За счастье рядом быть мы молимся,
и строим церкви на пригорках,
но кочки чаще
за околицами,
в оврагах топких травы –
горьки.
Встают и падают.
От запахов
гортань пронизана иголками.
Восходы не приходят с запада:
им не вбивали это
в головы...
Давным-давно с тобой условились
гулять в раю вдвоём –
не порознь,
не так,
как с Библии срисовано,
а,
взявшись за руки,
вдоль озера,
где цапля с клювом указательным –
блаженства сытного предвестница,
изображает, –
ноги крестиком, –
притворно сироту казанскую.
Здесь всё-всё-всё:
железо, жалюзи…
и облаков жабо на жабах,
и даже проржавевший «маузер» –
как будто бы
из «Книги жалоб»…
Здесь все-все-все,
кто сдал под роспись
дворцы и яхты,
кольца с серьгами,
на должность метить вправе гостя
в Палате Пэров Милосердия.
На «нет» –
и нет суда.
Под аркою
звёзд,
разбазаренных любовью,
пройдём с тобою,
взявшись за руки,
в придуманное
Г О Л У Б О Е.
Из радуг коромысло выстругав,
к ручью с глазурью ключевою
за отраженьем глаз
я –
рысью…
Плевать,
что всё здесь неживое!