В трамвае еду и метро и только слышу я одно -
старушки снова жизнь свою клянут:
- вот мне-то скоро умирать, хотела б море увидать,
или на родину слетать, но пенсии хватает лишь чуть-чуть.
Тут надо срочно выходить, но я решила погодить,
хотелось мне сейчас бы ей сказать:
-Чего ты мучаешься, мать, ещё не срок-то умирать.
Вам к пенсии обязаны добавить.
Опять дадут, как в феврале: тебе и мне, тебе и мне,
пенсионеры точно не помрут,
тебе дадут, стране дадут, бюджет на части разорвут.
Не может СМИ безгрешное лукавить.
Но не пойму я, хоть убей - бюджет там делит прохиндей?
В начале августа добавят сто рублей.
И вот другая, прям в упор, всё продолжает разговор:
- опять на рынке не за что купить.
Огурчики по сто рублей, а помидорки - ей же ей,
на них цены мне точно не сложить.
Давно хотела выходить, но я решила погодить,
хотелось мне сейчас бы ей сказать:
-Чего ты мучаешься, мать, ты ноги в руки и бежать
до дачи, километров двадцать пять.
В автобусе жара, и что? В дальнейшем можно на метро.
Ты знаешь точно - дача твой оплот.
Там есть аптека, у ворот. Лекарство стоит за семьсот -
Здоровье будешь на природе подправлять.
Но не пойму я, хоть убей- там цены ставит прохиндей?
Но в августе добавят сто рублей.
Решила я купить авто - в театр ездить и кино.
Зарплату попросила мне добавить.
Расправив лацканы пальто, сказал начальник:
- мне то, что...
проклятый кризис не дает дела подправить.
-Сейчас мне надо уходить, но вот решил я погодить,
хотелось вот что вам сейчас сказать:
- Чего ты мучаешься, мать, тебе пора-то отдыхать,
и подводить тебя порою стала память.
Там дома телек и кровать и сериалов в день штук пять.
Скучаешь ты по ним - уверен я сейчас.
А новостей - как на заказ, вещают правду без прикрас.
Не может СМИ безгрешное лукавить.
Не верю я, ну хоть убей, что наш начальник - прохиндей.
В начале августа добавит сто рублей.