28.06.15
I (AB OVO)
О фразе, не ставшей стремлением стать
началом любви бесконечно красивой,
где губы давно заменили уста,
за что не погладят, не скажут "спасибо",
молчание – золото. Сердце стучит
по каждому выскочке новой эпохи.
... о фразе, что хочет тебя научить,
к чему хорошо прикасаться и плохо –
всё это – дрова, деревяшки, гнильё,
всё это – дрова в несмолкаемой печке,
всё это – слова, что забвенье нальёт
как будто на память. Проходит овечий
и много кудрявых в сомнениях лет,
представится мир недопитым бокалом,
пустым или полным – не важно: алеть –
вину. Ты – остаток, воспетый вокалом,
съедающий формы, курящий миры,
про свой иногда поутру вспоминая
как будто пароль к прохожденью игры, –
за жизнью игра наступает иная:
на уровне новом сгорают гробы,
и мрамор с лицом аватарку подменит,
и звуки летят из сусальной трубы –
гудят инструменты, а с ними и время
дурманит до слёз, извлечённых из глаз
людей, переживших потерю былого.
Ты так же стоишь над могилою фраз,
с тобою рыдает побуквенно слово.
II (ЛЮБОВЬ)
О слове, подвластном влиянию лет,
вливаниям в символ безбашенных денег,
рыдающем рядом с тобой по золе,
случившейся несколько после рожденья
тебя или фразы – как будто людей
и их ДНК расписали по буквам,
но не было их никогда и нигде –
лишь воздух себя недопонял как будто,
но после – спокойствие; вечная ночь
с нуля разрослась до масштабов Вселенной –
немое, слепое, глухое кино
не смотрит, а видит былых поколений
сознание общее. Мы же стоим,
упёршись ногами о жизни конечность,
друг друга деля на различных двоих –
левша и правша протянули конечность:
"здорово!" Хотя до конца не здоров
ни тот, ни другой – седовласые оба.
Сосуды разбухли, и кожный покров
обвисло скрывает, как крышка у гроба,
какой-то секрет, но не сальных желёз,
а что-то простое, что вовсе не ново,
но кто б наконец-то его произнёс –
скажите, прошу вас, заветное слово!
И воздух сотрясся на пару секунд,
но звуки остались забыты, растаяв.
Золою по чашам весом истекут
мгновения жизни. Жар-птица восстала
из пепла, но звуки, не будучи ей,
себя убивают горящим порывом.
И время летит, не считаясь ни с чьей
попыткой остаться, хотя до поры вам
легко и свободно дышать и глотать
обеды и мысли о жизни и счастье...
Покажется: в сердце живёт теплота –
то слово горит, разрываясь на части.
III (А)
О букве начала Вселенской тоски,
которая формуле нас подчинила...
О буквах, что хаос сжимают в тиски,
пока вытекают из ручки чернила...
О букве начала напомнят в конце.
Рожденье до смерти доводит сюжеты.
Взрывается снова цыплёнок в яйце,
взрываются звёзды с "лимонным" бюджетом
в тупом телешоу для массы голов,
себя "человек" называющих гордо,
но в чём же заслуга? Слиянье полов?
Две точки на глобусе связаны хордой,
а где-то по центру, при стыке начал
продукт умножения спрячут в утробе,
и спросят затем о полосках врача –
ещё одному от пелёнок до гроба
придётся пройти по стопам ДНК
родительских проб и ошибок дорогу.
О букве, что долго выводит рука
кого-то повыше со званием Бога,
всевышнего автора звуков и букв,
забытого гения, мастера, гуру,
строчащего тексты к себе в ноутбук,
где каждый, представ многомерной фигурой,
не станет бестселлером, как ни крути,
никто на Земле не оценит потуги –
ни тот, что прильнул к материнской груди,
ни тот, что хоронит последнего друга.
Мы – буквы на плоскости мира листа,
нас также хоронят, как фразу и слово,
и губы опять заменяют уста,
сгорая и жизнь начиная ab ovo.
IV (КОЛЕБАНИЯ А("ЛЯ") ПЕРВОЙ ОКТАВЫ)
О фразе, о слове, о букве сказать
хотелось короче, но опусы тела,
закрывшего в будущем рот и глаза,
напомнят о сути, что вдруг опустела,
когда содрогнулась от крика земля
в то самое утро – спроси пианиста –
из первой октавы заветную "ля"
извлёк человек, что успешно родиться
сумел, и ему показалось, что жизнь
прекрасна в гармонии ноты первичной,
волны, называемой криком души,
но дальше мгновенье любил по привычке –
и в горе, и в радость впадает поток,
по графику синуса льётся покорно,
все чувства и мысли – всемирный потоп,
в желудке творца, что вернуть через горло
желает скопление звёзд и планет,
что атомов сборищем кажутся, если
уменьшить размеры, а скорости лет
умножить N-кратно. А в разум залезли
и фраза "ab ovo", и слово "любовь",
и буква начальная символом ноты...
Восстанет жар-птицей из пепла любой,
сумев превратиться в другого кого-то,
лишь игрек сольётся в экстазе с иксом –
движение тазом и семени выброс
в три четверти года откроют сезон –
ты снова родился, влюбился и вырос.
Ты стал человеком, способным познать,
что жизнь бесконечно летит по спирали,
и слишком условна для яви и сна
граница, что каждый пройдёт, умирая...