Моей матери
Поповой (Федоренко) Лидии Степановне
о опаленном войной детстве
на Курской Огненной дуге
посвящается…..
Сидела девочка у дома,
Сидела с раннего утра.
Окопы рыть угнали маму,
И бабушка давно ушла.
Ушла любимая бабуля,
Чтоб пропитание найти,
Под Обоянь, почти под пули,
Давно уже должна прийти.
А Лида ждёт и Бога молит,
Чтобы оставил их в живых,
И губки детские всё просят,
Всё шепчут: «Отче… их спаси…»
Уж третий год война, бомбёжки
И грохот взрывов третий год.
Когда ж, конец войне настанет,
Когда ж, он наконец придет.
Деревню немцы захватили,
Повырубили все сады,
Ключи в речушке заилились,
И раки из нее ушли…
Уселись немцы на поляне,
Кто ест, кто пьёт, кто автомат
Свой начищает аж до блеска,
Потом пугает им ребят.
И гнев и горе воедино,
Слилися в маленькой душе,
И на крыльцо она вскочила,
И ножкой топнула. Уже,
Уж близок час проклятым немцам,
Давно уж им не место тут,
И позабыв про страх, из мести,
Как крикнет: «Гитлеру капут!!!»
А немцы этих слов не любят,
За Гитлера они убьют.
Фашисты разом обернулись,
Не партизан ли уже тут.
И видят, что не партизан,
И не солдат с передовой.
Пред ними маленький ребёнок,
И даже он уже ГЕРОЙ.
Но, и ребёнка не щадила
Фашиста подлого рука,
И очередью пуль прошила,
Решив, убила на всегда…
А Лида, или это чудо,
Иль с неба Бог увидел всё,
Но половица проломилась,
А с ней… и Лида под крыльцо.
Упала девочка с испугу
И даже плакать не могла.
К ней тихо милая бабуля, трясясь,
От страха подползла.
И ещё долго они вместе,
Сидели молча под крыльцом.
Когда куда то скрылись немцы,
И они выбрались вдвоём.
Немало времени минуло,
С лихого рокового дня.
Но, с памяти у бабы Лиды,
Уж не сотрется ни когда.