Тексты еще принимаются (так на всякий случай)
И необходимо небольшое пояснение (о том, что на данной странице происходит)
.
Мы попробовали пройти путь от криптопатетического стихотворения к прозаической миниатюре, первое ломая прозой, второе разбавляя поэзией (своеобразная творческая новация, о которой можно и не говорить в мире в себе молчащих)))
.
.
Итак пошагово:
.
1.
.
зима распечалится.. от февралей
чего ожидать не чернил не рыданий
сегодня стихи - казеиновый клей
бери снегирей и заклей ими дали
закаты по питерски серы, туман
приходит уходит как старый любовник
сегодня стихи - это самообман
и Бог (если в строчках) распят и условен.
что сказано - ложь.. и сейчас и тогда,
когда по синичьи мелькнет в окнах солнце
сегодня стихи - это только вода
на дне сквернопахнущего колодца.
.
2.
.
***
что ни день то перу
(нарисованное на бумаге от маковой папироски)
я иду по каменному перу
птицы босха
вся моя маята
не для этого горного кряжа
все не то, все не так, все не та
золотистая пряжа
из нее не соткать полотна
для холстов, для воркующей кисти
над тропой, у которой уже не отнять
опадающих листьев
«Ключевым для этого стихотворения является образ мысли лирического героя. Он художник, на что ясно и прямо указывают такие знаки как холст и кисти. И символ: рисунок пера на папиросной гильзе - реплицированный элемент образа из арсенала хрестоматийного средневекового живописца. Сентиментальное пафосное ядро представляет собой идею художественного описания рутинного выхода профессионала на этюды в Анды. Поскольку стихотворение написано по-русски, корректно полагать, что художник работает в режиме творческого путешествия. Стихотворение было бы монопафосным, если б не одна деталь, позволяющая интерпретировать всю систему как романтическую - папироска не простая, а маковая.
В конце девяностых годов прошлого века в России активно рекламировалась и легально продавалась одна марка голландского курительного табака, орошённого слабым раствором опия. Она была очень популярна у богемных рисовальщиков, торгующих своими малюнками на городских панелях. Эта деталь, на которую делается специальный, сильный акцент с помощью скобок, указывает на воображаемый характер путешествия. Опиум - не только депресант, но и сильный галлюциноген. Ощущение полёта в комплекте с яркими сюрреалистическими грёзами о видах сверху - классика наркотического воздействия опиатов. Таким образом, герой воспевает в стихотворении не только рутинный поход на этюды, как полагается в рамках сантимента, но возвышает источник своего вдохновения - опиум. А это уже романтика. Сильный акцент на неё в завязке стихотворения позволяет считать именно романтический пафос доминирующим в рассматриваемом стихотворении, а сантимент - пафосом второго плана.»
……………………………………………………………………………………………………………………………………./Павел Бетач/
.
.
================================================= Аддис Абеба
3.
ночная гроза напоследок блеснула и громыхнула
в мокрых листьях малинового куста разлеглась большая медведица
лениво подтягивая огромной лапой к своему огромному рту ветку со спелыми ягодами
падают звезды, падают ягоды
в спящую воду ее дыхания
мерцающие, сладкие
тонут в ее небесном хрипе
голубое и алое
не может унять свою дрожь
смешиваясь в магическом ковше
с буквами имени, заглянувшего в него
это не убивает, не останавливает, не пугает
а только тревожит воображение
стекает
щебетом утренних ласточек в продолжение
шепота ночной бабочки, над ухом той,
кто больше ночной грозы
той,
которая дальше, чем любая беда.
================================================= Алексей Фомин
4.
с островов везут креветки и омаров
сувениры из сизаля и панцирей морских черепах
ром и горячее дыхание креолок
саламандр, выращиваемых в огне, над которым лазоревая вода, превращается в каменную соль
и солнце остается в ее кристаллах и в карих глазах юных красавиц товаром для большой земли
от причалов отчаливают груженные корабли
ветер наполняет облакоподобные паруса
и они уходят, как будто бы в небеса,
исчезая вдали
5.
равноденствие недочитанной книги,
нанизанный до середины нити разноцветный бисер
предложение, остановленное на полпути к приоткрытой двери
догорающий мост над призрачной рекой, чье течение от устья к истокам, чьи отражения туч всегда плывут против ветра
пятнадцатое июля,
пришедшееся на линию экватора, с закрученными в разные стороны водяными воронками,
лежащая на шкафчике трюмо коробка с бигуди, разделенная и одновременно умноженная на три зеркальные единицы несуществующего времени
танец вокруг костра, обрастающий притопыванием, прихлопыванием, шагами
в котором страх
прорастает сквозь стены оставленного храма
пишет черным на желтых костях
предков
и сдувает в бездонную яму
пришедшей ночи
прах
6.
качается ночь в детской колыбели
раскачивается утро на веревочных качелях,
качаюсь сам в настоящем,
принесенном старой рыжей кошкой из прошлого
чтобы было легче покинуть свое дыхание,
чтобы болезненным стал вкус созревшего яблока
а июльский верстовой столб и окаменевший луч света наконец-то легли крест-накрест
посередине дороги слова «слышишь»
раскатанного на шершавом языке равнодушной коровы
до травяной крыши
до закатной крови
7.
мокрая дорожка во дворе, мокрая пыль на подоконнике
думаешь дождь, а это серая кошка тычется влажным носом в мутное стекло
будто ей надоело быть самой по себе, и она в раскаянии не знает, как вымолить прощение у пустоты, живущей в доме под мокрой крышей
кап-кап-кап
все реже, все тише
падают черные сливы на землю, иногда попадая в железную бочку, приставленную к самой стене, полную слепой и глухой воды
кап-кап-кап
все повторяется от капли к капле, от точки к точке
и уже не знаешь куда деваться от этой, казалось бы, ерунды
и слово уже не точно
отражает кто я, кто ты
8.
только в первую ночь августа внутри погасшего костра можно найти фигурку серого мышонка с красными глазами, которого непременно нужно омыть водой цветущей между ребер столетнего утопленника и тогда его колоратурный писк превратится в пассажи
украшенные трелями и форшлагами
а вечерний бражник
вспомнив о волшебной флейте и важно шаркая в воздухе крыльями
в одно мгновение сгорит над остывшей золой
9.
именно эта длинноногая девушка в белом занесла в тесное пространство памяти отклонение спокойного раскачивания маятника напольных часов к 41-му градусу созревания пшеницы, к боярским палатам с длинными парчовыми рукавами, к зевку в крошечном окошке зимнего дня, к ненависти летней ночи плюющей звездой в колодец, над которым скрипит не журавель, а минутная стрелка,
проклевывая в небесном циферблате цифры от 0 до 9-ти
и опять этот мелкий
дождь,
белые и черные бобы которыми она хочет напичкать
память
рыжие белки
раскрутившие точильный камень времени, искрящий над ним нож
все это она, читающая по утрам и вечерам даты и числа
10.
взгляд запертый в трещинах на стене, рыба запутавшаяся в водорослях обмелевшего пруда, воронье гнездо в ветвях сухой березы..
куда катится небо
синими колесами разбрызгивая в разные стороны серую грязь туч и белую глину облаков,
туда же слепо
бредут перехожие калики слов
11.
в стеклянную банку можно поместить два любых слова
и одно непременно станет улиткой, другое - капустным листом
одно будет поедать, другое - гнить
количество не важно, когда тебя окружает только одна
прозрачная стена
12.
с изнанки средневековья разросшийся чертополох рисует хвостом ящерицы осаду крепости на пути из варяг в греки и после того когда все сожжено и разграблено разжимает пальцы, наблюдая падение пепла за линию горизонта, но это уже после наступившей ночи, когда зрение обостряется до смертельной усталости света звезд
и ржавый гвоздь
выползает из деревянного эха скрипучей калитки
кланяться улитке
ползущей вверх