Часть 11.
Он вспоминает, размышляя:
Взошла. И он её теперь уже избранник,
И он готов, готов её десницей стать,
Сегодня он отмщён, несчастнейший изгнанник
Из города того, что будет догорать
Ещё не одну ночь, кровавыми лучами
Окрестности вокруг ужасно освещать.
Мальчишкой он бежал отсюда со слезами,
Не нужный никому, и рад собакой стать
Готов был в чьём-то доме,
За корку хлеба, ведь, так голоден и зол
Он был на целый свет, и чьей-то, видно, воле
Угодно было так, чтоб вышвырнут был он,
Как мусор или грязь, за эти вот ворота
За то, что лишь украл дурманящий кусок
Лепёшки! И толпа гнала его до пота...
Потом он долго шёл, и жарок был песок.
И солнце жгло его, и ветер трескал губы,
В глазах густела кровь, и наступала ночь,
И уж не помню, как возголосили трубы,
Я смерти ждал тогда, но Он решил помочь,
По-видимому, мне. Но я всё ждал подвоха,
Издёвки. И во сне меня казнил палач!
И спину жёг вопрос и шёпот, мол, пройдоха
Как будто просто я, и будто тавр, горяч,
Касался моего мальчишеского тела:
Чужой, чужой, чужой, - глаза кричали их!
Защитой Царь мне стал, его я жаждал дела,
И вот уже я здесь, уж наказал одних!
И занесёт песок руины. Только змеи
Здесь будут греть бока, когда лишь тень уйдёт,
И тяжкое ярмо я возложил на шеи
Обидчиков моих, а что их завтра ждёт?
Узнают скоро там, за этими песками,
Они судьбу свою, кто раньше, кто потом,
Назавтра ж, спины их под тяжкими мешками
Согнутся и пойдут к Евфрату со скотом.
О, да! О, да! О, да! Теперь же я не брошу
Того, за что держусь, любимая моя!
Я буду терпелив и, выждав счастья, брошусь
Наверняка сразить, чтоб точно, как змея!
И чтобы стала ты тогда моей. Моею!
И чтобы, не таясь, я мог войти к тебе,
И упиваться всласть, всей нежностью твоею,
И отдавать любовь свою тебе, тебе!
Продолжение следует.