того, что ему удалось рассмотреть через не очень чистые стёкла.

К счастью, как оказалось, входить в студию посетителям не возбраняется, и мы, переполняемые ощущением своей порядочности, миновав приветливо распахнутую дверь, вошли в единственную комнату небольшого дома. Открывавшийся из окон студии в прежние времена великолепный вид на заснеженные горные вершины ныне заслоняют разросшиеся деревья самшита и хурмы. Ранее через застеклённую центральную часть крыши в комнату беспрепятственно проникали солнечные лучи. Со временем в ходе ремонтных работ остекление заменили обычным кровельным материалом.

Представленная в мастерской художника скромная экспозиция отображала в основном некоторые этапы творчества и детали жизни С.Н. Рериха в Наггаре. В горную усадьбу он впервые приехал в 1931 году из США, где завершал образование в Гарвардском университете.

Фотография, снятая, по-видимому, вскоре после прибытия Святослава в Индию, запечатлела молодого художника и его отца на проходящем в городе Кулу празднике Дуссера. На снимке 1934 года Святослав Николаевич работает над портретом Ламы Кармы Дорджи, друга семьи Рерихов. Фотографии 1942 года отображают приезд и пребывание в усадьбе ещё одного друга Рерихов - Джавахарлала Неру и его дочери Индиры.

Просмотрев с помощью Дипака фотоснимки, мы перешли к картинам. Вновь пейзажи окрестностей Наггара и виды долины реки Беас, но уже кисти С.Н. Рериха. Портреты родителей живописца. Размещённые рядом с полотнами небольшие эскизы отображают этапы работы художника над картинами. Нас же особо заинтересовал портрет жены Святослава Николаевича Девики Рани-Рерих, написанный им в 1946 году вскоре после свадьбы. И мы потребовали от Дипака подробностей. Описание внешности Девики ограничилось традиционным: «Очень красивая». Зато по другим деталям картины гид выдал информации побольше. С полотна на зрителей задумчиво смотрит выразительными лиловато-карими глазами очаровательная молодая женщина, облачённая в солнечно-жёлтое сари. Украшенные браслетами изящные руки Девики удерживают, слегка опустив, букет свежесорванных тёмно-красных роз. Тёплый цвет традиционного для индусок наряда удивительно гармонирует со служащими фоном нежными розовыми соцветиями индийской сирени. Преисполненная флюидами романтики трепетная Татьянина душа замерла в предчувствии нетривиальной истории любви. И мы её услышали.

В 1944 году первой леди индийского кино, кинозвезде, режиссёру и управляющей киностудией «Бомбей Токис» Девике Рани срочно понадобились новые декорации для очередного фильма. Все предлагаемые эскизы её не устраивали. Случайно на глаза Девики попались картины ранее не известного ей иностранного художника. Творческая манера живописца отвечала запросам режиссёра, и она отдала распоряжение подчинённым навести справки о нём. К её удивлению оказалось, что русский художник с немецкой фамилией живёт в Индии. Послав Святославу Рериху, как ей казалось, лестное предложение поработать на саму первую леди индийского кино, она, к своему изумлению, получила категорический отказ.

Командированный в Наггар ассистент, вернувшись, сообщил, что русский художник не пожелал слушать ни о каком заказе киностудии, ни о какой-то Девике Рани, кем бы она ни была. Наверняка известная не только в Индии, но и во многих странах мира кинодива была обескуражена и раздосадована таким экстравагантным поведением живописца, но, не привыкнув отступать перед трудностями, звезда, отринув сомнения, лично отправилась в Гималаи.

О том, как прошло первое рандеву двух талантов, мы не узнали, но, по-видимому, это был тот случай, когда родственные души, едва встретившись взглядами, тут же потянулись друг к другу.

Завязавшийся роман развивался стремительно, и уже в 1945 году навсегда оставившая синематограф Девика Рани и послуживший причиной этого прискорбного для индийского кино события Святослав Рерих стали женой и мужем. И по сей день местные жители вспоминают ту красивую свадьбу. В день бракосочетания каждый из расположенных в долине Кулу многочисленных храмов прислал своих представителей встречать обожаемую кинозрителями страны невесту. Во время проведения волнующей церемонии Девику окружало целое море цветов, затопившее ближайшие окрестности волшебным ароматом.

Впоследствии Девику часто спрашивали: неужели она ни разу не пожалела о том, что так неожиданно бросила кинематограф? Любопытствующие получали неизменный ответ: «Я никогда не оглядываюсь назад. Для меня важно только то, что есть сейчас, и то, что будет».

Наивно было бы думать, что такая незаурядная личность ограничится скромной ролью домохозяйки. Девика Рани по-прежнему принимала активное участие в деятельности многих культурных организаций Индии. И всё же самой главной своей задачей она считала всегда и во всём поддерживать любимого мужа. Они вместе вели общественную работу, изучали культуру, фольклор и традиции Индии. Верная спутница сопровождала Святослава Николаевича во всех его визитах в Россию.

«Живая частица Индии», - так представлял жену на своих выставках художник. На всю оставшуюся жизнь «магический цветок романтики», как назвала Девику индийская поэтесса Сароджини Найду, стала музой живописца.

На многих вдохновлённых любовью полотнах Святослава Рериха присутствует образ боготворимой им супруги. «Она очень обогатила мою жизнь и обогащает. Она - тот ближайший контакт, который я имею с Индией, и, может быть, одна из главных причин, почему я так люблю Индию», - так говорил талантливый живописец о своей жене. Почти полвека прожили вместе Святослав и Девика. Первым, 30 января 1993 года, покинул этот мир художник, через год и один месяц за ним последовала любимая.

Отойдя от портрета, мы подошли к витрине, в которой представлены некоторые личные вещи Девики Рани-Рерих. Из перечисленного Дипаком мне запомнились пишущая машинка, блокнот с записями, сделанными рукой жены художника, флакончик её любимых духов и томик Библии, подаренный актрисе матерью.

О том, что в этом скромном помещении некогда работал Святослав Рерих, напоминают его мольберт, несколько тюбиков с засохшей краской, лежащие под стеклом рукописи художника и акварельный рисунок с изображением рыбака с удочкой.

Выехавшая из России незадолго до революции, семья Рерихов никогда не забывала о покинутом Отечестве. Об этом говорит пара одинаковых часов. Стрелки на циферблате одних показывают местное время, вторые отображают московское. Далёкая родина, долгое время весьма настороженно относившаяся к деятельности Рерихов, всё же признала огромную значимость привнесённого ими вклада в мировую культуру. Одним из подтверждений высокой оценки трудов Рерихов Отечеством служат выложенные в одной из витрин студии юбилейные серебряные монеты из серии «Выдающиеся личности России», выпущенные к 100-летию Святослава Николаевича и 125-летию Николая Константиновича Банком России.

Дипак пояснил, что художники на реверсах монет изображены на фоне гор. Ниже портрета отца надпись в две строки: «Николай Рерих 1874-1947». Под портретом Святослава помещена факсимильная подпись художника и ниже дата «1904-1993».

Венчают скромную экспозицию студии флаги России и Индии, по-видимому, как символ того, что сердца всех Рерихов питали особую любовь к этим странам. Вероятно, немногочисленность представленных в мастерской экспонатов вызвана тем, что в 1947 году после смерти Николая Константиновича Святослав и Девика переехали на юг Индии в город Бангалор. И впоследствии приезжали в Наггар только на лето.

Мы уже собирались выходить из студии, когда мои истосковавшиеся без сенсорной информации пальцы обнаружили нечто прямоугольное, гладкое, каменное. Заметив мою заинтересованность, Дипак с готовностью объяснил, что это инструмент для создания прохлады в комнате. Явно гордясь знанием кириллицы, он торжественно зачитал висящую над экспонатом пояснительную табличку: «Ке-ра-ми-чес-кая печь».

Я доверчив и наивен, как дитя. Выслушав гида и придя в изумление от хитроумности индусов, умудрившихся приспособить обогревательный агрегат для кондиционирования помещений, всё же попросил Дипака объяснить, как им это удалось. Засмущавшийся молодой человек признался, что невольно ввёл меня в заблуждение, перепутав отопление с охлаждением, и печь - это просто печь.

Наверное, проходящие невдалеке от студии индийские туристы были немного удивлены, когда, громко смеясь над произошедшим языковым казусом, наша компания вышла из мемориальной мастерской. Вернувшись на каменную дорожку и спустившись ещё ниже по склону, мы вышли на небольшое открытое место. Под порывами лёгкого ветерка шелестели листьями высокие липы, окаймляющие с трёх сторон уютную поляну.

Эти обычные для россиян деревья-медоносы встречаются в Индии крайне редко. Долгое время проживающие вдали от Отечества и не имеющие возможности вернуться на родину Рерихи тосковали по любимой с детства среднерусской родной природе. Выбрав на обширной территории усадьбы подходящий уголок, они решили засадить его типичными для средней полосы России деревьями. Выписанные из далёкой Европы и высаженные на склоне саженцы липы со временем разрослись в небольшую, похожую на обычную подмосковную, рощицу. А может быть, Николай Константинович просто мечтал поставить здесь парочку ульев, чтобы иметь возможность угостить часто наведывающихся в усадьбу гостей липовым мёдом и чаем из липового цвета.

На эту странную мысль меня навело жужжание пролетающей невдалеке пчелы. Да и трудно забыть, как мне кажется, то, что ты находишься в Гималаях и любуешься уходящими в облака белоснежными вершинами Гепанга, вид на которые открывается со свободной от высокой растительности западной стороны поляны.

На скамьях, установленных в тени раскидистых крон подросших деревьев, любили посидеть в редко выпадающие минуты отдыха все Рерихи, включая и гармонично вписавшуюся в семью Девику. Много приятных часов подарило это укромное место обитателям усадьбы, но, к сожалению, невозможно прожить жизнь без печалей. В конце 1947 года ушёл из жизни Н.К. Рерих, и местом Самадхи (кремации его тела) семья выбрала любимую им зелёную поляну. Впоследствии вдова художника и учёного Е.И. Рерих так описывала проведение сакральной церемонии: «Высокая духовная красота запечатлелась на его лике. Мы не могли оторваться от созерцания благости, чистоты и трогательной нежности чудесного облика. Он весь светился как бы от внутреннего света, и белые цветы, окружавшие его, казались грубыми рядом с его просветлённым обликом.

День сожжения выдался исключительно прекрасным и парадным. Ни малейшего дуновения ветра, и все окружающие горы оделись в свежие снежные покрывала. Никогда раньше не видела я сожжения и должна сказать, что зрелище было грандиозно и прекрасно. Население сложило огромный костёр из деодаров (гималайских кедров), густо покрытых ароматическими маслами. Когда его носилки, покрытые белыми цветами, были поставлены на кострище и костёр был зажжён с четырёх сторон, огромное пламя, как крылья, охватило его, скрыв его от нас, и устремилось ввысь, в безоблачную синеву. Ни малейшего дыма, ни малейшего угара, кроме прекрасного аромата деодарового и сандалового дерева…» После того как огромный костёр прогорел, основную часть праха Н.К. Рериха собрали в погребальную урну. Впоследствии долгое время скорбный сосуд хранился в семье. Над оставшимся на месте сожжения пеплом соорудили каменный пьедестал. Затем на этот постамент водрузили доставленный издалека осколок гранитной скалы.

При жизни Николай Константинович и Елена Ивановна неоднократно предпринимали попытки вернуться на родину, но всякий раз на свои обращения к правительству СССР получали неизменный ничем не мотивированный отказ. И только спустя многие годы после смерти знаменитая супружеская чета смогла обрести покой в родной земле. В 1990 году Святослав Николаевич доставил останки родителей в Россию. Титановые урны с прахом Николая Константиновича и Елены Ивановны были торжественно захоронены на территории Международного центра Рерихов в Москве.

И вновь, уже в который раз за этот день, я почувствовал, как на меня снисходит светлая печаль. Ведомые Дипаком, мы подошли к установленному на месте кремации большому камню. Прикоснувшись к зернистой шероховатой поверхности, я ощутил исходящее от неё тепло. Кажется, что камень до сих пор излучает жар давно погасшего погребального костра. Но нет, седой гранит заботливо согрели лучи давно перевалившего за полдень гималайского солнышка. Мои и Татьянины пальцы нащупывают вырубленную в камне окружность с заключёнными в неё тремя кругами. Без труда опознаём знак Знамени Мира. Ниже идут выстраивающиеся в длинные слова затейливые буквы. Прекратив бесплодные попытки прочитать начертанную на хинди эпитафию, мы отошли в сторону. Дипак, получивший возможность обозреть надпись, переводит: «Тело Махариши Николая Рериха, великого друга Индии, было предано сожжению на этом месте 30 магхар 2004 года Викрам эры, соответствующему 15 декабря 1947 года. Ом Рам».

Мы не сильны в индуизме и поэтому попросили гида пояснить, что означают непонятые нами слова. Дипак растолковал, что Махариши можно сопоставить со святым или великим мудрецом, а традиционное пожелание «Ом Рам» означает «да будет мир». Остальные же загадочные слова относятся к древнеиндийскому календарю.

Отойдя от большого монумента, мы подошли к скромной каменной плите, прячущейся в тени лип. На её поверхности высечены замысловатый знак «Ом» и под ним короткое женское имя. Когда-то в этом месте поляны стояла маленькая скамеечка, на которой любила посидеть Девика Рани-Рерих, и тут же, когда придёт время, она завещала захоронить часть своего праха.

Немного постояв, поразмышляв о вечном, послушав стрекот насекомых и раздающийся из крон полюбившихся местным пернатым европейских деревьев птичий щебет, мы вновь вернулись на вымощенную камнем дорожку.

С именем Рерихов в Наггаре связана не только усадьба. Если подняться по проходящей невдалеке от имения дороге немного выше по склону, можно попасть ещё в одно детище знаменитой семьи.

Собранные в Центрально-Азиатской и последующих экспедициях многочисленные уникальные материалы нуждались в систематизации и обработке. Также Рерихи планировали приступить к давно запланированным научным работам, используя при этом свой метод нового мышления, рассматривающий знания из различных направлений как нечто общее, не разбитое на отдельные узкоспециальные науки.

Немного обжившись в Наггаре, семья учёных приступила к созданию замысленного ими института комплексного исследования Гималаев. Задача оказалась не из лёгких. Дороги к месту, на котором Рерихи запланировали возвести здания храма науки, в то время не было, и все строительные материалы худосочным, но жилистым индийским трудящимся приходилось поднимать в гору на своих нешироких спинах.

Несмотря на периодически возникающие трудности, к 1929 году строительство было в основном завершено. Для работы в институте, получившем красивое имя «Урусвати», что в переводе с санскрита означает «свет утренней звезды», пригласили западных и индийских учёных, а также тибетских лам. Президентом-основателем нового научного учреждения стала Е.И. Рерих, президентом-идеологом - Николай Константинович, директором - Ю.Н. Рерих.

Воссоединившийся с семьёй позднее Святослав Николаевич обладал не только талантом художника, но и был неплохим ботаником и орнитологом. Приехав в Наггар, он принял активное участие в работе института. Занимался изучением индийской и тибетской медицины, флоры и фауны Гималаев.

Структура «Урусвати» включала в себя руководимый Н.К. Рерихом археологический отдел с секциями общей истории, истории народов Азии, древнего искусства, лингвистики и филологии. Отдел естественных наук, помимо занятий ботаникой и зоологией, проводил астрономические и метеорологические наблюдения, изучал космические лучи в высокогорных условиях. В медицинском отделе наряду с изучением опыта восточной медицины и фармакопеи была оборудована биохимическая лаборатория, в которой искали средство борьбы с раком. В институте действовали библиотека и музей. В библиотеке хранились, помимо книг по различным отраслям науки, и ценнейшие манускрипты из древних монастырей Тибета. Коллекцию музея составляли экспедиционные находки.

Около десятилетия институт «Урусвати» плодотворно трудился, но начавшаяся Вторая мировая война прервала его работу. Затерянное в горах уникальное научное учреждение не могло эффективно действовать в отрыве от учёных остального мира. Вот что писал по этому поводу Н.К. Рерих: «Сперва мы оказались отрезаны от Вены, затем от Праги, отсеклась Варшава, постепенно стали трудными сношения с Прибалтикой. Швеция, Дания, Норвегия исчезли из переписки. Замолк Брюгге. Замолчали Загреб, Белград, Италия. Прикончился Париж. Америка оказалась за тридевять земель и письма, если вообще доходили, то плавали через окружные моря и долго гостили в цензуре. Вот и в Португалию уже нельзя писать. На телеграмму нет ответа из Риги. Дальний Восток примолк. Швейцария уже оказалась заколдованной страной. Всюду нельзя. И на родину невозможно писать…» Приостановленной на время, как казалось основателям, деятельности института не суждено было возобновиться.

Многие годы простояли здания «Урусвати» запертыми, постепенно старея и ветшая. В 1993 году на закате жизни С.Н. Рерих и Девика Рани-Рерих создали для сохранения и развития духовного и материального наследия семьи Международный мемориальный трест Рериха. В распоряжение этого треста перешло всё имущество семьи в Наггаре.

Вскоре вновь созданная общественная организация приступила к реставрационным работам на территории усадьбы и института «Урусвати». К сожалению, научная работа в восстановленных зданиях не возобновилась. Там, где некогда пытливые умы пытались разгадать секреты мироздания, ныне разместились несколько музеев.

Поведавший нам эту историю гид с сожалением сообщил, что сегодня в бывшем институте проводятся какие-то работы и туристов временно не пускают.

Увлёкшись рассказом или просто запутавшись в переплетениях многочисленных дорожек, Дипак неожиданно для себя вывел нас к мусорным бакам. Когда он озадаченным голосом оповестил своих туристов об этом неожиданно обнаруженном элементе усадьбы, я, рассмеявшись, сказал, что мы, конечно же, высоко ценим его дотошность и желание показать нам всё досконально, но, пожалуй, от тактильного знакомства с содержанием «мемориальной» помойки воздержимся.

Вскоре Дипак сориентировался на местности, и мы вышли к потерянной было калитке.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 6, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Покинув усадьбу Рерихов, мы спустились по незарастающей народной тропе к дороге и подошли к приютившимся на её обочине продавцам сувениров. На креативно преобразованной местной предпринимательницей в торговый прилавок обычной раскладушке сплочёнными рядами стояли вырезанные из гималайского кедра фигурки божеств индийского пантеона, компанию им составляли статуэтки Будд. Желающие воскурить в домашнем алтаре фимиам могли приобрести небольшие, затейливо изгибающиеся бронзовые курительницы и подсвечники, а также благовония и ароматические палочки.

Отдельной стопкой возвышались традиционные для долины Кулу мужские головные уборы. Шапочки, в которых здесь щеголяют все представители сильного пола от мала до велика, называются «кулу-кэпс», по форме они напоминают большую таблетку. Шляпа шьётся из плотной шерстяной ткани. Тулья головного убора гладкая и однотонная, а по вертикальной части вышивается яркий орнамент, в рисунке которого даже мои не очень чуткие пальцы легко опознали повторяющиеся ромбы и силуэты стилизованных летящих птиц. Примерив одну из кэпс, я пришёл к выводу, что это не мой фасон. В первую очередь, не устроило отсутствие козырька. Наличие такового на излюбленной мною бейсболке неоднократно предохраняло мою буйную голову от столкновения с различного рода верхними препятствиями. Вернув шапку на место, я присоединился к Татьяне, изучающей работы местных резчиков по дереву и кустарей-литейщиков.

По мере того как в руках у нас оказывалась очередная фигурка, раздавался произносимый приятным, чуть хрипловатым женским голосом комментарий: «Шива, Вишну, Ганеша, Парвати, Будда». К моему удивлению, никого из многочисленных местных богов долины Кулу в ассортименте не присутствовало. По-видимому, у туристов они пользуются ограниченным спросом или же, возможно, торговля «коренными божествами» у жителей селений долины считается страшным грехом.

Перебрав множество образчиков народного творчества, мы остановили свой выбор на групповой скульптурной композиции. Неизвестный художник изобразил в кедре священное семейство - Шиву, Парвати и их слоноголового сына Ганеша. Папа и мама восседают, как на своеобразном троне, на Гималаях. Между ними стоит совсем ещё маленький Ганеша. Шива грозно сжимает в правой руке древко трезубца. Парвати, согнув левую руку в локте, выставила вперёд вертикально поднятую ладонь. Резчик постарался тщательно отобразить самые мельчайшие детали. Хорошо прощупывались черты лица, длинные волосы родителей, тонкий хобот и слоновьи ушки малыша, между которыми трогательно приютилась высокая детская шапочка. Помимо скульптурки, нам приглянулись пара простеньких, но симпатичных подсвечников.

Спросив, не хотим ли мы купить ещё что-нибудь, и получив отрицательный ответ, Дипак, взявший на этот раз на себя роль нашего купеческого представителя, приступил к торгу. Впрочем, милая индуска, похоже, не была предрасположена к длительному препирательству и легко сбросила с запрашиваемых первоначально двухсот пятидесяти рупий пятьдесят и поблагодарила нас за покупку. Уложив обретённые «ценности» в дежурный рюкзачок и тепло распрощавшись с хозяйкой торговой точки, мы отправились изучать ещё не посещённые нами достопримечательности горного селения.

История Наггара началась отнюдь не с приезда в эти места семьи Рерихов. «Незадолго» до того, как в знаменитой ныне на весь мир усадьбе обосновались россияне, примерно в три тысячи сотом году до нашей эры, после великой войны, братья Пандавы, герои индуистского эпоса «Махабхарата», прибыли в Наггар и на одной из окрестных возвышенностей возвели неприступный замок.

На холм, к месту, где некогда высились грозные бастионы, мы взбирались по хорошо протоптанной, усыпанной длиннющей хвоей грунтовой дорожке. Подъём к легендарному месту больше всего напоминал обычную лесную прогулку. Щебетали птицы, воздух наполнял аромат расплавившейся на солнце смолы, и только прыгающие с ветки на ветку над нашими головами обезьяны вносили элемент экзотики.

Вскоре, немного взмокшие, мы вышли на поляну, раскинувшуюся на вершине холма. Ощутив ничем не заслоняемый простор, я спросил Дипака: где замок? Гид ответил, что развалины твердыни под нами. Оказалось, что остатки могучих стен и башен давно погребены под наслоениями грунта и только лишь кое-где из земли выступает древняя кладка. Разыскав в кустах с помощью Дипака один из таких участков, мы принялись ощупывать приличных размеров валуны, из которых живший в незапамятные времена каменщик выложил стены какого-то строения. Гид в это время рассказывал, что местные жители однажды попытались использовать камни из древних кладок при возведении своих домов, но ничем хорошим это не закончилось. Решившиеся на святотатство люди становились несчастными, заболевали, а дома их рушились без всяких на то уважительных причин. Выслушав эту предостерегающую информацию, я быстренько вернул на место симпатичный булыжник, который уже было собирался прихватить с собой в качестве бесплатного сувенира.

Когда мы вновь выбрались из зарослей на открытое место, Дипак обозрел окрестности и поведал, что отсюда открывается великолепный вид на недавно посещённое нами поместье Рерихов и институт «Урусвати». Уходить с вершины холма не хотелось. Приветливую поляну заполнял чистейший воздух. Смолистое амбре, доносящееся от диадаров, наполняло душу возвышенным спокойствием и благодатью. Однако экскурсионная программа требовала неуклонного исполнения, и мы нехотя покинули это место силы.

В Наггаре нас ожидал ещё один замок. Не такой древний, но зато гораздо лучше сохранившийся. В истории тихого гималайского селения порой случались весьма неожиданные повороты. В начале XVI века раджа, правящий тогда княжеством Кулу, избрал Наггар своим постоянным местом жительства. И на 150 лет скромное поселение стало столицей пусть и небольшого, но всё же государства. Правителю нужно было где-то жить, и на возвышенности в центре Наггара над крутым обрывом возвели по традиционной для долины строительной технологии, чередуя в стенах кедровые балки и каменную кладку, замок. К нему-то мы и отправились, выслушивая по дороге излагаемую нашим речистым «былинником» историческую справку.

В конце XVII века очередной раджа перенёс столицу из Наггара в город Кулу. Бывшую княжескую резиденцию преобразовали в летний дворец. В таковой роли замок просуществовал до 1846 года, пока не был за символическую цену продан высокопоставленному колониальному чиновнику. Англичанин, слегка реконструировав замок, заменив традиционные для местных строений пандусы лестницами и оборудовав внутренние помещения каминами, весьма выгодно перепродал его государству. Впоследствии в здании располагался суд и квартиры для командированных чиновников. В первые годы независимости в нескольких комнатах разместили школу. В 1970 году бывшую резиденцию правителей долины преобразовали в ВИП-отель, который, не мудрствуя лукаво, назвали просто «Замок». Тем же, кому княжеские апартаменты не по карману, не возбраняется осмотреть за скромную плату внутренние дворы и пройтись по широкой галерее, опоясывающей второй этаж квадратного здания.

Вот и мы, правда, не заплатив ни рупии, вошли на территорию отеля и по деревянным ступеням поднялись на террасу. Прикоснувшись к стене замка, я хотел изучить на ощупь слои, её составляющие, но, к моему разочарованию, оказалось, что вся её поверхность покрыта резными деревянными панелями.

Пройдя мимо нескольких дверей, за которыми, возможно, некогда находились покои раджи, а ныне отдыхают гости отеля, мы завернули за угол и остановились у перил, ограждающих террасу. Дипак попросил нас быть осторожными, так как в этом месте галерея нависает над пропастью, и рассказал связанную с этим участком веранды легенду.

В седую старину один из очередных властителей долины Кулу решил поразвлечь своих многочисленных жён. Для этого он пригласил гастролирующих в Наггаре музыкантов в свой замок. После того как концертная программа была завершена, то ли заметив, что его младшая жена бросает пылкие взоры на юношу-музыканта, то ли поведение артиста породило у раджи смутные сомнения, но он задал супруге, казалось бы, невинный вопрос: кто из гастролёров ей больше всего понравился? Наивная индусская девушка, не заметив подвоха, указала пальцем на приглянувшегося ей исполнителя. Утвердившийся в своих подозрениях патологически ревнивый правитель тут же повелел отрубить бедному юноше голову. Верные слуги князя незамедлительно выполнили жестокий приказ.

Такой скорый переход от невинного развлечения к кровавой расправе привёл юную супругу раджи в неадекватное состояние, и она, гонимая ужасом, бросилась с замковой террасы в пропасть. После того как правитель и его слуги, спустившись вниз, подбежали к несчастной женщине, они обнаружили, что тело её непостижимым образом окаменело, и это чудо свидетельствовало о безосновательности подозрений князя.

Данный момент мне до сих пор непонятен. Получается, что если бы не чудо и бедная супруга по приземлении не превратилась бы в хладный камень, а разбилась, упав с большой высоты, - этот очевидный факт послужил бы доказательством её супружеской неверности. Что же, у легенд своя логика.

Проследовав дальше и завернув за очередной угол, мы вновь остановились у перил. Дипак сказал, что отсюда хорошо видны установленные в двухстах метрах ниже по склону горы памятные камни. Стоят они в тех местах, где некогда верные супруги раджей, следуя  древнему обряду сати, вслед за своими почившими мужьями живыми взошли на погребальный костёр.

Спустившись с галереи, мы прошли в небольшой музей отеля, разделяющий два внутренних двора. С экспонатами там было не богато. Старинный ткацкий станок, традиционная одежда жителей Наггара и небольшая коллекция этнических музыкальных инструментов.

Меня больше всего впечатлила 3-метровая медная труба. Это каким же богатырём должен был быть «пионер», извлекающий мелодии из этого своеобразного «горна»?!

Выйдя из музея, мы прошли в меньший из внутренних дворов. Там находится замковое святилище. К сожалению, попасть внутрь нам не удалось. Узкая дверь, ведущая в небольшую комнату, почему-то была заперта. Пришлось ограничиться выслушиванием очередной легенды о хранящейся в крошечном храме святыне.

Выросшая в горной глуши молоденькая жена раджи никак не могла привыкнуть к роскошной, по её мнению, жизни в Наггаре. Сохла она и тосковала по простоте нравов в родимых местах. Что же, ведь не зря наш великий соотечественник устами персонажа пьесы «Горе от ума»  Чацкого сказал: «И дым Отечества нам сладок и приятен». Так бы и зачахла несчастная горянка, если бы не озаботились её судьбой боги долины Кулу. Собрались они все вместе и стали думать, как бы помочь юной супруге раджи. Решив, что памятный сувенир с родины должен поспособствовать адаптации девушки к новым условиям, превратились боги в пчёл и огромным роем полетели за ним в родные места горянки. Прилетев, выбрали они приличных размеров плоский камень, облепили со всех сторон монолит, подняли его в воздух и направились в сторону Наггара. Обретя в стенах замка кусочек родины, девушка успокоилась, и больше ничто не нарушало её душевного равновесия. Доставленный же волшебным образом камень со временем был обожествлён жителями Наггара. Каждое утро служитель святилища усыпает плоскую поверхность камня жёлтыми цветами, которые, по-видимому, символизируют некогда доставивших святыню волшебных пчёл.

Как и любой сакральный предмет, обожествлённый монолит не терпит непочтительного к себе отношения. Однажды высокопоставленный колониальный чиновник, усомнившись в божественной сути каменной плиты, высмеял суеверия местных жителей. Вскоре англичанин заболел и по истечении недели умер. Выслушав легенду, я, поразмыслив, решил: то, что мы не попали в святилище, наверное, к лучшему. Вдруг мы, сами того не сознавая, каким-либо образом оскорбили бы обидчивый камень? Бог знает, какие могли бы быть последствия...

Радуясь счастливому избавлению от неожиданно возникшей опасности,  через большой внутренний двор мы направились к выходу. По периметру этого двора выстроились собранные по всей долине статуи местных богов-Девата. Вконец запуганный Дипаком, я решил воздержаться от тактильного знакомства с ними. Да и время, отведённое на резиденцию князей Кулу, подошло к концу. Но всё же прежде чем мы покинули замок, Дипак успел изложить ещё одну таинственную историю, связанную с ним.

Несколько веков назад жители Наггара стали замечать, что в ясные лунные ночи во дворе резиденции стала появляться расплывчатая белая фигура. Она торжественно пересекала двор, входила в узенькую улочку и, медленно пролетев по ней, покидала Наггар, удаляясь куда-то в горы. Запоздавшие прохожие, завидев привидение, приходили в ужас. Вначале никто не знал, чей это призрак разгуливает в ночи, пугая путников. Потом кто-то из старожилов опознал в нём давно умершего раджу Нарсинга. Тогда уважаемые люди селения и долины собрались на совет и стали думать, как бы приспособить беспокойного призрака к делу. После долгих дебатов приняли решение придать привидению статус бога и поручить ему хранить долину Кулу. А чтобы он бесприютно не скитался напротив замка, ему построили небольшой деревянный храм. Всё же обретший постоянное место жительства бог Нарсинг иногда покидает его, чтобы указать людям на замеченные им непорядки.

Оставшуюся часть дня мы посвятили некоторым культовым сооружениям Наггара. Придя к выводу, что все многочисленные храмы селения и его окрестностей в силу ограниченности времени посетить невозможно, Дипак провёл нас по трём расположенным неподалёку.

Перед храмом Вишну трепетал на ветру треугольный жёлтый флажок с чёрной свастикой. Нет, там не обосновались последователи «истинных арийцев», просто свастика - безобидный древний индусский символ солнцеворота. В небольшом здании храма нас встретила статуя Вишну, бесстрастно взирающая на северных пришельцев мерцающими в лучах заката посеребрёнными глазами.

Храм Шивы и Парвати гораздо просторнее. Остановившись напротив статуй божественных супругов, Дипак рассказал, что каждое утро их облачают в красивые одежды. Перед ними ставят горшки с рисом и укладывают букеты цветов. Вечером дневные одежды меняют на просторные ночные рубахи и, пожелав божествам спокойной ночи, покидают их до утра.

Следующий храм носил очень красивое название «Трипура Сундари» - красавицы трёх миров. Посвящён он богине-матери Дурге. Храм, выстроенный из кедра, имеет не характерную для Индии форму пагоды. Все три этажа святилища богато украшены резьбой. Компанию прекрасной, вечно юной повелительнице всех миров в храме составляют статуи Шивы, Парвати, Лакшни, Ганеша и ещё многих богов. Пройдясь по нижнему этажу, доступному для туристов, мы почувствовали, как хорошо дышится в прогретых за день кедровых стенах храма.

Очередной насыщенный впечатлениями день подошёл к концу, и мы в быстро надвигающихся сумерках, томимые вдруг навалившейся усталостью, не спеша побрели к приютившему нас отелю.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 7, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Ночью к Наггару, бесшумно ступая мягкими лапами, по горным вершинам подкрались тяжёлые, чрезмерно насыщенные влагой и атмосферным электричеством тучи. Вскоре над мирно спящим селом разразился микрокатаклизм, который в долине Кулу скромно называют грозой. Из сна меня вырвал сотрясший всё здание отеля оглушительный громовой раскат. За первым могучим звуковым ударом последовали ещё несколько.

Пробуждённое непрерывной канонадой, моё сознание, ещё окончательно не вырвавшееся из объятий Морфея, потеряв три с лишним десятка лет жизни, почему-то решило, что я вернулся в армейскую юность и нахожусь на Ютербогском полигоне. Рядом с расположившейся на непродолжительный отдых нашей противотанковой батареей по неведомым целям работают, грохоча и заставляя подпрыгивать землю, самоходные гаубицы. Впрочем, мне и моим сослуживцам, изрядно вымотавшимся за время учений, этот громковатый аккомпанемент ничуть не мешает спокойно дрыхнуть.

Наконец, ощутив, что подо мной не твёрдая земля полигона, а мягкая постель, я осознал, где нахожусь и что происходит. Выдав в темноту номера не то от облегчения, не то от разочарования выразительную малоцензурную фразу на русско-армейском, откинулся на подушку и под непрекращающиеся раскаты грома и рокот падающих на металлическую крышу ливневых потоков вновь заснул.

Татьяна как человек с ничем не замутнённой совестью спит очень крепко. Утром она с удивлением выслушала мой рассказ о неожиданном ночном пробуждении. Впрочем, если бы не насыщенный озоном воздух, тёплые солнечные лучи, заполнившие номер, и меня заставили бы усомниться в реальности промчавшейся над Наггаром могучей грозы.

Вновь воссоединившись после завтрака с Дипаком, мы направились к автомобилю с водителем Гири, поджидающим в нём своих пассажиров.

В тот день программой тура был запланирован подъём к перевалу Ротанг и знакомство с важной точкой на пути в высокогорную Индию - городком Манали. От Наггара до него предстояло проехать 30 км, а затем ещё 50 км горного серпантина до находящегося на высоте около четырёх километров перевала.

Перевал Ротанг, или, как его называл Дипак, «Рохтанг», отделяет зелёные плодородные долины предгорьев Гималаев от высокогорных пустынь. До конца XIX века купцы и путешественники, направляющиеся в Китай и Тибет, называли лежащий на пути к этому перевалу Манали концом обитаемого мира. От этого городка начиналась очень трудная, проходимая только в несколько летних месяцев года дорога в Ладакх - «Малый Тибет». В беду можно было попасть уже на первом, самом низком, но в то же время наиболее коварном из-за резко и непредсказуемо меняющейся погоды перевале Ротанг. В любой момент на торговый караван или одинокого путника из внезапно опустившихся на горы туч могли обрушиться ледяные струи дождя или повалить снег. Гортанно звучащее слово «ротанг» переводится на русский крайне пугающе - «груда трупов». Это говорит о том, что далеко не всем путешественникам удалось перевалить через него благополучно. Дипак рассказал, что в 1911 году во внезапно обрушившейся на перевал снежной буре погибли более четырёхсот человек. Впрочем, и в наши дни с неосторожными туристами на Ротанге периодически происходят трагические случаи.

Несмотря на достижения современной цивилизации, дорога от перевала до столицы Ладакха - города Леха - непроходима с октября по июнь. В месяцы же, когда она становится условно проходимой, индийские дорожники непрерывно её не столько ремонтируют, сколько восстанавливают.

Идущие из Манали автобусы преодолевают 473 км до Леха за два дня, останавливаясь на ночлег в посёлке Кейлонг. На джипе, если повезёт, можно добраться за 18 часов. Особо бесстрашные туристы отправляются в путь на мотоциклах и велосипедах, и за какое время они доберутся до столицы Ладакха, зависит только от них самих и милости богов.

Я спросил у Дипака, что заставляет множество людей со всех сторон света вместо того, чтобы за час с небольшим комфортно долететь на самолёте от Дели до Леха, путешествовать по трассе, входящей в пятёрку самых опасных в мире, при этом постоянно рискуя свалиться в пропасть, угодить под камнепад или попасть в оползень. Гид ответил, что дорога, разумеется, очень утомительная, страшная. Большие высоты и нехватка кислорода часто вызывают приступы «горняшки» - горной болезни, но в то же время встречающиеся на всём её протяжении необычайные пейзажи и панорамы делают её и одной из самых красивых в мире.

На фоне пронзительной небесной синевы перед путешественником предстают лишённые растительности фиолетовые, сиреневые, розовые, жёлтые, лимонные, коричневые и просто серые горы. Их необыкновенные формы, потрясающая расцветка заставляют забыть об усталости и опасностях пути.

Зачарованный рассказом Дипака, я даже не сразу заметил, что после очередного витка серпантина наш автомобиль остановился, и очнулся только, когда гид с водителем, хлопнув дверцами, вышли. Моё и Татьянино недоумение продлилось недолго, и вскоре индийская составляющая нашего экипажа, вернувшись, сообщила пренеприятное известие. Оказалось, что навестившая ночью Наггар гроза, по-видимому, обидевшись на мой русско-армейский, вскоре удалилась в сторону перевала и, мстительно обрушив камнепад на узкую горную дорогу, перекрыла её на приличном протяжении. Сколько времени у дорожников уйдёт на расчистку трассы, неизвестно, и нужно решать, будем ли мы терпеливо ждать, рискуя проторчать в образовавшейся пробке до вечера, или же вернёмся в Манали.

Татьяна, крайне болезненно относящаяся к любому сокращению программы и постоянно стремящаяся к её расширению, спросила, чего мы лишимся, не побывав на запланированной высоте. Дипак поведал, что большинство индийских туристов привлекает возможность, оказавшись на перевале, вкусить недоступных в тропическом климате радостей Российской зимы. Они с детской непосредственностью валяются в лежащем на пологих склонах снегу, лепят из него различные фигуры, играют в снежки, катаются на санках, пытаются освоить лыжи. Всю зимнюю амуницию желающие могут получить за небольшую плату в расположенных рядом со снежными склонами многочисленных точках проката. Туристов из стран, в которых снег не является диковинкой, привлекают прекрасные виды, открывающиеся сверху на лежащее за перевалом плато Лахул.

Немного огорчившись превратностями судьбы, утешив себя тем, что снег для нас не экзотика, а великолепные виды мы можем оценивать только со слов гида, решили возвращаться в Манали.

Виртуозно развернувшись на зажатом между отвесной скалой и крутым обрывом узком дорожном полотне, Гири повёз несостоявшихся покорителей грозного перевала в горный городок, который совсем недавно мы проехали, не останавливаясь.

Редкий населённый пункт может похвастаться историей основания, уходящей к временам всемирного потопа. Из очередной легенды, поведанной Дипаком, следовало, что Манали - один из них. В допотопные времена фанатичный почитатель бога Вишну, правитель и великий мудрец Ману забрёл на берег некоего водоёма. Выплыла вдруг из глубин маленькая рыбка и обратилась к нему с просьбой о спасении от грозящей ей неминуемой гибели. Что могло вызвать для малька фатальные последствия, гид не уточнил. Великий мудрец поместил рыбёшку в счастливо подвернувшийся глиняный кувшин, наполненный свежей водой, и забрал с собой. Вскоре малёк начал расти не по дням, а по часам. Мал стал ему кувшин, и Ману выпустил полюбившуюся рыбку в ближайшее озеро. Но и озеро совсем скоро стало тесновато для дивной рыбы, тогда правитель переместил её в море. И вновь история повторилась. Вскоре морские берега перестали вмещать в себя Чудо-юдо Рыбу-кит. Пришлось переправлять её в океан. Обретя наконец необходимые жизненные просторы, водоплавающий питомец, доставивший столько хлопот мудрецу, обратился к Ману с небольшой речью, в которой поведал, что он вовсе не рыба-мутант, а аватар так почитаемого правителем бога Вишну и пришёл спасти его и немногих избранных от всемирного потопа. В последовавших затем подробных инструкциях по выживанию было сказано, что Ману нужно быстренько построить большое судно. Поместить в него семена всех растений и по паре всяких тварей, проживающих на суше. Затем, когда всё прибывающие воды прихлынут к месту жительства правителя, ему следует погрузиться на этот ковчег вместе со своими семью сыновьями и их жёнами. Вняв  предупреждению, полученному от неожиданно оказавшейся почитаемым богом рыбы, Ману незамедлительно приступил к выполнению спасительных рекомендаций.

И наступили дни, назначенные высшими существами для истребления путём утопления всей сухопутной жизни на Земле. Разверзлись хляби небесные, и на Землю обрушились потоки воды.

Но не тут-то было! Замысленный богами геноцид не совсем удался. По бескрайним водным просторам образовавшегося по истечении непрерывных многодневных ливней Мирового океана в поисках хоть какого-нибудь клочка земли двигался управляемый немногочисленными остатками допотопного человечества, гружённый генофондом флоры и фауны огромный корабль.

Многодневное плавание успешно завершилось, когда ведомый Ману ковчег достиг выступающих из вод вершин Гималаев и причалил к склону одной из гор. На месте швартовки легендарного судна впоследствии и был основан город, названный в честь патриарха нового человечества Манали, что означает - обитель Ману.

Уловив несомненную аналогию поведанного Дипаком предания с описанными в Библии схожими событиями, героем которых выступал праведник Ной, я неожиданно осознал, что, как это ни странно, но, похоже, мы приближаемся к легендарному Арарату. Впрочем, после недолгих размышлений у меня возникла версия, что, возможно, всё-таки во времена потопа ковчегов было несколько, и причаливали они к вершинам в разных горных системах. Опасаясь пропустить что-нибудь из рассказа гида, я оставил думы о загадках истории на потом и внимательно вслушался в излагаемую им информацию.

Веками жители затерянного в горах поселения занимались мирным сельским трудом, традиционными ремёслами, предоставляли возможность отдыха путникам и пополняли припасы торговых караванов, молились богам, в том числе и обожествлённому мудрецу Ману. Идиллия закончилась во второй половине XX века. Со всего мира и из самой Индии в горы потянулись туристы. С каждым годом поток желающих насладиться местными красотами возрастал. Ныне тихое некогда местечко превратилось в оживлённый горный курорт. Дополнительный шарм привнесли в Манали осевшие здесь после присоединения Тибета к Китаю беженцы из этой страны. В конгломерате составляющих курорт трёх близрасположенных поселений туристы могут подобрать отдых на свой вкус. В Старом Манали селятся те, кто ценит тишину и патриархальный образ жизни. В расположенном немного ниже Новом - останавливаются те, кто любит шоппинг, а вечера проводить в оживлённых кафе и ресторанчиках. Желающие совершать омовения в лечебных термальных источниках выбирают селение Вашишт. Из каждого поселения можно отправиться в короткий треккинг по лесным тропинкам или же в длительную горную экспедицию.

Проехав через сосновый бор, наполнивший салон автомобиля ароматом хвои, и прогромыхав колёсами по металлическому мосту, машина вскоре остановилась. Дипак объявил, что мы прибыли в Старый Манали и сейчас отправимся в храм Ману.

Засидевшись в автомобиле, мы с удовольствием покинули его и начали бодро подниматься по уходящей вверх узкой улице, звонко постукивая тростями по неровной брусчатке. Из дворов домов, мимо которых мы проходили, вкусно пахло ароматным сеном. Иногда моя голова задевала свисающие с небольших балкончиков охапки, по-видимому, лечебных трав. Временами Дипак предупреждал нас о выставленных около некоторых дверей ткацких станках с недовязанными шалями. Куда подевались ткачихи, для нас осталось загадкой. Но в отсутствии мастериц мы не решились на ощупь познакомиться с технологией производства традиционных платков долины Кулу.

Вскоре уютная улочка вывела нас к расположенному на ровном участке скалы святилищу. Единственный в Индии храм Ману возведён именно на том самом месте, где, как утверждают индуистские эпосы, патриарх нового человечества после вынужденного длительного плавания впервые ступил на твёрдую землю. С точной датировкой постройки храма у Дипака возникли затруднения. Но, судя по тому, что при возведении стен использовали современный бетон, возраст этого культового сооружения насчитывает максимум несколько десятилетий. Впрочем, о том, что свято место и раньше не было пусто, говорят взятые из более древней постройки и вмурованные в новые стены камни с нанесёнными на них в незапамятные времена таинственными надписями.

Мы так и не узнали, какими архитектурными особенностями обладало расположенное здесь прежде древнее святилище. Современный храм зодчий нового времени возвёл в стиле «шикхара». Услышав незнакомое слово, мы попросили гида быть проще и объяснить «на пальцах» слабо разбирающимся в тонкостях зодчества Индии туристам, что означает сей термин. Из последовавших пояснений поняли, что стоим перед небольшим храмом, чью алтарную часть венчает высокая пирамидальная башня, которая и является основным признаком древнеиндусского архитектурного стиля «шикхара» - в переводе с санскрита «горная вершина».

На этот раз, входя в храм, звонить в привратный колокол мне пришлось за двоих: священнослужители подвесили его так высоко и привязали к «языку» настолько короткую верёвку, что вовсе не малорослая Татьяна просто не смогла дотянуться до её конца.

Внутри святилища, как ни странно, не оказалось ни изображений, ни изваяний обожествлённого брахмана Ману. Зато присутствовали, по утверждению Дипака, красивые статуи более известных миру богов и богинь. Если с изваяниями Шивы, Кришны и Вишну мы встречались довольно часто, то условно лицезреть грозных Дурга и Калли доводилось редко. Поэтому мы попросили поподробнее описать этих суровых божественных женщин. Богиня-воительница Дурга гордо восседала на гривастом льве, удерживая в своих многочисленных руках оружие и атрибуты, доверенные ей другими высшими существами, - лотос Брахмы, трезубец Шивы и морскую раковину Вишну. Рассвирепевшая отчего-то богиня Калли повалила попытавшегося остановить её Шиву и едва не оторвала ему голову. Ох, не вовремя он отдал подержать своё оружие  Дурге! На шее Калли висит изящное ожерелье из человеческих черепов. Хищно высунутый изо рта язык готов слизывать пролитую рассерженной богиней людскую кровь.

На фоне статуй неукротимых богинь изваяния победителей десятиголового демона Раваны - бога Рамы с любимым луком в руках и его верного слуги, царя обезьян Ханумана, сжимающего тяжёлую палицу, - смотрятся памятниками пацифистам.

Когда осмотр скульптур был завершён, я всё-таки спросил у гида: «Почему в храме Ману нет его изображений?» Пока Дипак объяснял, что великий брахман не только привёл ковчег к «земле обетованной», но и после того, как обосновался в этих местах, создал свод законов для будущего человечества, я как-то сошёл с волны. Возможно, пропитанная благовониями атмосфера храма затуманила моё сознание, но в ходе пояснений Дипака о вмурованных в стены камнях с текстами у меня почему-то возникла ассоциация со священными скрижалями. Предполагаю, что высеченные в камне письмена содержат часть статей законов, разработанных Ману, и они-то и воплощают в себе образ великого законодателя.

Выйдя из храма, мы вновь окунулись в сельскую пастораль и не спеша двинулись вниз по уже знакомой извилистой улочке. В привычные деревенские шумы - мычание коров, блеянье коз и ленивый собачий лай - вклинились загадочные звуки размеренных сочных ударов по чему-то влажному. Естественно, за разъяснениями обратились к гиду. Дипак, определив источник заинтриговавших нас звуков, поведал, что местная жительница затеяла стирку и, намылив очередную партию белья, колотит по ней тяжёлой деревянной колотушкой. По-видимому, семья женщины ещё не накопила денег на стиральную машину, а может быть, люди просто не хотят расставаться с проверенным веками традиционным способом избавления одежды от грязи.

Патриархальный Старый Манали отделяет от Нового всего пара километров. И вскоре после того, как мы покинули тихий городок, в салон автомобиля ворвались гудки клаксонов, треск двигателей тук-туков, рокот мотоциклов и прочие техногенные звуки, присущие современным индийским поселениям.

Главная и чуть ли не единственная улица Нового Манали с почему-то морским названием Молл протянулась на несколько километров вдоль векового кедрового бора, отделяющего город от реки Беас. На ней располагаются многочисленные отели, дорогие рестораны, скромные закусочные, турагентства, масса магазинов и магазинчиков, небольшие сувенирные лавочки, большой рынок, автовокзал и  всё остальное, что может понадобиться туристу.

Дважды в «королеве горных курортов», как иногда называют Манали индийцы, гостил Джавахарлал Неру. В память о тех визитах и просто в знак уважения к первому премьер-министру независимой Индии в центре города установлен его памятник. В своё время побывала здесь и Индира Ганди, но её монумента пока в Манали нет.

Оставив Гири отдыхать в кондиционированном салоне, мы выбрались на оживлённую улицу. Ненадолго влившись в разноязыкую толпу, вскоре отделились от неё, свернув в переулок, ведущий к возведённому  тибетскими беженцами монастырскому комплексу. Перед тем как войти в молитвенный зал буддийского святилища, остановились, чтобы с помощью Дипака обозреть главный храм обители снаружи. Нижний участок высокой трёхъярусной пагоды расписан ярким тибетским орнаментом. На фасаде второго яруса резвятся рельефные драконы. Третий украшают изображения оленей и священные для буддистов тексты. Всё это великолепие венчает четырёхскатная металлическая крыша, блистающая на солнце позолоченными деталями.

Вступая под крышу храма, я подсознательно ожидал услышать размеренное чтение мантр, но, по-видимому, время молитв либо уже прошло, либо ещё не наступило. Где-то в обширном зале тихо разговаривали туристы, а может быть, прихожане, да ещё с улицы доносились звонкие детские голоса.

Пройдя в глубь помещения, мы остановились перед фигурой, восседающей на лотосе и сверкающей в солнечных лучах. Трёхметрового черноволосого кудрявого Будду, обряженного в золотые одежды, охраняли стоящие по бокам статуи телохранителей с устрашающими копьями в руках. На мой вопрос, нельзя ли подойти поближе к скульптурной композиции и посмотреть её тактильно, Дипак ответил, что это невозможно. Оказалось, мудрые тибетцы, по-видимому, предвидя визит двух любящих распускать руки незрячих россиян, поместили великого учителя и его охрану на пёстро раскрашенный пьедестал высотой в два с половиной метра. Пришлось удовлетвориться описанием гида. Позади композиции, под потолком зала, располагается галерея, на которой стоят статуи других воплощений Будды. Среди них присутствовал и наш ревалсарский знакомец Падмасамбхава. Погладив неприступный пьедестал, мы отошли от него, и Дипак подвёл нас к стойке, на которой лежал завёрнутый в красивую ткань толстый фолиант. Что это за книга, он не знал. По-видимому, какое-то буддийское святое писание. Осторожно проводя рукой по укрывающей книгу ткани, я нечаянно смахнул с неё несколько оставленных паломниками монет. Пришлось лезть в карман и возмещать нанесённый урон.

Стены храма украшали рисунки на ткани в тибетском стиле «танка». Все они были посвящены различным эпизодам из жизни Будды. Подойдя к одному из них, Дипак поведал, что на нём изображён Будда настолько долго медитирующий под деревом, что от основателя одной из мировых религий остались только кожа да кости. На другом рисунке Великий Учитель блаженствует, достигнув состояния нирваны.

В ходе перемещений по храму я периодически слышал, как кто-то ходит над нашими головами. Спросив у Дипака, пойдём ли мы на верхние этажи, получил отрицательный ответ. Верхние ярусы пагоды могут посещать только ламы, и это они, передвигаясь по своим таинственным делам, сотрясают потолок.

Выйдя из храма, мы направились в сторону, откуда доносилось знакомое тарахтенье. Кручение молитвенных барабанов на этот раз немного затянулось. В монастыре, как скрупулёзно подсчитала Татьяна, их оказалось сто восемь.

Цифра эта, как и любая цифра на Востоке, неслучайна. Сведущий в этом вопросе гид пояснил, что сто восемь - это произведение девяти планет, умноженных на двенадцать знаков Зодиака.

Перед тем как покинуть монастырь, немного прогулялись по его территории. В одном месте наше внимание привлекли раздающиеся откуда-то глухие стуки и громкие крики. И вновь нам понадобились комментарии Дипака. Монастырь существует на пожертвования прихожан, паломников, туристов и выручку, полученную от продажи изготовленных в обители ковров. Около ковровой мастерской мы и находились. Работающие в ней ламы, по-видимому, вышли на обеденный перерыв и решили сыграть в чоло - тибетскую разновидность европейской игры в кости. Заинтересовавший нас шум производили игроки, выплёскивающие свой азарт в громкие крики и удары деревянными пиалами по коврику, служащему игровым полем. С расположенной поблизости веранды на активно отдыхающих работников мастерской бросали завистливые взгляды другие ламы, занятые нанесением священных текстов на молитвенные флажки.

Покинув монастырь, мы вновь окунулись в светский шум главной улицы. Продвигаясь к ожидающему нас автомобилю, Дипак отметил, что в пёстрой толпе туристов часто встречаются индийские юноши и девушки, идущие рядом и бросающие друг на друга нежные взгляды. Скорее всего, это новобрачные.

По всей Индии Манали славится среди молодожёнов как весьма привлекательное место для проведения медового месяца. Татьяна не пропустила волнующую большинство представительниц слабого пола информацию и тут же спросила, а где Дипак и его жена провели медовый месяц. Гид ответил, что сразу же после свадьбы он и Свати отправились в Бутан. Там им очень понравилось. Юную супругу Дипака особенно поразило непривычное для густонаселённой Индии малолюдье.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 8, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Ведущая к следующему священному месту горного курорта дорога не заняла много времени. Всё же пока автомобиль преодолевал крутой подъём, Дипак успел изложить очередную легенду, в которой мы вновь встретились с персонажами эпоса «Махабхарата». Герои древнеиндийского памятника литературы, пятеро братьев-пандавов, из-за козней кузенов были вынуждены отправиться в многолетние скитания. Для странствий они выбрали комфортную в плане климата долину Кулу. Как-то раз забрели они в обширный густой лес, не ведая того, что обитают в его чаще страшные демоны-людоеды. Демонов, связанных родственными узами, было двое: брат по имени Хидимба и сестра его Хадимба. Учуяв, что в родном лесу запахло человеческим духом, милый братик поручил сестрёнке заманить путников поглубже в лес и там убить. Сам же занялся заготовкой дров для предстоящего пиршества. Незаметно подкравшись к пандавам, демоница Хадимба внимательно оглядела могучих братьев и неожиданно для себя с первого взгляда влюбилась в одного из них. Не решившись предстать перед любимым в своём истинном, не очень привлекательном обличье, Хадимба, прибегнув к помощи колдовства, превратилась в ослепительно красивую женщину. Представляю, как опешили пандавы, когда из лесных кущей к ним вышла одетая в красивые наряды, украшенная гирляндами цветов очаровательная дама.

По-видимому, завязавшаяся светская беседа несколько затянулась.  Обеспокоенный долгим отсутствием сестры и гонимый здоровым аппетитом, Хидимба отправился на поиски. Узрев, что вместо разделки пандавов на жаркое Хадимба с ними кокетничает, демонический брат пришёл в ярость. Выскочив из кустов, набросился Хидимба на сестру, но вступился за прекрасную демоницу её избранник. В ходе произошедшей драки организм демона получил несовместимые с жизнью повреждения, и на одного людоеда в этом лесу стало меньше. Хадимба, слегка опечаленная гибелью брата, поведала его победителю всю правду о себе и попросила взять её в жёны. Избранник демонессы не сразу дал ответ, но всё же после продолжительных колебаний согласился заключить с Хадимбой супружеский союз. Однако, по-видимому, испытывая некоторые опасения, вызванные прошлым невесты, запятнанным людоедством, юноша перед вступлением в брак выдвинул следующее условие. Пока у вновь образованной семейной пары не родится сын, муж будет проводить с женой время только от рассвета до заката, а на ночь станет удаляться в общество своих братьев.

Опьянённая любовью демонесса согласилась с выдвинутым требованием, и потекла у новобрачных немного странноватая семейная жизнь. В положенное время родился у супругов здоровый мальчик. Шли годы, срок изгнания братьев-пандавов подошёл к концу, и они ушли из долины. Подросший сын Хадимбы последовал за ними.

Не знаю почему, но демонесса не отправилась в путь вместе с любимыми мужем и ребёнком. Покинутая всеми, осталась она в родном лесу. Скрашивая одиночество, предавалась Хадимба аскезе, подолгу читала молитвы, периодически медитировала. Отшельничество и благостный образ жизни бывшей жестокой людоедки преобразовали её демонический образ в божественный. Ныне Хадимба весьма почитаема по всей Индии, но особым уважением пользуется в долине Кулу. К храму этой обладающей весьма суровым характером богини мы и направлялись.

К святилищу, расположенному в глубине леса, вела усыпанная кедровой хвоей дорога. Движение транспорта по ней не приветствуется, и мы, вдыхая лесные ароматы, с удовольствием преодолели несколько сот метров грунтовки пешком.

Над пещерой, в которой некогда обитала богиня Хадимба в телесном состоянии, в 1553 году по приказу раджи Бахадура Сингха был возведён храм. Профессия архитектора и ныне подразумевает высокую ответственность, заниматься же зодчеством в Средневековье было смертельно опасно. Причём к фатальным последствиям могли привести как неудачи в строительстве, так и возведение шедевра архитектуры. Ярким примером непростой жизни средневековых зодчих может послужить судьба архитектора, спроектировавшего храм Хадимбы. По окончании строительства раджа Бахадур Сингх обозрел его результаты и настолько ему понравилось возведённое святилище, что, вначале щедро вознаградив зодчего, правитель затем повелел отрубить ему правую руку, дабы не смог гениальный архитектор создать впоследствии ничего превосходящего красотой выстроенного по его проекту храма.

Ничему не научил полученный от раджи жестокий урок мастера. Удалившись в другой регион Индии, зодчий, предварительно натренировав левую руку, возвёл ещё более великолепное святилище. «Благодарные» заказчики, исходя из тех же соображений, что и раджа Бахадур Сингх, поступили более радикально: выдающемуся архитектору отрубили гениальную голову.

Поведав эту печальную историю, Дипак приступил к описанию внешнего вида храма Хадимбы. На широкой каменной платформе стоит четырёхъярусная деревянная пагода, каждый ярус которой завершает широкая четырёхскатная крыша. Верхний сферический этаж венчает бронзовый шар, из него выступает трезубец Шивы.

Присутствие любимого оружия и символа бога-разрушителя на маковке храма Хадимбы меня озадачило. Дипак разъяснил, что сейчас индийцы отождествляют эту богиню с одним из воплощений жены Шивы - Парвати. Я ещё не успел забыть совсем недавно услышанную романтическую легенду о вступлении в брак людоедки Хадимбы с одним из братьев-пандавов и спросил - почему забыли о законном супруге? Запутавшись в объяснениях гида о тонкостях мифологии Индии и допускаемых в индуизме многочисленных воплощениях и перевоплощениях, я попросил Дипака вернуться к описанию храма. Высота пагоды 24 метра. Однако окружающие вековые кедры уходят своими кронами ещё выше, образуя над святилищем приятную тень. Нижний ярус окружён верандой с резными колоннами. Богатой резьбой также украшены стены. Из почерневшего дерева выступают рельефы слонов, как-то уж очень затейливо изображённых крокодилов, оленей, богов и богинь. На свободных от резьбы участках фасадов первого этажа закреплены многочисленные рога местных травоядных.

Переступив высокий порог и согнувшись под низкой притолокой, мы вошли в небольшое сумеречное внутреннее помещение. По-видимому, здесь и была некогда пещера, служившая домом Хадимбе. В плотно утоптанный земляной пол вросла прямоугольная каменная плита. Примерно в центре монолита мы нащупали вымазанное чем-то липким углубление с уходящим куда-то вниз отверстием. В обязанности потомков княжеских семей долины Кулу входит приношение суровой богине кровавых жертв. Периодически прихожане, желающие обрести милость Хадимбы, передают одному из современных раджей козу. Предназначенное на заклание животное, войдя в храм и предчувствуя неладное, трепещет. Несчастной трясущейся козе пускают кровь и сцеживают её в обследованное нами углубление. Если заполнившая отверстие кровь начинает фонтанировать, жертвоприношение прошло удачно и богиня удовлетворена, если фонтан не образовался, нужно поднести богине ещё одно животное. Голову и одну из передних ног козы оставляют на камне, остальное возвращают жертвователю.

Ещё в процессе рассказа Дипака об этом милом народном обычае Татьяна стала судорожно искать в сумочке влажные салфетки. Я также быстренько продезинфицировал свои ладони. Уже после возвращения из Индии осенью я наткнулся в интернете на любопытную информацию. Новость из полюбившейся нам страны гласила, что по решению Индийского суда кровавые жертвоприношения в святилище Хадимбы были запрещены. В комментарии говорилось, что главный священнослужитель храма провёл переговоры с богиней, и она милостиво согласилась принимать менее шокирующие защитников животных подношения.

Между тем хихикающий Дипак продолжил знакомить нас с интересными особенностями святилища. Хадимба считается в долине Кулу покровительницей дождя. Поэтому когда выпадает засушливый год, божков со всей долины привозят в этот храм и на ночь запирают в нём. В их задачу входит уговорить раскапризничавшуюся богиню даровать селянам дождь. Также суровая Хадимба занимается воспитательной работой с местными божками. Если в какой-нибудь деревне учащаются несчастья, начинают болеть люди или гибнет урожай, проштрафившегося деревенского девата привозят на суд богини. Деталей гид не объяснил, но по каким-то приметам священнослужители определяют, оправдала ли Хадимба божка или приговорила к заключению в своей обители. Если беды в подведомственном девата селении не прекращаются, статую божка, не вставшего на путь исправления, лишают пищи, то есть по утрам не ставят перед идолом положенную ему чашу с рисом.

Перед тем как вернуться на лесную дорогу, подошли к установленному у храма изваянию Хадимбы. Извинившись и попросив богиню не счесть наше поведение за непочтительное, осторожно потрогали выпирающие из её рта грозные, длиною в локоть, клыки. Непросто было пандаву целовать свою избранницу!

Остаток дня мы посвятили шоппингу. Впрочем, наши покупки ограничились очередными сувенирами. От одного из уличных прилавков мы не сумели уйти, не приобретя понравившуюся подвеску, подобные которой, по словам Дипака, индийцы вешают на дверь. Усыпанный по краю острыми, загнутыми по часовой стрелке треугольными лучами бронзовый диск сантиметров 15 в диаметре с вычеканенными образами Лакшни и Ганеша в центре очень нам приглянулся. По краям диска позвякивали на ветру крохотные колокольчики, снизу висел более солидный.

Заслышав ритмичный рокот, раздающийся над улицей, направились в его сторону. Продавец барабанов сольным выступлением привлекал внимание покупателей к своему товару. Минут 10 мы с Татьяной упоённо колотили по напоминающим своей формой большие песочные часы барабанам, пока не выбрали для себя один из них.

Продолжив прогулку по шумной улице Манали, набрели на самый недорогой в мире автомобиль. Дипак сказал, что эта выпускаемая в Индии машина называется «Тата Нано». Стоит она около двух с половиной тысяч долларов.

Подсознательно настроился увидеть нечто вроде крохотной малолитражки-«инвалидки», на которой перемещались в фильме «Операция Ы» колоритные персонажи, воплощённые на экране актёрами Моргуновым, Никулиным и Вициным. Вопреки моим ожиданиям на ощупь чудо индийского автопрома выглядело очень даже неплохо. Металлический четырёхдверный кузов длиной в три метра, шириной и высотой в полтора создавал ощущение, что в салоне комфортно разместятся пять человек. На мой вопрос, какую максимальную скорость способна развить эта машина, Дипак ответил: «Километров сто в час». Завершив шапочное знакомство с «Тата Нано» и пока нас не заподозрили в попытке угона, очистили влажными салфетками ладони от собранной с кузова пыли и продолжили променад.

Вечером я, почти как юный пионер, вышел из автомобиля, возвратившего нас в Наггар, с барабаном на шее и держа в руке вместо флага свою длинную трость.

Распрощавшись до утра с Гири и Дипаком на тихой улице, неспешно понесли полученные нами за этот день богатые впечатления в номер отеля, гостеприимно распахнувшего свои двери перед восовцами.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------

Журнал "Наша жизнь" # 9, 2018 год

Три визита в Индию

Визит второй: «Легенды Гималаев»

Дни, отведённые программой тура на знакомство с селением Наггар, городом Манали и их окрестностями, богатыми на легенды и красоты природы, подошли к концу, и очередным солнечным утром ведомый Гири автомобиль устремился к городу Манди, находящемуся на противоположном конце долины Кулу.

Оставив позади извивы горного серпантина и выбравшись на более-менее ровный участок дороги, машина радостно заурчала и набрала приличную скорость, но вскоре водитель притормозил и принял к обочине. Существенное замедление движения было вызвано тем, что, заняв больше половины проезжей части дороги, нам навстречу двигалась торжественная процессия. Направлялась она, вероятнее всего, в одно из селений долины, в котором в тот день отмечался праздник, посвящённый местному божеству.

Вначале мимо нашего медленно движущегося автомобиля прошли одетые в национальные костюмы мужчины. На своих плечах они несли в резном деревянном паланкине, разукрашенном гирляндами цветов и яркими лентами, статую своего деревенского девате. За ними следовали барабанщики, на ходу извлекавшие из своих инструментов зажигательные ритмы. За музыкантами, пританцовывая и распевая славящие сельское божество песни, двигалась компания нарядных девушек и юношей.

Описывая происходящее за стёклами машины действо, Дипак пояснил, что местных богов в долине сотни, поэтому практически каждый день хотя бы в одном из селений проходит праздник. Подобные жизнерадостные процессии порой неделями путешествуют от деревни к деревне, останавливаясь на ночлег там, где их застигло тёмное время суток, и питаясь подношениями сердобольных людей.

Такое обилие торжеств в этом регионе заставляет проезжающих по долине водителей автомобилей быть очень внимательными. Часто в сумерках фары машин высвечивают на обочинах дороги, а иногда и на ней самой покачивающиеся фигуры мужчин. Это двигаются в направлении родного дома изрядно вкусившие праздничного самогона крестьяне.

Внимая гиду, я незаметно впал в томное состояние. Завораживающий рокот барабанов, зажигательные напевы юношей и девушек вызвали настойчивое желание покинуть автомобиль и, позабыв обо всём, присоединиться к этой беззаботной процессии, вместе с ней бродить от селения к селению, от праздника к празднику, иногда прихлёбывая из фляги тонизирующий самогон и на ходу разучивая местные танцы и песни.

К счастью, миновав молодёжный хвост колонны, Гири прибавил газу, и мимолётное помутнение моего обычно рационального сознания прошло.  Хождение Андрея Александровича в народ долины Кулу не состоялось. Впрочем, вряд ли мне позволили бы воплотить в жизнь внезапно возникший душевный порыв дражайшая супруга и отвечающий за вверенных его попечению туристов гид.

Пронзительный гудок промчавшегося мимо нас автомобиля окончательно прогнал наваждение, и я попросил Дипака напомнить программу на предстоящий день. Гид поведал, что к вечеру мы должны прибыть в город Шимлу, преодолев 260 километров нелёгкого пути, но по дороге обязательно сделаем остановку в городе Манди. Миновать этот населённый пункт, не посетив хотя бы пару-тройку из расположенных в нём многочисленных храмов, было бы непростительно. Манди мы уже дважды проезжали, вначале направляясь из Дхарамсала в Ревалсар, а затем во время переезда из Ревалсара в Наггар. Во второй раз мы ненадолго останавливались на одной из торговых улиц города, и я даже успел свести мимолётное знакомство с одним из местных жителей. Стоя в приятной тени и мирно покуривая у крылечка небольшого магазина, в недрах которого скрылись Татьяна и Дипак, я услышал, как кто-то подходит ко мне. Приятный мужской голос произнёс длинную фразу на английском языке. Выделив из неё знакомое слово «help», я понял: человек интересуется, не нужна ли мне помощь. Используя свой весьма ограниченный запас английских слов, я поблагодарил мужчину и ответил, что в помощи не нуждаюсь: просто ожидаю совершающую «священный» шоппинг супругу.

В ходе завязавшейся беседы выяснилось - этот добрый человек проживает в Манди. Сам он будет из сикхов, и вышел на улицу, чтобы купить свежую газету. Происхождение временами доносящегося до меня запаха типографской краски получило своё объяснение. В свою очередь сообщив, что мы приехали из далёкой России, из небольшого города Волоколамска, и нам очень нравится Индия, я, тщательно модулируя вежливые интонации, спросил, нельзя ли мне посмотреть знаменитый сикхский тюрбан. Вопреки моим опасениям, сикх не схватился за кинжал, а ответив: «Пожалуйста», возложил мою руку себе на голову.

Скрученный из ткани плотный жгут, толщиной в запястье, охватывал лоб моего нового знакомого и кольцами по сужающейся спирали уходил вверх. Аккуратно исследовав незнакомый мне доселе головной убор и выяснив, что он бирюзового цвета, я выразил владельцу тюрбана признательность за оказанную мне честь.

Вскоре нашу беседу прервали вышедшие из магазина Татьяна и Дипак. Убедившись, что оставляет меня в надёжных руках, отзывчивый житель Манди распрощался и отправился по своим делам.

Немного позже, прогуливаясь у очередного магазина в ожидании Татьяны и Дипака, я плечом наткнулся на некое верхнее препятствие. Заинтересовавшись, обследовал методом ощупывания неведомый предмет. К дорожному столбу надёжно крепился металлический цилиндр высотой примерно в полметра и около двадцати пяти сантиметров в диаметре. Обнаружив в верхней части цилиндра характерную прорезь, а в нижней части - висячий замок, пришёл к выводу, что это почтовый ящик. Вскоре Дипак подтвердил моё предположение. Подождав, пока Татьяна, в свою очередь, осмотрит непривычной формы вместилище исходящей почтовой корреспонденции, мы продолжили путь в Наггар.

Пока я мечтал о бродяжничестве по долине Кулу и предавался недавним воспоминаниям, автомобиль трудолюбиво накручивал на колёса километры дороги. Вскоре относительная тишина междугородней трассы сменилась городскими шумами.

После тихого Наггара и по-курортному расслабленного Манали город ошарашивал оживлённым дорожным движением и людским гамом. Казалось, что все его 37 тысяч жителей собрались вокруг того места, где мы по команде Дипака покинули машину. Гид объяснил данное многолюдье несколькими факторами. Все автобусы с севера Индии проходят через Манди, и многие пассажиры здесь делают пересадку, чтобы затем отправиться на северо-восток - в Кулу и долину Парвати, на северо-запад - в сторону Дхарамсалы и дальше к Амритсару или на юг - в Пенджаб и равнинные города. Здесь также масса паломников.

Храмовый фонд Манди насчитывает более трёхсот святилищ. Некоторые из них возведены более полутора тысяч лет назад. За обилие храмов в Индии Манди неофициально называют северным Варанаси.

Покинув центр города, носящий, как мне показалось, несколько странное название «Индира-маркет», свернули на улицу, ведущую к реке Биас и к расположенному на её берегу множеству храмов. С удалением от скопления торговых точек людская толпа значительно поредела, зато чаще стали встречаться лежащие в самых неожиданных местах и флегматично что-то жующие коровы, беззаботно разгуливающие без дела ослы и прячущиеся от солнца в тени строений собаки. Периодически обходя животных и продукты их жизнедеятельности, мы спустились к набережной. Ближе к равнине река успокоилась и, как бы отдыхая после горного слалома, текла ровно и величаво. На ступеньках гхат, спускающихся к воде, шла обычная жизнь. Кто-то просто сидел на нагретых солнцем камнях, кто-то совершал омовение, женщины стирали бельё. Гхаты чередовались с храмами.

Немного прогулявшись по набережной, мы подошли к самым древним святилищам Манди, возведённым в незапамятные времена в сакральном месте слияния двух рек. Даже всеведущий Дипак затруднился с датировкой их строительства. Посетив храмы и в очередной раз восхитившись мастерством давно почивших резчиков по камню, стряхнув своими руками с фигур божеств пыль столетий, мы, пропитавшись благовониями и вкусив священного просада, направились к ожидающему на стоянке своих пассажиров Гири.

Проходя теперь уже вверх по знакомой улице, заметили, что к городским представителям животного мира добавились несколько свиней. Они лениво  что-то разрывали своими пятачками. Завидев нас, хавроньи заметно оживились. В их озабоченном хрюканье явно прорезались нотки тревоги и подозрительности. Возможно, свинки почуяли, что двое из приближающейся троицы не прочь отведать ароматного шашлыка или же, что, конечно, очень обидно, заподозрили во мне опасного конкурента, покушающегося на их кучу отбросов. Впрочем, как только мы миновали  хрюшек, они тут же успокоились и вновь деловито занялись раскопками. А я, уязвлённый свинскими подозрениями, озадачился вопросом, не разрешённым мной до сих пор. Насколько знаю, ни индусы, ни сикхи, ни мусульмане, ни буддисты свинину не употребляют. Кто же тогда и зачем держит в Индии этих животных?.. Почему-то в тот день я не спросил об этом Дипака. По-видимому, меня отвлёк от размышления о свиньях рассказ гида о том, что Манди славен не только древними храмами, но и находящимся в нём университетом всеиндийского значения. На мой взгляд, услышанное мной наименование данного учебного заведения звучит несколько противоречиво. Официально университет называется «Индийский институт технологий».

Затем вернуться к мыслям о загадках свиноводства в Индостане помешал лоток с фруктами. К моменту прибытия в Манди наши витаминные запасы истощились до одного граната. Вскоре компанию ему составили пара небольших продолговатых индийских арбузов, несколько гуав. В отличие от коричневых грушевидных египетских, эти - зелёные и жёлтые, по форме больше были похожи на картошку. Под тонкой кожурой экзотических фруктов скрывается нежная сладкая розовая мякоть. Вкусовые пупырышки моего языка, изрядно пострадавшие за годы верной службы от крепкого алкоголя и табакокурения, всё же уловили во вкусе гуавы нотки клубники и инжира. Затем в дежурный рюкзачок были помещены два кулька с лонганами и личи. Гладкие круглые коричневые размером с крупный виноград лонганы обладают кисловато-сладким, слегка пряным вкусом. Розовые личи немного крупнее и покрыты пупырчатой кожурой, под которой спрятана желеобразная субстанция с приятным вкусом, слегка напоминающим виноград. В нежной мякоти этих плодов прячутся твёрдые овальные косточки.

Пополнив продовольственные запасы, мы продолжили путь. Нам предстояло проехать ещё около 150 километров и вновь подняться от расположенного на высоте 750 метров над уровнем моря Манди до более чем двухкилометровой выси. Вскоре, немного отдохнув, Дипак приступил к изложению информации о конечной точке маршрута этого дня.

В 1814 году британская Ост-Индская компания, желая расширить сферу своего влияния, развязала войну с Непалом. Небольшая, но очень гордая горная страна не пожелала покоряться англичанам. Война продолжалась два года. Сумев отстоять в боях свою независимость, Непал всё же утратил часть своей территории, включая и земли, на которых располагалась деревенька Шимла. Климатические особенности этого региона Гималаев пришлись по вкусу англичанам. Здесь присутствовало всё, что мило сердцу истинного британца: прохладное лето, туманы и частые дожди. Начиная с 1830 года служащие Ост-Индской компании, чиновники колониальной администрации, британские офицеры стали обзаводиться в Шимле коттеджами и летними домиками. В 1864 году генерал-губернатор Индии сэр Джон Лоуренс принял решение на летние месяцы переезжать со своей администрацией из жаркой Калькутты в затерянный в предгорьях Гималаев городок. Не смутили высокопоставленного чиновника ни дорожные трудности, ни 1600 километров непростого пути.

В «королеве холмов», как называли свою летнюю столицу англичане, начинал карьеру писателя журналист Джозеф Редьярд Киплинг. В этом городе в свободное от основной работы время он сочинял стихи и писал рассказы, вошедшие впоследствии в его первый сборник «Простые рассказы с холмов».

Долгое время добираться до полюбившегося местечка англичанам приходилось либо верхом, либо в каретах. Наконец, в 1903 году было завершено строительство железной дороги, связавшей Дели с летней столицей колонии. Последний, узкоколейный, участок этой магистрали представляет собой вершину инженерного мастерства того времени. Поезд, не развивая скорость более двадцати километров в час, постоянно карабкается вверх от города Калка, находящегося на высоте 656 метров над уровнем моря, до станции Шимла, лежащей на отметке 2076 метров, проходя по пути через 806 мостов и 102 туннеля. За самый крутой подъём на участке в 96 км эта железная дорога попала в Книгу рекордов Гиннеса. Взбираясь на высоту, более приемлемую для самолётов, чем для железнодорожных составов, поезд делает 900 крутых поворотов с углом изгиба в 48 градусов.

Чудо инженерной мысли и героический труд рабочих превратили Шимлу в один из самых популярных в Индии горных курортов. В наше время на улицах города чопорных высокопоставленных британцев времён колониализма сменили толпы разноязыких путешественников. Рядом с особняками Викторианской эпохи выросли современные здания отелей, банков, ресторанов. Не только летом «королева холмов» влечёт к себе туристов. Индийские и не только любители зимних видов спорта приезжают сюда, чтобы съехать с горных склонов на лыжах или же покататься на коньках по льду единственного в южной Азии катка с натуральным покрытием.

Бывшая в начале XIX века скромная деревушка,  не насчитывавшая и пары десятков домов, ныне преобразилась в значимый административный центр - столицу штата Химачал-Прадеш с населением около 400 тысяч человек.

Уже на исходе дня мы въехали в Шимлу. Улицы города, подобно полосам огромной тельняшки, поднимались вверх по крутым склонам высоких холмов. Отель, в котором нам предстояло остановиться, находился на вершине одного из них. Чтобы добраться до гостиницы, машине пришлось выписывать длинные зигзаги, поочерёдно проезжая каждую улицу из конца в конец и взбираясь всё выше и выше.

Наше пристанище в Шимле отличалось от предыдущих одной примечательной архитектурной особенностью: лестница, ведущая на второй и третий этажи, находилась не внутри здания, а проходила по фасаду. Получив ключи, мы привычно поднялись под самую крышу. В холле третьего этажа о чём-то громко дебатировала группа индийских туристов. Хором произнеся традиционное «намасте», мы прошли в отведённый нам номер. В этот раз Дипак поселился в одном с нами отеле. Приняв душ, слегка приведя себя в порядок, мы вызвонили его и устроили совместное чаепитие, дегустацию купленных в Манди фруктов и лёгкое возлияние.

Ближе к 23-м весёлый галдёж и громкий смех, периодически доносящиеся из холла, прекратились. Нам тоже засиживаться не стоило. На следующий день предстояло знакомство с новым городом.

Перед тем, как Дипак отправился в свой номер, мы вышли на террасу. Открывая дверь, спугнули нагло заглядывающих в окна обезьян. На город уже опустилась ночь. Осмотревшись, гид поведал, что с нашей террасы открывается великолепный вид. От отеля вниз по холму вся в огнях спускается нереально огромная «лестница» с фантастическими ступенями-улицами.

Андрей и Татьяна Усачёвы
--------------------