ВРЕДНЫЕ СОВЕТЫ-2, ИЛИ КАК ОГРАБИТЬ НЕИМУЩЕГО НА 700 (И БОЛЕЕ) ДОЛЛАРОВ
-
В стихах, как у Григория Остера, у меня это изложить не получится. Но если вы действительно хотите превзойти всех известных мошенников, – вот он тот алгоритм, жертвой которого стал и я полгода назад.
Итак. Смелый повар, храбрый кулинар…
Перво-наперво заводите дружбу с доверчивым творческим человеком – желательно преждевременным пенсионером, привыкшим ни о чём, кроме своих стихов (музыки, картин) не думать. На укрепление товарищеских отношений вам может понадобиться пять лет, семь, десять… В моём случае было четырнадцать, хотя я бы по зову сердца и на втором году знакомства поступил так же. Периодически отмечайте: «Дружить ты умеешь, я вижу!» – но, конечно, не так, чтобы будущая жертва заподозрила, будто вы проверяете, на каком этапе он всё же сломается.
Крайне желательно, чтобы обводимый вами вокруг пальца не смыслил или очень мало смыслил в премудростях банковских карточек. Впрочем, если ваш условный Славик по трое суток тратит на подбор рифмы к слову «перебрасываемый», то когда ему вникать в отличие кредита от депозита…
Раз-другой в месяц приглашаете его в гости. Всё должно быть чинно: чай, кофе, бутерброды, попкорн – а свободное от трапез время заполняете длительными тирадами – хоть о Путине и Трампе, хоть об Абрамовиче и Березовском, хоть об Агате Кристи и Евгении Евтушенко… Обрабатываемому должно быть как можно менее интересно, что вам надлежит контролировать. Чем больше он кивает и угукает, тем «крепче» это вам на руку.
В промежутках между визитами не забывайте названивать вашей будущей жертве. Реплики «я занят», «я сейчас не могу говорить» и т. п. крушите сразу: как это, мол, ты занят? Чем? Ты ж не на заводе работаешь и не в офисе! Сбил тебя с мысли? Ну так ты ж талантливый поэт – вспомнишь!
И – нон-стопом парьте ему обо всём услышанном по телевизору/радио вчера-позавчера, вбрасывайте вопросы вроде «Что ты будешь делать, если гривна через пару лет обесценится втрое?» – лучше когда он перебегает «зебру» на небезопасной площади. Оптимальное время одного такого звонка – полтора часа плюс-минус погрешность.
Козыряйте вашей физической подготовкой перед ним. Если вы, например, боксёр, – это то, что надо. Он ведь вас послать на три буквы не сможет ни при каких торнадо или цунами. Ну, и разумеется, чем ближе он к определению «хлюпик», тем больше у вас преференций.
Подстрахуйтесь кем-нибудь из родных или знакомых, кто готов выручать вас в случае того или иного финансового залёта. Моего «Остапа Бендера» до поры выручала его мама, но это может быть и кореш из среды, например, прокуроров.
Отрепетировав операцию «Идеальное ограбление» достаточное количество раз, звоните объекту ваших тёмных планов и подавленным голосом говорите: «Дружище, мне кранты. И помочь мне можешь только ты – и то если согласишься. Но если согласишься – я отблагодарю тебя раза в три («раз в десять» говорить не надо). Я хотел провернуть одно дело, а в результате наслали братков ко мне домой – хорошо ещё, что жив остался. Но я им должен столько-то тысяч гривен…» Далее, пользуясь тем, что приватбанковская карточка активна у него только пенсионная, а универсальная без единой гривны на счету пылится на полке, по пунктам убеждаете его открыть кредит на своё (облапошиваемого) имя на универсальную, которой удобнее будет пользоваться вам через его пароль. Упариваете ему мозги туманными аргументами – пятью, десятью, двадцатью: главное, чтобы тому легче было махнуть рукой и согласиться, только бы вы отстали со своими тирадами.
Ваша главная задача – в конечном итоге найти повод, чтобы его якобы справедливо кинуть. Так как попавшемуся на крючок Славику (Васе, Пете, Митрофану) вы дали лишь честное слово – тот заинтересован не терять с вами связь. С другом-прокурором (или мамой, работающей в посольстве богатой страны) ведите переговоры как сочтёте нужным; обманываемый же пусть мандражирует, памятуя о возможных звонках из Приватбанка в любое время – в том числе при не посвящённых в данную аферу людях.
Допустим, первый кредит ваш подстраховщик покрывает из своего кошелька, хоть и материт вас на чём свет стоит. Но вам этого мало, и вы (деликатно напоминая об успешности прокрученного дельца) убеждаете поэта/музыканта/художника дать ему ещё пару десятков тысяч гривен таким же путём. Дескать, мама (или Макарыч) покроет, куда она/он денется! Лошок-доверитель уже раз в пять крепче уверен, что вы его не кинете; его задача лишь, чтобы его мама не узнала о тянущейся месяцами, а то и годами авантюре.
Звоня ему не реже раза в три дня, вы страстно напариваете ему о том, что вы – будущая культовая фигура. Вроде Виктора Цоя. Из одноклассников которого почему-то почти все тоже как-то при непонятных обстоятельствах ушли из жизни. Один в интервью что-то о легендарном музыканте не то сказал, другой презрительно назвал Цоя япошкой – и отомстили братки… А о вас уже и Шендерович знает, и Пелевин, и даже Акунин… Со всеми этими литераторами у вас, мол, есть связи – дык что, вы не миллионер? Посуди, мол, сам!
Облапошиваемый предаётся когнитивному диссонансу – миллионер, дескать, а кредит в 20 000 грн. погасить не может… Но перечить не смеет. Ведь вас даже степень культовости Высоцкого не устраивает, а именно Цоя!
Конечная цель – довести вашу богатенькую маму или кореша-прокурора до срыва терпения и компромиссного варианта, чтобы она/он потребовал от доверителя письменный документ с историей всех ваших просьб, своих соглашений – и фразой «Обязуюсь больше ни копейки такому-то и такому-то не одалживать». Только, мол, с этой бумагой, заверенной подписью в присутствии, состоится погашение третьего и последнего долга. Доверитель, конечно же, согласится – ибо тут уже невозможно угодить и вам, и раскошеливающемуся. Вот этого-то вы и ждали!
Узнав, что поэт написал на вас эдакий «донос» (хотя по факту это объяснительная), вы звоните ему и укладываетесь ровно в одну минуту. Говорите: «Слушай меня внимательно. Макарыч (мама) всё знает. Он (она) не будет гасить этот долг, потому что это нарушение твоего обязательства, а я – потому что ты испортил наши отношения этим доносом. Ты не знаешь, на кого доносы пишешь!»
Поэт оторопевает, а семьсот (а то и полторы тысячи) баксов ваши. Теперь уже поздно, Рита, пароль менять…
Повторюсь: меня мой «Остап-Сулейман» четырнадцать лет проверял на умение дружить. Степень доверия к нему была – ну… как у Павла Корчагина к Гришутке, светлая память обоим.