Рожден я в иды марта, или
Когда Гай Юлий был убит
По предсказанью. Их сместили
С календарем, когда кроили -
И весь ЦК был с толку сбит.
Я в безутешном горе бился
В одну из мартовских календ,
И с ревом труб мой голос слился
В постигшей бедствие стране.
Мне - как подарок в день рожденья -
По всей земле пронесся вой…
И кто-то умный от раденья
Всех зеков отпустил домой.
Один из них - наш дед опальный…
Отцу он проиграл пари -
Я будто в горе натуральный -
И шахматы мне подарил.
Они с отцом о чем-то пели,
Вели серьезный разговор:
За что и почему сидели -
Тот не мошенник, тот не вор.
Дед продолжал все в том же духе,
Как будто продолжал допрос,
Уже свербило в левом ухе,
Когда он вдруг задал вопрос
О Сталине, отце народа:
Как, любит ли его наш “брат”,
Земля такого, мол, урода
Как носит и… тюремный мат.
С тех пор я в шахматы играю
Ничуть не хуже, чем играл,
Но надпись ту не забываю,
Что дед на память написал:
«Первопроходцем на Памире,
Что «крыши» дверь открыл ногой,
Ты свое имя во всем мире
Прославь навеки, дорогой».
Увы, как повелось от века
И водится из века в век,
То: имя славит человека,
Не имя славит человек.
Прости, не оправдал надежды,
Зато запомнился резон:
Увлекшись матом, думай прежде -
Не все становятся ферзём.