Когда опять некающийся ты
был не у дел в естественном отборе,
в груди ничто не полыхало ярче боли,
а мир казался серым с высоты;
когда, раздавлен, отстранён и одинок,
ты снова видел за чертой родные лица,
и так хотелось этой болью поделиться
хоть с кем-нибудь, но ты не мог —
но ты до занавеса самого не смел
открыть кому-то любящему карты,
и отпечатанные в памяти закаты,
и шрамы от падений, от измен;
когда в сознаньи разрасталась пустота
и просыпалась логика всё реже —
себе, уже испытанному прежде,
ответь: что делал ты тогда?
25. 07. 2019.