Прибыв в штаб Военного округа, и получив задание, я ещё более оттачивал свою каллиграфию, заполнял специальную документацию секретного содержания.
Ходя по коридорам высокого военного ведомства, я множество раз поднимался в лифтах вместе со старшими офицерами, полковниками и даже генералами, не дыша и стоя " смирно". Да вольно, сержант, расслабься! - говорили мне они, видя, как я замираю перед ними.
Один раз я подходил к лифту и услышал чей- то голос, - Сынок! Не уезжай без меня, подожди чуток и мы вместе поднимемся! Оглянувшись, я обмер: к лифту бежал... генерал - майор!!! Я вытянулся, отдал честь, но тут же генерал поспешил, - Вольно - вольно, сынок! И мы вместе поднялись в кабине лифта. Вспоминал я тогда и сравнивал, какую строгость и страх на нас нагонял в части сержант Прохоренко (" Прохор") и перечисленные выше взводные.
А тут... Квартировался я в спортроте, где удивлял спортсменов СКА ( спортивный клуб Армии) умением раздеваться перед отбоем за рекордное время, пока горит спичка.
Но прошли три месяца моей командировки, и я возвратился в город N в свою образцово - показательную, отдельную, учебную часть. Начальник штаба (ему я доложил о прибытии) приказал мне сдать на склад своё офицерское ПШ, в котором я щеголял в Окружном штабе, и получить своё солдатское ХБ с кирзачами вместо хромовых сапог.
Начштаба приказом оформил меня под его личное распоряжение в качестве " строевика". В штабе я вёл секретную журнально - документальную должность. Ходил в наряды, но не на кухню, где " свырэпствовал" ПЭРЭХОДА, а помощником дежурного по части, сидел за коммутатором и, конечно же, мыл полы в кабинетах и коридорах штаба перед сменой наряда. "
Прохор", РАХУБО и иже с ними надо мною уже не властвовали. Вскоре они уехали на " дембель" и я даже заполнял в отношении них Приказ командира части.
Мне оставалось служить полгода. Но я не превращался в ДЕДА. Наоборот, я всячески сочувствуя молодым новобранцам, поступающим каждые полгода в нашу часть, помогал им ПРАВИЛЬНО подшивать подворотнички на гимнастерках, ПРАВИЛЬНО размещать в их тумбочках туалетные принадлежности (о чём я обещал подробнее рассказать в начале рассказа). В верхнем ящике тумбочки слева должны лежать: зубная щётка, тюбик зубной пасты (или баночка с зубным порошком), бритвенный прибор с куском мыла. Справа - кусок белой материи для подворотничков, белая и чёрная катушки ниток с иголками. И сигареты.
Внизу, под ящиком в тумбочке - сапожные крем и щётка, тапочки " ни шагу назад". За НЕПРАВИЛЬНОЕ размещение указанных вещей в тумбочках... ЧТО?!.. Вы догадались: Наряд на кухню, а в лучшем случае - мыть до блеска солдатский туалет... на 10 " посадочных" мест.
*. *. *
Я многое упустил в своём рассказе, не поведав о том, что солдаты сами стирали своё ХБ в часы, отводимые для этого. На больших тонких широких досках, отшлифованных от времени до гладкости, раскладывались просоленные гимнастерки и тёрлись водой с хозяйственным мылом грубыми щётками, полоскались и высушивались в армейской сушилке. Говоря о кухне, забыл сказать об электрической картофелечистке, имевшейся в пищеблоке. Но старшина ПЭРЭХОДА всегда держал картофелечистку в апломбированном состоянии. Солдаты чистили в ручную по целой ванне картофель (Щоб зналЫ, шо це такэ Армия!)
За пять месяцев до моей демобилизации были объявлены учения с инспекторской проверкой боеготовности нашей части. Весь состав проходил кроссы с полной выкладкой, полосу препятствий, стрельбы на полигоне, сопрягавшиеся с объявлением то газовой, то атомной опасностью. Мне это снова пришлось преодолевать, вспоминая старушку- терапевта. Но я выдержал, не сломался, хорошо осознавая ЖИЗНЕННУЮ НЕОБХОДИМОСТЬ преодоления самого себя. Я ломал Армию! В этом уже не было сомнения!
Уже, будучи демобилизованным и работая в гражданском секторе, я случайно в областном центре встретил одного своего сослуживца - земляка нашего призыва. Обнялись и разговорились, вспоминая, как ломали службу. На прощанье он поведал мне печальную весть: осуждённый рядовой Сироткин умер в Дисбате. Это он узнал от областного Военкома, которого возил, работая водителем на служебной машине.
Ещё одного своего однополчанина я встретил в своём городе, спустя 10 лет. Он мне поведал умопомрачительную подробность.
Его дочь училась в ВУЗе города, где и была воинская часть, ставшая для нас " Альма- Матер", где " знас рОбылы людэй". Побывав у дочери, друг решил посетить часть, побывать в своей казарме, постоять у своей солдатской койки. Как - никак, а все - таки почувствовать, пройти ту дрожь молодости и вдохнуть её воздух, - с улыбкой пояснил он.
А далее было так, - с волнением продолжал он. На КПП я попросил пропустить меня, так как я здесь служил срочную службу 12 лет назад и хотел бы пройти как прежде по плацу, побывать в казарме. Дежурный солдат- первогодок пошёл в штаб докладывать обо мне.
Через 10 минут из штаба вышел и вошёл на КПП полковник, но не прежний командир части, а новый, не по званию моложавый (лет 35 - ти, не более!). Я ему изложил свою просьбу, пройти на территорию части, и показал свой Военный билет.
Полковник улыбнулся и, снисходительно смЕрив меня взглядом, сказал, - Чому нэ можно?! Давайтэ! Я шагнул к дверям с радостью, но тут же был остановлен. Та ни! ГрОши давайтэ! За экскурсыю трэба платыть! - не меняя улыбки, поправил меня " хлопэць - полковник".
Мне стало неловко и даже противно, отчего я, молча, вышел и пошёл, не оглядываясь. В это время к воротам КПП подходил взвод молодых солдатиков, которым тоже предстояло ЛОМАТЬ Армию. Шёл 1981 год. В Добрый Час вам, молодые новобранцы! - подумалось мне.
К о н е ц.