Поезд Кисловодск-Москва набирал скорость. Заснеженные горы и пирамидальные тополя, окутанные утренней дымкой, пробегали мимо окон, и исчезали навсегда. В пятом купе третьего вагона сидели две женщины. Они пили чай и смотрели с улыбкой на уходящие горы и леса.
- На Домбай поднимались, Тамара Григорьевна?
- Да что вы, Людочка! Я по равнине еле хожу...
- А я была. Какая красота! Горы в шапках снеговых, вокруг ели. Первозданный лес! А лучезарная Теберда прямо в небо тянется! Красота... В Москве такой красоты нет...Здесь сказочно.
- Да. А у нас в Сибири уже морозы стоят. Снег лежит по колено, а здесь тепло и воздух как мёд.
- По колено снег? — спросила спутница.
- Да, уже много насыпало. Декабрь! Самая зима. Такая мука.
- Почему мука?
- Да ноги у меня больные, а на работу идти в гору, автобус не доходит к нам.
- Простите, Тамара Григорьевна, а вы разве не на пенсии? Я думала вам лет шестьдесят.
- Уж седьмой пошел десяток. Но работаю. Пенсия маленькая.
- А дети не помогают?
- Я детям помогаю, — простодушно улыбнулась Тамара Григорьевна, — у меня куры, кабанчик. Вот на деда своего оставила, а сама вырвалась. Говорят грязи и радон очень помогают. Вроде сейчас полегче, надолго ли не знаю. Я слышала что в Москве есть часовня Серафима Саровского, с частицей мощей. По его молитвам, говорят, идет послабление болящим. Не слышала?
- Это у Даниловского монастыря. Приедем в Москву, я вам всё расскажу.
- Хорошо бы! У меня билет на вечер. Должна успеть.
- Я вам помогу.
В Москву поезд прибыл по расписанию, и спутница подробно рассказала Тамаре Григорьевне как надо добираться на метро. Выйдя на станции Тульская, паломница увидела старинную монастырскую стену.
В столице стояла оттепель, а на Тамаре Григорьевне была тяжелая сибирская шуба, длинные шерстяные лосины, надетые поверх сапог, и норковая шапка. И во всем этом она почти катилась, а не шла. Лицо раскраснелось и голова кружилась от слабости. Да и от счастья немного тоже кружилась. Шутка сказать - первый раз в Москве златоглавой. У кого хочешь голова закружится. А тут возраст! Это ведь понимать надо... Она встала, и чуток постояла, любуясь белокаменной. Ах, как у неё сердце зашлось... Мечтала она ещё в молодости приехать сюда, да всё заботы: детки, потом внуки, работа, куры, кабанчики. Эх! Так вся жизнь за суетой и пронеслась, как-бы и не было её, этой жизни. Пожилая женщина смахнула слезу. " Зачем вся эта суета?"- пронеслось в голове. Она бросила под язык валидол. Разволновалась. Чтобы отвлечься от ненужных мыслей начала искать часовню.
Вот стена белокаменная, вот огромные железные ворота, вдалеке огромный крест. А где часовня? Охваченные белокаменной стеной, ярким золотом пылали купола церквей. День был солнечный, ясный. И всё вокруг сияло золотой благодатью. А часовенки Тамара Григорьевна не увидала. По её представлению она должна была быть маленькой, почти крошечной. На то она и часовня. Но вокруг стояли огромные пышные Храмы. И никого вокруг... Время службы прошло. До вечерней ещё пять часов...Разошлись православные по домам.
Женщина оглянулась и, к счастью, заметила, что в дальнем храме кто-то моет уличную лестницу. Она и пошла к нему. Да. Лестницу мыл молодой человек в длинной темной одежде инока. Тамара Григорьевна очень уважительно извинилась и спросила как ей пройти в часовню батюшки Серафима. Юноша молчал.«Глухонемой видать, может на пальцах объясню?» — подумала Тамара Григорьевна.
Она подошла поближе, и тихо дотронулась до плеча. Юноша распрямился и зло прокричал:
- Вы что не видите, что у меня послушание?! Я не могу с вами разговаривать. Я должен молчать, а вы тут с вопросами!
- Вы простите, — в замешательстве ответила женщина и отошла.
- Послушник значит. Ну надо же! Совсем молоденький.
И она пошла к другой церкви. Не дойдя немного, услышала грубый окрик, и не поняв к кому он относится, продолжила свой путь. Ноги её подкашивались от усталости, боли и волнения.
- Женщина, я с вами разговариваю!
Тамара Григорьевна удивлённо повернулась, и увидела мужчину в длинной чёрной рясе и камиловке. Глаза его были строги до отчаяния.
- Вам не стыдно? Как вы посмели прийти в брюках? Пожилая женщина, и не знаете как надо одеваться, приходя в храм Божий!
Тамара Григорьевна посмотрела вниз, на свои гетры, одетые поверх сапог.
- Вы простите, я издалека, с поезда. Мне сказали, что у вас тут часовня с частицей мощей батюшки Серафима Саровского. Вы не скажите где?
Но ответа она не услышала.
- Как же это пОшло: пожилая женщина в штанах! — Мужчина в чёрной одежде сплюнул и пошел прочь, гордо подняв голову.
Тамара Григорьевна беспомощно оглянулась, всплеснула руками, и пошла к тем воротам, через которые вошла в монастырь. Было ей очень обидно, и горько, что она не попала к батюшке Серафиму. Да и не попадет! Далеко Москва от Сибири, очень далеко. А до Дивеево ещё дальше... «Видно этот тоже послушник, — рассуждала она, — следит чтобы правильно одевались! О, Господи, все мы послушники на Земле. Надо только научиться как правильно его исполнять- послушание Твое».
- Ну какая же я бестолковая, — разревелась вдруг Тамара Григорьевна, - надо же было подробнее спросить! Ведь не приеду уж сюда никогда. Голова моя садовая. Не дай Бог на поезд опоздаю.
Но что-то сердце запрыгало в груди, и захотелось присесть. Душно стало, слёзы застилали глаза от отчаяния и растерянности.
Выйдя за ограду, женщина увидела ступеньки, ведущие вниз и села на них. Надо было отдышаться. Прийти в себя. Она опять схватилась за валидол, утерла слёзы, и решила посидеть на ступеньках пять минут.
- Женщина! Вы нарушаете. Вы что тут расселись? — вдруг раздался голос сверху.
Тамара Григорьевна подняла несчастные глаза свои на говорящую.
- Сейчас, сейчас я ухожу,- засуетилась она. И медленно медленно стала подниматься.
- Да что, в самом деле!? Вы заходите или нет? Дайте же пройти, — нервничала стоящая на верхней ступеньке дама.
- А куда заходить то? Здесь что?
- Послушайте, вы что из Сибири?
- Да, из Сибири!
- Вы собою закрыли вход в часовню! Отойдите.
- Как в часовню? А где она?
- Перед вами! Читать умеете?
- Умею. Но я без очков. А разве часовня не отдельное здание?
Дама ничего не ответила. И, чуть оттолкнув паломницу, прошла мимо, спустившись в часовню. Тамара Григорьевна пошла за ней. «И как это я дверь не заметила?» — ругала она себя. И вот её взору открылась часовня чудотворца Серафима Саровского! Тамара Григорьевна чуть- чуть, и упала бы в обморок. Но теперь уж - нет! Она у Чудотворца в гостях! Он не даст ей упасть.
На стенах были росписи жития Преподобного, а в углу справа икона батюшки Серафима с частицей его мощей. К иконе вела лесенка в три ступеньки.
Осторожно поднявшись, и припав к святыне, Тамара Григорьевна вдруг стала просить Преподобного, чтобы он помолился о тех, кто сейчас встретился ей в монастыре: и юношу, который накричал на неё, мужчину в рясе, и эту нетерпеливую даму в шляпе, которая едва не сбросила её с лестницы... Всех перечисленных ей почему то было жалко. "Помоги им Преподобный Серафим! Жалко мне их. А почему не знаю".
Она постояла у иконы, помолилась, и отправилась в путь. Пройдя монастырскую стену, Тамара Григорьевна вдруг вспомнила, что не попросила Серафима Саровского о том, зачем приезжала. О своих больных ногах.
Но возвращаться было поздно. Надо было ехать на вокзал. «Не хватало еще на поезд опоздать!"- подумала она в панике. И спустилась в метро.
В далеком сибирском городке Тамару Григорьевну встретили родные: муж, сын с женою, любимые внучата. Все без умолку спрашивали: " И что это за грязь такая, которая лечит, откуда её берут, и что это такое радон лечебный?" И так далее, и тому подобное.
Тамара Григорьевна рассказывала всё в деталях и подробностях, сожалея, что больше не сможет поехать.
- Путёвки дорогие, да и дорога тяжелая,- заключила она. Но сын, обнимая мать, ответил:
- Мы тебя, мама, и на следующий год отправим. Ничего, справимся! Только чтобы ты не болела.
Но на следующий год Тамаре Григорьевне не надо было ехать на грязи. Ноги её уже не болели. И она свободно поднималась на любую горку.
Помог ей батюшка Серафим! Услышал он её, хотя за себя она и не просила.
Дело в том, что добрым людям, по молитвам святых, Господь всегда посылает исцеление. Любите людей, и вернётся к вам эта любовь. Уж вы мне поверьте! Точно это знаю...
2003 год.