Рука в плече не гнётся. Это рана
Проснулась к старости. С тех, огненных времён.
И книжечка в руке у ветерана.
И слышит вдруг из очереди он:
"Гоните прочь, чтоб с книжкой не совался!
Отец мой не вернулся, там полёг!
Кто на войне был, там остался!
А эти откупились, видит Бог!"
Как кобра злобная, плюётся ядом баба.
Откуда в этой твари столько зла?
А морда сытая. В годах хоть, но не слаба.
Стаж на торговой базе набрала.
Страшнее глотка вражеской мортиры
Проклятиями подлыми гремит.
Но настоящих встретит дезертиров –
Приветлив, дружелюбен твари вид.
И ей в угоду слышится шипенье:
"Ишь, книжечки суют! Умеют жить!"
Чему научит это поколенье?
Змеиной злобы яд потоком лить?
И гнева поднялась во мне лавина,
Я в сторону оттёр гадюку ту:
"Посторонись, бесстыжая скотина!
Свидетель я! Под суд за клевету!
Ведь если все бы в этой битве пали,
Наесть такую харю дал бы враг?
Что, мертвецы Берлин весной той брали,
И водружали знамя на Рейхстаг?"
Молчит змея. Сковало страхом суку.
И в очередь велел я деду встать.
Вот только жаль – подобную науку
Немногие желают преподать.