с поля Камлана никто не уйдет живым.
в замковых стенах стынет лампадный дым, гулко заплачут вороны Серой Башни, тем, кто нарушил присягу, пощады нет, алым на медном блюдце придет рассвет, взору являя минувший день вчерашний.
павший король и те, кто остался жив, конь роет землю — статен и белогрив, время стекает в руки бузинным ядом. кровь и железо, россыпь мечей и стрел, черное солнце, холод остывших тел,
черный мой рыцарь с распахнутым к небу взглядом.
гордость Артура за круглым его столом, правды защитник — словом ли, колдовством, в круге друзей своих — не последний воин, только суров нерушимый закон отца: фейскому пасынку век не носить венца, тот же, кто взял свое, лишь костра достоин.
…он согревал мои пальцы в своих руках, сказывал сказки о людях и городах и обучал, как смешивать в зелья травы, мог обернуться медведем или совой — фэйри всегда привечали народ лесной, а на излом луны уходил в дубравы, в круге камней скажет слово — займётся дождь, чуял в речах злую волю и видел ложь, прутья столетней ивы зажав в ладони. если алеет рябина — багряный цвет, мог лицезреть событья грядущих лет, и на Самайн он увидел себя на троне, серые башни и золото — Камелот, душу терзает и манит запретный плод, и не до сна, покуда не станет былью, если роняет иголки коварный тис, леди-фортуна, заветный момент приблизь, следуй за ним в пути придорожной пылью.
…катится блюдце по черному алтарю, слушайте, ветры, то, что я говорю, ясень пылает — время кровавой клятвы,
Гавейн и Гаррет, Ивейн и Бедуер, каждый, кто выжить на этой войне посмел, жертву свою отдаст в час последней жатвы.
Ульен и Галахад, Борас и Ланселот, ворон, над вами кружащий, свое возьмет - тот, кто убьет друида, погибнет с ним.
с поля Камлана никто не уйдет живым.