Часть 4.
После того:
И вида ей подать нельзя, и ни намёком
Не выдать ни его, ни нежных чувств своих:
Ведь сразу же клеймо ужасного порока
Поставят, а потом – не станет их двоих.
Тянулись день за днём своею чередою,
И много было в них обыденных вещей,
Но как-то раз она сидела над водою,
И словно шелест, вдруг, с раскидистых ветвей,
И словно бы вода вмиг приоткрыла волны,
Играя бликом глаз в прозрачной глубине,
Вода,.. Но что-то, вдруг, мелькнуло тенью чёрной
И растворилось вновь в небесной синеве.
Испуг холодным жалом
С размаху в сердце ей вдруг впился, и она,
Как будто пронзена безжалостным кинжалом,
Упала, но ладонь ей гладила волна…
Лишь на четвёртый день, открыв устало очи,
Увидела лицо, склонённое над ней:
Морщины возле глаз, бессоннейшие ночи
Лежали тяжело. Но что это? Скорей!
Ахрисат:
- Скорей, она очнулась!
Она жива, прекрасное дитя!
Не помнит ничего, ну вот и улыбнулась,
Ну вот и хорошо, послушай, как свистят
Пичуги на ветвях цветущих вновь азалий,
Приветствуя тебя, рождает новый день
Сияющий рассвет, и он летит за дальний,
За дальний горизонт, за утреннюю сень!
Ну-ну, не плачь, всё хорошо, и будет,
Так будет и потом, приподнимись слегка.
Ведь это – только сон, любви он не остудит,
Но... видно на тебе пророчества рука?..
Ну вот и всё. Да ты-ль меня узнала?
Ведь я же Ахрисат, на днях тебя я с ним
Свела. И то, о чём мечтала,
Ты получила, то, что никогда с другим
Не будет у тебя, поверь же слову!
Я верую в любовь, как в светлую мечту,
И никогда не пасть невинности покрову,
Когда не хочешь ты затмить свою звезду
Злословьем чёрствым или алчным взором,
Иль замыслом таким, что пачкает алтарь
Любви небесной, и не быть повторам -
Всегда она одна: сейчас, потом и встарь!
Всё впереди, и может повториться
Влюблённость, свежесть чувств, но никогда
Не нужно к повторениям стремиться,
Не будет их. Будь искренней всегда
В любви. Дана тебе наградой
Она, и знай, что далеко не всех
Вознаграждают боги истинной усладой,
И далеко не всё, к чему стремимся, – грех!
Назначили себе мы сами искушенья,
Когда своей душе пошли наперекор,
И вот за этот грех не будет искупленья,
И за измену ей – суровый приговор!
Пятна не выбелить с растоптанной души,
Которую сама в грязь бросить ты позволишь,
Подумай тыщу раз, но только не спеши,
В объятиях потом себя ты успокоишь.
И примиришь себя с закатом и восходом,
С чередованьем их, несущим свет и тьму,
И даст твоя любовь чудеснейшие всходы,
И вспомнишь ты меня, даря её – ему,
Любимому тобой, сейчас, иль после,
Не быть тебе одной - такая уж судьба
Не думай сгоряча о тех, кто будет возле,
Ведь далеко не все позорного столба
Достойны твоего. Да, да, и будь же выше,
Умнее и хитрей, коль суждено здесь жить,
Фантазией своей пари над этой крышей,
Над облаком, вон тем, рождённая любить!
Сейчас же, отдохни, прошу, и успокойся:
Уже всё позади, уже случилось всё,
И покрывалом неги бархатным укройся,
И посмотри в окно, там день царит ещё!
И светом небеса сияют голубые,
И горы вдалеке виднеются едва,
И песни льёт фонтан, в нём искры золотые
Резвятся оттого, что ты назад пришла!
Что снова всё вокруг наполнено тобою,
Что снова жизнь твоя – не только для тебя,
И что твои сады, взлетевши над водою,
Царицею своей любуются, любя!
Уймётся дрожь твоя, и, пусть, уйдут печали,
Я чувствую, тебе есть много что сказать,
Ведь чистые глаза твои мне не солгали,
Ты так ещё юна, чтоб умудрённой стать!
Ну вот и хорошо. Забылась. Я тихонько
Прилягу близ тебя, Богине помолясь,
О, как устала я, я повидала столько,
Уснуть бы вот, навек, в закате растворясь…
И, кажется, забыть я б всё хотела вовсе:
И горе, и любовь, и радости, и стыд,
И не хотела б знать, что будет дальше, после,
О боги, я стара и так устала жить
Законами дворцов, где счастлив лишь предатель,
Достигший своего победного венца,
Где гибнет всякий раз невиннейший мечтатель
Под тяжкою стопой любезного лжеца.
Который, словно червь, истоньшит его душу,
Насытясь чистотой, отравит его дни,
И будет сладок яд и речи его слушать
Отныне и всегда принуждены они.
Они – и двор, и челядь,
И армия его, могущая держать
В повиновенье всё, готовое не верить,
Заставить затаиться, если не дрожать.
От страха за себя, за ожиданье боли,
За жизни чад своих, но, лишь, не навсегда
Навязывает червь свою гнилую волю,
Ведь всё равно его подстережёт беда,
Не нынче, так потом, когда ослабнет духом
Пригретый им самим, такой же, нанесёт
Удар исподтишка и в назиданье слухам
Уже со стоп своих зловонный прах сметёт!
О Царь! О Царь! О Царь! О, как доверчив мальчик,
Он слушает слова и мягко смотрит вдаль,
Но не спешит, тайком торит тропу обманщик,
Любимый мальчик мой, но эхо вторит – Царь!
Гранатовых кустов и тишины звенящей,
И шёпота, и смеха нам было мало с ним,
Как высоко парил орёл, на нас глядящий,
Я помню все слова, что ты мне говорил!
О Царь, о Царь, о Царь – гордыня и досада,
Дела зовут, их плен несёшь, мой господин,
Божественная власть пленит своим фасадом,
Дай Бог, тебе дожить до мудрости седин!
И думала я так, и без ума любила,
Мы с детства вместе ведь росли, глаза в глаза,
Когда-то грудью мать моя тебя кормила,
И стала я женой твоею, первой, за…
За мною много их, даривших тебе ласку,
Кто их пересчитал, тому уж не до них
Порою, это всё напоминает сказку,
Но в трепетных лучах, порою чёрный стих
Мелькнёт стрелой и окаянной тенью
Вдруг ляжет там и тут, на головы и дни,
Рассыплет тут и там чудесные каменья,
И собирает дань и подати свои…
Продолжение следует.