Шёл, а может и шагал 1948 год.
Тогда я - будущий замечательный собой философ, поэт, шансонье и писатель-уморист учился в 4-м классе "А" 254-й школы Дзержинского района города Москвы на 3-й Мещанской улице, в той же где пребывал какое-то время старше меня на 6 лет Евгений Гангнус-Евтушенко - поэт средней руки (как о нём отзывался И.Бродский), ставший дико популярным из-за Бабьего Яра.
Именно в тот 1948-й я увлёкся литературой, и как это не удивительно моей любимой книгой стал Классный журнал.
Он был практически единственным источником знаний представителя нацменьшинства.
Из него я почерпнул больше секретной информации чем из Совинформбюро.
Из него я узнал, что нахожусь 5-6 часов в день в дружной интернациональной среде.
Против каждой фамилии стояла национальность, чтобы дать возможность преподавателям поговорить с учениками на их национальном наречии.
Оказалось, что Арутюнов-армянин, Бедрединов-татарин, Кирюша Кавун-украинец, а Рухман, Шлюгер и Эндлин-евреи.
Это слово-табу, в газетах никогда не упоминалось.
Все братские нации обозначались, кроме этой.
Были, правда, проклятые космополиты и таинственные сионисты в заварухе, когда убили в 48-м великого актёра Михоэльса, закрыли еврейский театр, запретили газету "Эмес" (Правда) и расстреляли чуть позже в 1952 году еврейских поэтов: Перец Маркиша, Давида Гофштейна, Ицика Фефер и Льва Квитко.
А развесёлое времячко Дела врачей, прекративившееся со смертью узурпатора?
Да, что там говорить! Спасибо тебе, Классный журнал, открывший глаза на то, о чём я и не подозревал, Благодаря тебе я стирал неугодное, подделывал, исправлял, восстанавливая справедливость.
И в память о Тебе я поднимаю не бокал, а целую бутылку.